Души младенческой и нѣжной
Зерцало — ликъ его знакомъ...
И вѣетъ волосъ бѣлоснѣжный
Подъ колыбельнымъ вѣтеркомъ.
Къ нему простеръ паломникъ руки...
— „То Книги духъ“, подумалъ онъ,
„Пророчитъ мнѣ конецъ разлуки
И путь къ Отцу, на лоно лонъ“.
И молвилъ тайный исповѣдникъ:
— „Моей гробницы ты достигъ
И будешь благъ моихъ наслѣдникъ
Въ познаньи невидимыхъ книгъ.
На той горѣ я, отрокъ бѣдный,
Съ Небесной Книги снялъ печать;
И міръ творенья неизслѣдный
Мнѣ сталъ послушно отвѣчать.
Знаменова́нъ Господнимъ пе́рстомъ,
Я видѣлъ сей и оный брегъ,
И предо мной стоялъ отверстымъ
Завѣта Новаго ковчегъ.
И записалъ я нелукаво,
Что́ рай души обѣтовалъ.
Я нищъ былъ, и гонимъ неправо,
И Богъ меня къ Себѣ призвалъ.
Настало время: ликъ Мистерій
Разоблачится. Въ храмъ чудесъ
Сей Книгой пріоткрыты двери,
И видимъ день сквозь ткань завѣсъ.
Души младенческой и нежной
Зерцало — лик его знаком...
И веет волос белоснежный
Под колыбельным ветерком.
К нему простер паломник руки...
— „То Книги дух“, подумал он,
„Пророчит мне конец разлуки
И путь к Отцу, на лоно лон“.
И молвил тайный исповедник:
— „Моей гробницы ты достиг
И будешь благ моих наследник
В познаньи невидимых книг.
На той горе я, отрок бедный,
С Небесной Книги снял печать;
И мир творенья неисследный
Мне стал послушно отвечать.
Знаменова́н Господним пе́рстом,
Я видел сей и оный брег,
И предо мной стоял отверстым
Завета Нового ковчег.
И записал я нелукаво,
Что́ рай души обетовал.
Я нищ был, и гоним неправо,
И Бог меня к Себе призвал.
Настало время: лик Мистерий
Разоблачится. В храм чудес
Сей Книгой приоткрыты двери,
И видим день сквозь ткань завес.
