рево твердымъ и грубымъ. Однако свѣтъ, то есть, молнія, держится не въ твердости, иначе и камень могъ бы горѣть, но свѣтъ держится въ сокѣ дерева, то есть, въ водѣ. Огонь сіяетъ свѣтлымъ пламенемъ, пока въ деревѣ есть сокъ; когда же сокъ въ деревѣ истребленъ, то свѣтлое пламя погасаетъ, и дерево становится раскаленнымъ углемъ.
35. Теперь смотри: яростность, вспыхивающая въ свѣтѣ, состоитъ не въ водѣ дерева; но когда зной восходитъ въ твердости, то рождается молнія, и она сначала плѣняется сокомъ въ деревѣ, и отъ этого вода становится сіяющей; яростность же или горечь рождается посреди твердости и зноя въ молніи, гдѣ пребываетъ; и куда достигаетъ молнія, то есть, пламя огня, туда достигаетъ также и ярость горечи, которая есть сынъ твердости и зноя.
36. Но ты долженъ вѣдать ту тайну, что горечь уже заранѣе содержится въ деревѣ; иначе яростная горечь не рождалась бы такъ молнійно въ природномъ огнѣ.
37. Ибо какъ рождается тѣло огня при зажиганіи дерева, подобнымъ же образомъ рождается и дерево въ землѣ и надъ землею.
38. Но если бы яростность рождалась въ сіяющемъ свѣтѣ, то она конечно достигала бы такъ же далеко, какъ и блескъ свѣта; но это не бываетъ такъ; на самомъ же дѣлѣ молнія есть мать свѣта, ибо молнія рождаетъ изъ себя свѣтъ; и она есть отецъ ярости, ибо ярость пребываетъ въ молніи, какъ сѣмя въ отцѣ; и эта же молнія порождаетъ также и звукъ или звонъ.
39. Когда молнія исходитъ изъ твердости и зноя, то твердость производитъ въ ней стукъ, а зной производитъ звонъ; и свѣтъ въ молніи дѣлаетъ звонъ этотъ яснымъ, а вода кроткимъ, а терпкость или твердость плѣняетъ его въ себѣ и изсушаетъ, такъ что онъ становится тѣлеснымъ духомъ во всѣхъ качествахъ. Ибо каждый изъ семи духовъ Божіихъ чреватъ всѣми семью духами, и всѣ они одинъ въ другомъ, какъ единый духъ, и ни одинъ не бываетъ внѣ другого; однако таково рожденіе ихъ въ самихъ себѣ, и такъ рождаетъ одинъ другого въ себѣ и чрезъ себя, и это рожденіе протекаетъ такъ отъ вѣчности и до вѣчности.
рево твердым и грубым. Однако свет, то есть, молния, держится не в твердости, иначе и камень мог бы гореть, но свет держится в соке дерева, то есть, в воде. Огонь сияет светлым пламенем, пока в дереве есть сок; когда же сок в дереве истреблен, то светлое пламя погасает, и дерево становится раскаленным углем.
35. Теперь смотри: яростность, вспыхивающая в свете, состоит не в воде дерева; но когда зной восходит в твердости, то рождается молния, и она сначала пленяется соком в дереве, и от этого вода становится сияющей; яростность же или горечь рождается посреди твердости и зноя в молнии, где пребывает; и куда достигает молния, то есть, пламя огня, туда достигает также и ярость горечи, которая есть сын твердости и зноя.
36. Но ты должен ведать ту тайну, что горечь уже заранее содержится в дереве; иначе яростная горечь не рождалась бы так молнийно в природном огне.
37. Ибо как рождается тело огня при зажигании дерева, подобным же образом рождается и дерево в земле и над землею.
38. Но если бы яростность рождалась в сияющем свете, то она конечно достигала бы так же далеко, как и блеск света; но это не бывает так; на самом же деле молния есть мать света, ибо молния рождает из себя свет; и она есть отец ярости, ибо ярость пребывает в молнии, как семя в отце; и эта же молния порождает также и звук или звон.
39. Когда молния исходит из твердости и зноя, то твердость производит в ней стук, а зной производит звон; и свет в молнии делает звон этот ясным, а вода кротким, а терпкость или твердость пленяет его в себе и иссушает, так что он становится телесным духом во всех качествах. Ибо каждый из семи духов Божиих чреват всеми семью духами, и все они один в другом, как единый дух, и ни один не бывает вне другого; однако таково рождение их в самих себе, и так рождает один другого в себе и через себя, и это рождение протекает так от вечности и до вечности.
