была бы, наоборот, чувствовать себя хорошо, как рыба, возвращенная реке. Во время сна, когда продолжается только растительная жизнь, воля одна действует согласно своей изначальной природе и сущности, без помехи извне, без отвлечения ее сил на деятельность мозга и напряженную работу познавания, которые являются самою трудной органической функцией, но для организма служат только средством, а не целью; поэтому во сне вся сила воли направлена на восстановление и, где требуется, на поправку организма. Всякое исцеление и всякие благодетельные кризисы происходят во время сна, потому что vis naturae medicatrix лишь тогда свободно действует, когда она освобождена от бремени познавательной функции. Эмбрион, которому надо еще образовать себе самое тело, спит поэтому беспрерывно, как и новорожденный спит большую часть своего времени. В этом смысле и Бурдах (Физиология, т. III, стр. 484) совершенно правильно считает сон первоначальным состоянием.
По отношению к самому мозгу я точнее объясняю себе необходимость сна с помощью гипотезы, которая впервые установлена, кажется, в книге Нейманна „О болезнях человека“, 1834, т. 4, § 216. Она состоит в следующем: питание мозга, т. е. восстановление его субстанции из крови, не может происходить во время бодрствования потому, что столь возвышенная органическая функция познавания и мышления нарушалась бы или совсем уничтожалась столь низкой и материальной функцией питания. Этим объясняется, что сон не чисто-отрицательное состояние, не простой перерыв мозговой деятельности, а обнаруживает вместе с тем и некоторый положительный характер. Последний сказывается уже в том, что между сном и бдением существует не простое различие в степени, а есть определенная граница: она по наступлении сна дает о себе знать сновидениями, которые совершенно не соответствуют только что мелькавшим у нас мыслям. Дальнейшее подтверждение этого можно видеть в том, что когда нам снится что-нибудь страшное, мы тщетно стараемся крикнуть, или отразить нападение, или стряхнуть с себя сон; как будто соединительное звено между мозгом и двигательными нервами, или между большим и малым мозгом (как регулятором движений), исчезло: мозг остается в своей изолированности, и сон как бы держит нас железными когтями. Наконец, положительный характер сна виден и из того, что для последнего требуется известная степень силы, — чрезмерное утомление, как и природная слабость, мешают нам овладеть им, capere somnum. Это объясняется тем, что должен начаться процесс питания,
