благодаря рассудку и его категориям, и называет это познание опытом. Трудно поверить, чтобы сам Кант представлял себе что-либо вполне ясное и определенное, говоря об этом «предмете рассудка», — и я докажу это, вскрыв то ужасное противоречие, которое проходит через всю трансцендентальную логику и в котором лежит настоящий источник ее темноты.
А именно, в Критике чистого разума, на стрр. 67—69; V. 92—94; 89, 90; V, 122, 123, далее V, 135, 139, 153, Кант многократно и определенно заявляет, что рассудок не есть способность воззрения, что его познание не наглядно, а дискурсивно; что он есть способность суждения (69; V, 94), а суждение есть косвенное познание, представление представления (68; V, 93); что рассудок есть способность мышления, а мыслить значит познавать через понятия (69; V, 94); что категории рассудка никоим образом не служат условиями, при которых предметы даются в воззрении (89; V, 122), и что для воззрения вовсе не требуется функций мышления (91; V, 123); что рассудок может только мыслить, но не созерцать (V, 135, 139). Далее, в Пролегоменах, он говорит — в § 20: воззрение, восприятие, perceptio принадлежат только чувствам, суждение же свойственно только рассудку; и в § 22: дело чувств — созерцать, рассудка — мыслить, т. е. судить. Наконец, в Критике практического разума, 4 изд., стр. 247 (изд. Розенкранца, стр. 281) сказано: рассудок дискурсивен, его представления — мысли, не воззрения. Все это — подлинные слова Канта.
Отсюда следует, что наглядный мир существовал бы для нас и в том случае, если бы мы были лишены всякого рассудка, и что он возникает в нашей голове каким-то совершенно непонятным образом, или, как странно выражается Кант, «эмпирическое воззрение нам просто дано», — без всяких дальнейших пояснений этого неопределенного и картинного выражения.
Между тем со всем вышеприведенным стоит в самом вопиющем противоречии все остальное кантовское учение о рассудке, его категориях и возможности опыта, как оно излагается в трансцендентальной логике. А именно, — на стр. 79; V, 105 Кр. чист. разума рассудок посредством своих категорий вносит единство в многообразие воззрения, и чистые понятия рассудка применяются a priori к предметам воззрения; на стр. 94; V, 126 — «категории суть условия опыта, все равно — воззрения или входящего в него мышления»; на стр. V, 127 — рассудок есть зачинатель опыта; стр. V, 128 — категории определяют воззрение предметов; согласно стр. V, 130, все, что мы представляем себе связанным в объекте (который, конечно, есть нечто вполне наглядное, а не абстрактное), по-
