чуждое происхождение мне очевидно; местами проглядывают и противоречия; все отмечено нашим временем, пусто, бесцветно, плоско, бедно смыслом и проникнуто духом запада; все перекроено на европейский, английский, французский лад, иди даже (что уже самое худшее) чисто по-немецки обращено в туманное ни то, ни се, т. е., вместо ясного, определенного смысла, даны одни слова, но зато — как можно больше слов. Таков, например, новейший перевод Роэра в Bibliotheca Indica № 41, Calcutta 1853; он сразу же выдает немца, который уже в качестве такового привык писать периоды, куда вносить ясный и определенный смысл он предоставляет другим. Нередко европейские переводы отдают и известным foetor Iudaicus. Все это вместе ослабляет мое доверие к ним, в особенности когда я прибавляю еще соображение, что для переводчиков это их занятие — только заработок, тогда как благородный Анектиль дю Перрон отдавался ему не ради каких-либо выгод, а единственно из любви к науке и познанию, султан же Дарашако, вместо всякой награды, по воле своего царственного брата Ауренг-Зеба, даже поплатился за него — in majorem Dei gloriam — головой. Мое твердое убеждение, что в настоящее время действительное знание Упанишад, а следовательно и истинной и эзотерической догматики Вед, может быть получено только через посредство Упнекхата; прочие переводы таковы, что, и прочитавши их, можно не иметь об Упанишадах никакого понятия. К тому же султан Дарашако, по-видимому, переводил с гораздо лучших и более полных санскритских манускриптов, чем английские ученые.
Несомненно, Санхита Вед не может быть произведением ни тех же авторов, ни того же времени, как Упанишады. В этом мы вполне убеждаемся, прочитавши первую книгу Санхиты Риг-Веды в переводе Розена и Санхиту Сама-Веды в переводе Стевенсена. Обе состоят из молитв и обрядовых предписаний, проникнутых довольно грубым сабеизмом. Высший бог, которого в них призывают, — Индра, а кроме него, обращаются и к солнцу, луне, ветрам и огню. Им молятся, причем молитвенные гимны состоят из самых раболепных восхвалений наряду с просьбами о коровах, еде, питье и победе, — и приносят жертвы. Жертвы и приношения жрецам — единственные добродетели, которые восхваляются. — Так как Ормузд (из которого потом сделался Иегова) в сущности — Индра (по И. И. Шмидту), а в то же время Митра есть солнце, то огнеслужение гебров, вероятно, проникло к ним вместе с Индрой. — Упанишады, как я уже говорил, — порождение высшей человеческой мудрости; они и предназначались только для ученого брамана, почему Анкетиль и переводит „Упа-
