мени пространственный субстрат, материю. Следовательно, мой исходный пункт взят по существу, а не произвольно. Материя, как протяженное, это — представление, она субъективна; определяемая ближе, она — сплошь причинность. Чисто-объективное, это — вещь в себе. Поэтому, материя, как вещь в себе, — воля.
Но после всего этого, с субъектом и объектом, или с extensio et cogitatio, представлением и материей, мы вовсе не приходим еще к сущности и ядру мира, к вещи в себе; ибо лишь взятые вместе, субъект и объект (отношение которых друг к другу Кант и Спиноза каждый объясняли по-своему) только и порождают явление. Кант подходит здесь очень близко к истине, выделя вещь в себе из области и субъекта, и объекта и обозначая ее, как х. Спиноза же допускает величайшую свою ошибку — тем, что вместо extensio он превращает в modus cogitationis волю, — т. е. причисляет ее к явлению. Впрочем, эту ошибку допустили все философы: и я в этом пункте отделяюсь от всех их.
Лишь воля остается вещью в себе и, как таковая, исключена из объясненной здесь, касающейся лишь явления, противоположности двух Relativa и Correlata. Можно, пожалуй, когда-нибудь на физиологическом пути, отчетливо понять познание, как функцию тела, т. е. материи, приблизительно так, как в настоящее время земной магнетизм выводят из электричества, — но никогда так не объяснишь воли; ибо волю никогда нельзя свести на что-либо другое или объяснить из другого; воля одна только служит необъяснимым далее основанием объяснения всех вещей; она ни из чего не происходит, но все происходит из нее; воля возникает не из повышения функций, не имеет степеней, но одинаковым образом присутствует во всех без различия вещах; иначе не было бы и вещей; и поэтому воля обнаруживается в каждой, самой последней и ничтожнейшей вещи, как необъяснимое начало, и сообщает ей ее сущность.
Из того, что Спиноза пользуется для своей субстанции словом Deus и из способа, каким он об этом, по большей части, говорит, ясно видно, что он с намерением старается в своем сочинении поддержать сплошное Mésentendu. Доказательством этого может служить, например, Eth. Р. I, prop. 33, schol. 2.
Когда Спиноза называет свою единственную субстанцию, мир, Богом, то это похоже на то, как Руссо в Contrat social называет народ le prince. Оба употребляют это название в собственном смы-
