относились к буддизму бирманскому. Лишь с того времени стали мало-помалу доходить до нас более полные сведения о буддизме вообще, — главным образом, благодаря основательным и ученым исследованиям достойнейшего петербургского академика Я. И. Шмидта, в Мемуарах его академии; а затем буддизмом постепенно начали заниматься и некоторые английские и французские ученые, так что я в своем сочинении О воле в природе, под рубрикой «Синология», мог привести порядочный список лучших работ об этом вероучении. К сожалению, Csoma Körösi, этот неутомимый венгерец, который для изучения языка и священных книг буддизма провел много лет в Тибете и, особенно, в буддийских монастырях, — к сожалению, он похищен смертью как раз в тот момент, когда приступил к разработке и опубликованию результатов своих изысканий. Не могу отрицать, что я с удовольствием читаю, и в его предварительных заметках, некоторые места, сообщенные непосредственно из Kahgyur’a, — например, вот этот разговор умирающего Будды с приверженным ему Брамой: «существует описание их беседы, предметом которой служит творение, — кем создан мир? Будда обращается к Браме с целым рядом вопросов: не он ли сделал или создал такую-то и такую-то вещь, не он ли одарил ее тем или другим свойством, не он ли произвел различные перевороты для разрушения и восстановления мира? Брама отрицает, чтобы он когда-либо совершил нечто подобное. Наконец, он сам спрашивает Будду, как произошел мир, — кем создан он? И затем все изменения мира приписываются моральным деяниям животных существ, и высказывается мысль, что все в мире — одна иллюзия; нет реальности в вещах, все пусто. И таким образом Брама, коему преподано учение Будды, становится его последователем». (Asiatic researches, vol. 20, р. 434).
Основную черту различия между отдельными религиями я не могу видеть, — как это обыкновенно делают — в том, что одни из них представляют собою монотеизм, другие — политеизм, третьи — пантеизм и четвертые, наконец, — атеизм; нет, такой признак я усматриваю в том, оптимистичны ли они или пессимистичны, т. е. считают ли они бытие этого мира носящим свое оправдание в себе самом и потому восхваляют и славят его, или же они видят в нем нечто такое, что может быть понято только как следствие нашей вины и поэтому, собственно, не должно бы существовать, ибо, по взгляду таких религий, страдание или смерть не могут корениться в вечном
