Страница:Inferno-Dante-Min-1855.pdf/292

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана

 


70 Онъ мнѣ велѣлъ припасть къ нему на грудь
И, выждавъ мигъ, чтобъ распахнулись крылья,
Къ косматымъ ребрамъ поспѣшилъ прильнуть.

73 И въ слѣдъ за тѣмъ, усугубивъ усилья,
По клочьямъ шерсти и корѣ льдяной,
Какъ съ лѣстницы, спускалась тѣнь Виргилья.

76 Когда же мы достигли точки той,
Гдѣ толща чреслъ вращаетъ бедръ громаду,—
Вождь опрокинулся туда главой,

79 Гдѣ онъ стоялъ ногами, и по гаду,
За шерсть цѣпляясь, сталъ всходить въ жерло:
Я думалъ, вновь онъ возвращался къ аду.

82 «Держись, мой сынъ!» сказалъ онъ, тяжело
Переводя свой духъ отъ утомленья:
«Вотъ путь которымъ мы покинемъ зло.»




изъ чего заключить должно, что Данте находился въ аду 24 часа, изъ которыхъ 12 употреблено на прохожденіе шести верхнихъ и 12 на прохожденіе трехъ нижнихъ круговъ (Ада II и XI). Филалетесъ.

76—77. Т. е. до бедреннаго сочлененія, которое положеніемъ своимъ соотвѣтствуетъ почти срединѣ тѣла.

78—80. Если вообразимъ себя въ центрѣ земли, то для того, чтобы перейдти на другое полушаріе, мы действительно не можемъ представить себѣ другаго средства, кромѣ того, къ которому прибѣгаетъ теперь Виргилій, т. е. мы должны перевернуться такъ, чтобы голова была тамъ, гдѣ прежде были ноги. Потому очень естественно, что Виргилій опускался внизъ до тѣхъ поръ пока не достигъ центра земли, а потомъ, перепрокинувшись, и миновавъ эту точку, долженъ былъ подыматься вверхъ, хотя и въ томъ и въ другомъ случаѣ двигался все по одной линіи. Столько же естественно и то, что такъ какъ средина Люцифера совершенно соотвѣтствуетъ центру земли, и такъ какъ верхняя половина его тела находится внутри нашего, а нижняя внутри другаго полушаря, то путники, перешедши этотъ пунктъ, должны видѣть ноги Люцифера поднятыми вверхъ. Впрочемъ все это имѣетъ и нравственный смыслъ. Средоточіе земли, по представленію поэта, есть не только центръ тяжести физической, но и духовной,— центръ, къ которому тяготѣетъ все матеральное, грѣховное, тогда какъ все очищенное оть грѣха, все чистое и духовное, представителемъ коему самъ Данте, стремится къ небу и притомъ дорогой діаметрально противоположной той, которая ведетъ къ началу грѣха — Люциферу.