вила я необходимо должен представлять себя но только постоянно активной, но также eventualiter и временами пассивной стороной, то, с этой точки зрения, мой эгоизм высказывается за справедливость и человеколюбие, — не потому, что ему приятно проявлять их, а потому что он охотно испытывает их на себе, и в смысле того скряги, который, выслушав проповедь о благотворительности, воскликнул:
|
„Wie gründlich ausgeführt, wie schön! — |
(„Как основательно, как прекрасно изложено! Я готов почти сам идти нищенствовать“.)
Да и самому Канту приходится присоединить этот необходимый ключ к тому наставлению, в котором заключается его верховное основоположение морали: однако он делает это не тотчас при его формулировке, что́ могло бы повести к соблазну, а в почтительном отдалении от нее и глубже в тексте, чтобы не бросалось в глаза, что здесь, несмотря на возвышенные априорные прелюдии, на судейском кресле восседает и вершит дела собственно эгоизм, решения которого, постановленные с точки зрения eventualiter пассивной стороны, получают силу для стороны активной. Так, на стр. 19 (R., стр. 24) говорится: „что я не могу желать всеобщего закона лжи, ибо тогда мне не стали бы более верить или платили бы тою же монетой“. — Стр. 55 (R., стр. 49): „Всеобщность закона, что всякий может обещать, что́ ему вздумается, с намерением не исполнять обещанного, сделала бы невозможным само обещание и цель, какая им преследуется, — ни у кого не было бы доверия“. На стр. 56 (R., стр. 50) по отношению к принципу бессердечия говорится: „Воля, которая его установила бы, стала бы в противоречие с собою самой, так как, ведь, могут оказаться случаи, когда человек нуждается в любви и участии других, и где он благодаря такому, из его собственной воли возникшему закону природы сам лишил бы себя всякой надежды на желательную для него помощь“. — Точно также в Критике практического разума, ч. I, т. 1, гл. 2, стр. 123 (R., стр. 192): „Если бы всякий с полным равнодушием взирал на бедствия других и ты принадлежал к подобному строю вещей, — участвовал ли бы ты в нем действительно с согласия твоей воли?“ — Quam temere in nosmet legem sancimus iniquam! был бы ответ. Эти места достаточно выясняют, в каком смысле надо понимать „возможность желать“ в кантовском моральном принципе. Всего же яснее эта истинная суть кантовского морального принципа выражена в „Метафизических основоначалах учения о добродетели“, § 30: „Ибо всякий желает получать себе помощь. Если же он во всеуслышание выскажет свое
