досадуя и на себя, и на эту настойчивость Керна. Какъ нарочно мы царя ни разу не встрѣчали.
Когда это безплодное гулянье мнѣ надоѣло, я сказала, что не пойду больше, — и не пошла. За то случай мнѣ доставилъ мелькомъ это счастіе: я ѣхала въ каретѣ довольно тихо черезъ Полицейскій мостъ, вдругъ увидѣла царя почти у самаго окна кареты, которое я успѣла опустить, низко и глубоко ему поклониться и получить поклонъ и улыбку, доказавшія, что онъ меня узналъ.
Черезъ нѣсколько дней Керну, бывшему дивизіонному командиру, князь Волконскій, отъ имени царя предложилъ бригаду, стоявшую въ Дерптѣ. Мужъ согласился, сказавъ, что не только бригаду, роту готовъ принять въ службѣ царя.
Въ этотъ мой приѣздъ въ Петербургъ, я встрѣтила Пушкина въ домѣ тетки моей Олениной. Отецъ меня представилъ Крылову, Гнѣдичу и я видѣла Карамзина съ его гордой, даже надменной супругой. Нѣкто сказалъ, когда вошелъ Карамзинъ и жена его въ залу, гдѣ розыгрывались шарады: «Oui, c’est là m-me Карамзинъ, on le voit à sa morgue!» Больше я ихъ не видала: она была первою любовью Пушкина. Всѣ знаютъ, что онъ пожелалъ получить ея благословенье передъ смертью. Я думаю, онъ никого истинно не любилъ, кромѣ няни своей и потомъ сестры. Въ этотъ же приѣздъ мой въ Петербургъ, когда разрѣшили балы послѣ смерти Екатерины Павловны, любимой сестры императора, — я была представлена — моею бабушкою Муравьевой, госпожѣ Афросимовой, такъ вѣрно списанной графомъ Л. Н. Толстымъ. Представленіе было успѣшно: я имѣла счастье ей понравиться. Встрѣтивъ Пасху у родныхъ въ Тверской губерніи, мы направились къ новому назначенію моего мужа въ Дерптъ. Этотъ милый Дерптъ всегда мнѣ будетъ памятенъ. Мнѣ тамъ было хорошо.
Ко мнѣ туда приѣхали дорогія гостьи: тетка и многолюбимая сестра Анна Николаевна Вульфъ, которая приѣхала лѣтомъ и осталась у меня гостить до зимы. Мы такъ много читали, много гуляли, выходили и выѣзжали всегда вмѣстѣ. Кернъ лечился — я тоже брала ванны и лечилась понемногу.
