же свѣтло-коричневаго цвѣта, какъ куртки и шаровары, а золотыя цѣпи изъ колецъ три раза окутывали ихъ шейки; подвѣски къ серьгамъ отличались древними, почти византійскими рисунками, кольца имѣли столь большіе камни, точно пастырское кольцо.
Это были большею частью здоровые представители брюнетовъ этой пламенной, но все же полной расы черныхъ и нервныхъ Кельтовъ, съ вьющимися и безпокойными волосами. Загорѣлы крестьяне и моряки, вначалѣ обѣда немного стѣснявшіеся быстро овладѣли собой. Съ неловкими, но естественными движеніями, даже иногда очень изящными, они употребляли ножи и вилки, о мѣрѣ того, какъ обѣдъ приближался къ концу, языки развязывались, смѣхъ, иногда какое-нибудь ругательство вырывались на ихъ гортанномъ живописномъ нарѣчіи, съ неожиданными ласками и объятіями.
Хозяинъ ихъ, логично отмѣнившій всякій этикетъ, и всякое первенство, очень удачно разсадилъ гостей; рядомъ съ кѣмъ-нибудь изъ аристократовъ сидѣла какая-нибудь фермерша, или владѣлица шлюпки или торговка рыбою, и подобно этому, рядомъ съ какой-нибудь сосѣдкой замка, садился какой-нибудь юный содержатель дойныхъ коровъ съ отважною наружностью или хозяинъ шлюпки съ узловатыми мускулами на рукахъ.
Друзья Кельмарка замѣтили, что почти всѣ гости были въ расцвѣтѣ своихъ силъ или ки-
же светло-коричневого цвета, как куртки и шаровары, а золотые цепи из колец три раза окутывали их шейки; подвески к серьгам отличались древними, почти византийскими рисунками, кольца имели столь большие камни, точно пастырское кольцо.
Это были большею частью здоровые представители брюнетов этой пламенной, но всё же полной расы черных и нервных Кельтов, с вьющимися и беспокойными волосами. Загорелы крестьяне и моряки, вначале обеда немного стеснявшиеся быстро овладели собой. С неловкими, но естественными движениями, даже иногда очень изящными, они употребляли ножи и вилки, о мере того, как обед приближался к концу, языки развязывались, смех, иногда какое-нибудь ругательство вырывались на их гортанном живописном наречии, с неожиданными ласками и объятиями.
Хозяин их, логично отменивший всякий этикет, и всякое первенство, очень удачно рассадил гостей; рядом с кем-нибудь из аристократов сидела какая-нибудь фермерша, или владелица шлюпки или торговка рыбою, и подобно этому, рядом с какой-нибудь соседкой замка, садился какой-нибудь юный содержатель дойных коров с отважною наружностью или хозяин шлюпки с узловатыми мускулами на руках.
Друзья Кельмарка заметили, что почти все гости были в расцвете своих сил или ки-
