дает какое-либо право: ибо никто не может обязываться без мотива, т. е., в данном случае, без какой-либо выгоды для себя. Мне известно только одно обязательство, которое принимается не путем соглашения, а непосредственно в самом поступке: здесь тот, перед кем его имеют, еще не был на свете, когда оно принималось, — я говорю об обязанности родителей по отношению к их детям. Кто производит на свет ребенка, тот обязан содержать его, пока он не будет способен жить самостоятельно, — а если этого, как у слепого, калеки, кретина и т. п., никогда не будет, то и обязанность никогда не прекращается. Ибо одним уже неоказанием помощи, т. е. бездействием, человек нанес бы ущерб своему ребенку, даже обрек бы его на гибель. Моральная обязанность детей по отношению к родителям не имеет такого непосредственного и решительного характера. Она основана на том, что так как всякая обязанность дает право, то и родители должны получить свое со стороны детей: этим обусловливается у последних обязанность послушания, которая однако впоследствии тоже прекращается, вместе с правом, откуда она возникла. Ее место наступает тогда благодарность за то, что родители сделали больше, нежели того требовала их строгая обязанность. Однако, каким отвратительным, часто даже возмутительным пороком ни представляется неблагодарность, благодарность все-таки нельзя назвать обязанностью, — так как ее отсутствие не есть обида для другого, не есть, стало быть, несправедливость. В противном случае, человек, делающий добро, должен был бы думать, что он заключает какую-то молчаливую сделку. — Непосредственно из известного поступка возникающим обязательством можно было бы считать, пожалуй, возмещение за причиненный вред. Однако такое возмещение, как устранение последствий несправедливого поступка, есть просто стремление их загладить, нечто чисто-отрицательное, основанное на том, что самый этот поступок не должен был бы иметь места. — Замечу еще здесь, что правомерность — враг справедливости и часто грубо ее нарушает, — так что не следует делать ей слишком больших уступок. Немец — друг правомерности, англичанин держется справедливости.
Закон мотивации действует с такой же строгостью, как и закон физической причинности, и связан, поэтому, с таким же неодолимым принуждением. Соответственно тому, существует два пути к проявлению несправедливости: путь насилия и путь хитрости. Подобно тому как я могу убить другого, его ограбить или вынудить его повиновение помощью насилия, точно так же я могу сделать все это и помощью хитрости, подсовывая его интеллекту ложные мотивы, вследствие которых он должен сделать то, чего иначе он не сделал бы. Это достигается через ложь, — незаконность которой основыва-
