— 391 — •
«Исторія, которую я хочу вамъ разсказать теперь,—про-должалъ Нильсъ Андерсенъ:—происходить на Кроличьемъ островѣ. Не могу вамъ точно указать, гдѣ. находится этотъ островъ. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ. былъ открыть, никто еще не могъ его достигнуть снова; этому мѣшали громадаыя ледяныя горы, которыя громоздятся вокругъ острова и, можетъ-быть,. лишь изрѣдка позволяютъ къ нему приблизиться. Только матросы одного русскаго китолова, которыхъ когда-то сѣверныя бури забросили такъ высоко на сѣверъ, ступили на почву этого острова, и съ тѣхъ поръ уже протекло сто лѣтъ. Когда эти матросы причалили туда на чел-нокѣ, они нашли островъ безлюднымъ и пустыннымъ.. Печально покачивались стебли дрока надъ сыпучимъ пескомъ; лишь тамъ и сямъ стояло нѣсколько карликовъ-елей, или изгибался по землѣ самый безплодный кустарникъ. Кругомъ они увидали множество црыгающихъ кроликовъ, почему п дали этому мѣсту названіе Кроличьяго острова. Одна лишь единственная жалкая избушка указывала на то, что здѣсь обитаете человѣческое существо. Когда моряки вошли въ избушку, они увидѣли древняго старца, въ жалкой одеждѣ изъ сшитыхъ вмѣстѣ кроличьихъ шкурь, который сидѣлъ на камнѣ у очага и грѣлъ надъ пылающимъ хворостомъ , свои тощія руки и трясущіяся колѣни. Подлѣ него справа стояла громадная птица, повидимому, орелъ, но время такъ немилосердно общипало его, что у него сохранились лишь дливныя, взъерошенныя перья крыльевъ, и это придавало голой птицѣ въ высшей степени глупый и въ то же время ужасающе омерзительный видъ. По лѣвую руку старика прикурнула на полу необычайно большая безшерстая коза, повидимому, очень старая, хотя на животѣ ея висѣли еще два полныхъ вымени съ розоватыми свѣжими сосками.
«Между русскими матросами, высадившимися на Кроли-ЧІЙ ОСТрОВЪ, бЫЛО НѢСКОЛЬКО ГреКОВЪ, И ОДИНЪ изъ нихъ, не думая, что хозяинъ хижины его поймете, сказалъ своему товарищу на греческомъ языкѣ: «Этотъ старый шуте или привидѣніе,1 или злой духъ». Но при этихъ словахъ старикъ / вдругъ поднялся съ своего каменнаго сидѣнья, и моряки въ болыпомъ изумленіи увидѣли высокую статную фигуру, которая, несмотря на глубокую старость, держалась гордо, съ повелительнымъ, почти царскимъ достоинствомъ, и голова почти касалась балокъ потолка; черты лица, хотя по-блекшія и изношенныя, свидѣтельствовали также о былой
красотѣ; это были благородныя, строго нравильныя черты;