Работа, мучение, труд и нужда, бесспорно, — удел почти всех людей в течение всей их жизни. Но если бы все желания исполнялись, едва успев возникнуть, чем бы тогда наполнялась человеческая жизнь, чем можно было бы убить время? Попробуйте переселить род людской в страну молочных рек и кисельных берегов, где все произрастает само собою, где вокруг летают жареные голуби и где всякий тотчас же находит свою возлюбленную и без труда ею овладевает. Люди тогда частью перемерли бы со скуки или перевешались, частью воевали бы друг с другом и душили и убивали друг друга, причиняя себе гораздо более страданий, чем теперь возлагает на них природа. — Следовательно, для подобного рода существ не подходит никакая другая арена, никакое другое бытие.
В силу выше упомянутой отрицательности благополучия и наслаждения, — в противоположность положительности страдания — счастье известного периода жизни следует оценивать не по радостям его и наслаждениям, а по отсутствию страданий, как положительного начала. Но в таком случае жребий животных представляется более сносным, чем участь человека. Рассмотрим и то, и другое более пристально.
Как ни разнообразны формы, в которых проявляются счастье и несчастье человека, возбуждая в нем стремление искать первого и избегать другого, однако все они имеют один и тот же материальный базис, телесное наслаждение или страдание. Базис этот очень узок: здоровье, пища, кров от ненастья и стужи и половое удовлетворение — или же отсутствие всех этих вещей. Следовательно, в области реального, физического наслаждения человеку дано не более животного; он имеет больше разве только в той степени, насколько его более потенцированная нервная система усиливает ощущение всякого наслаждения, хотя в то же время и всякого страдания. И в то же время насколько большею силою отличаются возбуждаемые в нем аффекты в сравнении с аффектами животных! Как несравненно глубже и сильнее волнуется его дух! И все это из-за того, чтобы напоследок добиться того же только результата: здоровья, пищи, крова и т. п.
Это прежде всего происходит оттого, что у человека все приобретает более высокую степень вследствие думы об отсутствующем и будущем, через что собственно и возникают забота, опасение и надежда, которые и обусловливают большую силу наслаждений или страданий, чем может дать наличная их реальность, которою принуждено ограничиваться животное. Ведь, животное вместе с рефлексией лишено и конденсатора радостей и страданий, которые поэтому не могут нагромождаться в нем, как то бывает у человека, при помощи воспоми-
