или источные духи проходятъ въ языкъ, чтобы звукъ или голосъ исходилъ кротко и пріятно.
13. Замѣть здѣсь особенно смыслъ и тайну: когда въ зноѣ восходитъ молнія, то прежде всѣхъ воспринимаетъ ее сладкая вода, ибо въ ней молнія становится сіяющей; когда вода восприметъ молнію, то есть, рожденіе свѣта, то она пугается, и будучи такой жидкой и мягкой, отступаетъ вся въ трепетѣ, ибо въ свѣтѣ восходитъ зной.
14. Когда же теперь терпкое качество, которое весьма холодно, приметъ въ себя зной и молнію, то оно пугается, какъ если бы разразилась гроза: ибо когда зной и свѣтъ вступаютъ въ жестокій холодъ, то они производятъ яростную молнію, весьма яркую и огнецвѣтную. Эта молнія возвращается вспять, и сладкая вода принимаетъ ее, и восходитъ въ этой яростности, и въ этомъ восходѣ и испугѣ она превращается въ зеленый или небесно-голубой цвѣтъ, и дрожитъ по причинѣ яростной молніи. Молнія же сохраняетъ въ самой себѣ свою ярость, и отсюда возникаетъ горькое качество или горькій духъ, который восходитъ теперь въ терпкомъ качествѣ, и зажигаетъ его твердость своимъ яростнымъ источникомъ; и свѣтъ или молнія высыхаетъ въ твердости, и сіяетъ ярко, гораздо свѣтлѣе, нежели блескъ солнца.
15. Но она бываетъ плѣнена въ терпкомъ качествѣ, такъ что пребываетъ тѣлесно, и должна вѣчно свѣтить такъ; и молнія дрожитъ въ этомъ тѣлѣ, какъ бы въ состояніи яростнаго восхожденія, и этимъ непрестанно и вѣчно возбуждаются всѣ качества. И молнія огня въ свѣтѣ непрестанно дрожитъ такъ и ликуетъ, и сладкая вода непрестанно укрощаетъ ее такъ, а твердость всегда бываетъ тѣмъ тѣломъ, которое ее заключаетъ и изсушаетъ. И это возбужденіе въ твердости и есть звукъ или виновникъ звучанія; свѣтъ же или молнія создаетъ звонкость, а сладкая вода дѣлаетъ ее кроткою, такъ что ею можно пользоваться для различенія рѣчи.
16. Замѣть здѣсь еще яснѣе рожденіе горькаго качества: начало горькаго качества бываетъ, когда молнія жизни восходитъ въ зноѣ въ терпкое качество. И когда такимъ образомъ молнія огня, въ смѣшеніи воды, проникаетъ въ терпкое каче-
или источные духи проходят в язык, чтобы звук или голос исходил кротко и приятно.
13. Заметь здесь особенно смысл и тайну: когда в зное восходит молния, то прежде всех воспринимает ее сладкая вода, ибо в ней молния становится сияющей; когда вода воспримет молнию, то есть, рождение света, то она пугается, и будучи такой жидкой и мягкой, отступает вся в трепете, ибо в свете восходит зной.
14. Когда же теперь терпкое качество, которое весьма холодно, примет в себя зной и молнию, то оно пугается, как если бы разразилась гроза: ибо когда зной и свет вступают в жестокий холод, то они производят яростную молнию, весьма яркую и огнецветную. Эта молния возвращается вспять, и сладкая вода принимает ее, и восходит в этой яростности, и в этом восходе и испуге она превращается в зеленый или небесно-голубой цвет, и дрожит по причине яростной молнии. Молния же сохраняет в самой себе свою ярость, и отсюда возникает горькое качество или горький дух, который восходит теперь в терпком качестве, и зажигает его твердость своим яростным источником; и свет или молния высыхает в твердости, и сияет ярко, гораздо светлее, нежели блеск солнца.
15. Но она бывает пленена в терпком качестве, так что пребывает телесно, и должна вечно светить так; и молния дрожит в этом теле, как бы в состоянии яростного восхождения, и этим непрестанно и вечно возбуждаются все качества. И молния огня в свете непрестанно дрожит так и ликует, и сладкая вода непрестанно укрощает ее так, а твердость всегда бывает тем телом, которое ее заключает и иссушает. И это возбуждение в твердости и есть звук или виновник звучания; свет же или молния создает звонкость, а сладкая вода делает ее кроткою, так что ею можно пользоваться для различения речи.
16. Заметь здесь еще яснее рождение горького качества: начало горького качества бывает, когда молния жизни восходит в зное в терпкое качество. И когда таким образом молния огня, в смешении воды, проникает в терпкое каче-
