ствует не вследствие существования частей и части — не вследствие существования целого, но то и другое необходимо существует вместе и сразу, потому что они суть нечто единое, и разделение их — только произвольный акт. На этом основано то, что, согласно закону противоречия, мысленное устранение частей ведет за собой устранение целого и обратно, — а вовсе не на том, что части будто бы обусловливают целое, как основание — следствие, и что поэтому закон основания будто бы принуждает нас отыскивать предельные части, чтобы из них, как из основания, уразуметь целое. Вот какие затруднения побеждает здесь страсть к симметрии!
3) Под рубрикой отношения, по-видимому, должна была бы фигурировать идея о первопричине мира. Однако Кант приберегает ее для четвертой рубрики — модальности, которую в противном случае нечем было бы наполнить и в которую он вгоняет эту идею тем, что случайное (т. е., по его диаметрально-противоположному истине объяснению, всякое следствие из своего основания) становится, благодаря первопричине, необходимым. Поэтому для спасения симметрии в качестве третьей идеи выступает идея свободы, под которой, однако, подразумевается на самом деле та же, только здесь и уместная идея о причине мира, как это ясно показывает примечание к тезису третьего противоречия. Таким образом, третье и четвертое противоречия в сущности тождественны.
Относительно всего этого я категорически утверждаю, что вся антиномия есть не более как борьба с ветряными мельницами. Лишь утверждения антитезисов основываются в самом деле на формах нашего познания, т. е., выражаясь объективно, на необходимых, a priori достоверных и всеобщих законах природы. Поэтому лишь они доказываются на объективных основаниях. Наоборот, утверждения и доказательства тезисов не имеют под собой никакого основания, кроме субъективного, и зиждутся всецело на слабости умствующего индивида, воображение которого утомляется бесконечным регрессом и кладет ему конец путем произвольных предположений, оправдываемых затем на всевозможные лады, — а способность суждения которого (индивида) еще сверх того парализована в этом пункте ранними и глубокими предрассудками. Поэтому доказательства тезисов во всех четырех противоречих являются чистейшей софистикой; наоборот, доказательства антитезисов — неизбежные выводы из a priori известных нам законов мира как представления. Поэтому Кант лишь с большими стараниями и ухищрениями может выдержать ход тезисов и заставить их делать мнимые атаки на одарен-
