Соціалистъ прошлаго вѣка
49
силой Христосъ насъ привелъ къ себѣ, но любовію... Кая же любовь выше, аще положите душу за други своя... Сила—это дѣло Пила-това.. Ну?
— Она вырвалась иэъ рукъ злодѣя и утопилась въ Окѣ...
— Ахъ, бѣдная отроковица, бѣдная! погубила свою душеньку частую.
— И ною погубила...
— Что ты! что ты! пока человѣкъ живъ — божье око бдитъ надъ нимъ: а божье милосердіе—море неисчерпаемое:—на всѣхъ достанетъ.
Въ сторонѣ, на берегу озера подъ ветлами, послышалось тихое, мелодическое пѣніе. Пѣлъ чей-то свѣжій, юношескій голосъ:
О прекрасная пустыня! Самъ Господь пустыню восхваляете, Отцы въ пустынѣ скитаютъ, Ангелы отцемъ поногаютъ, Апостоли отцовъ ублажаютъ, Пророцы отцовъ прославляютъ, Мученицы отцовъ восхваляюте, А вен святіи отцовъ величаюте, Отцы въ пустынѣ скитаютъ И горъ воды испиваютъ, Древа въ пустынѣ процвѣтаютъ, Птицы ко древаиъ прилетаютъ, На вудрявыя вѣтви посѣдаютъ, Красныя пѣсни воспѣваютъ, Отцовъ въ пустынѣ утѣшаютъ...
Съ глубокимъ вниманіемъ слушалъ Кравковъ это тихое, грустное пѣніе. Они сидѣли съ Никитою Петровичемъ въ скитскомъ саду, подъ грушею. Туть же былъ и скитскій пчельникъ. Пчелы сует-іиво жужжали по цвѣтамъ, а Другія словно пули быстро летали то къ озеру за водой, то назадъ въ свои ульи.
— Кто это поетъ? задумчиво спросилъ Кравковъ.
— А вьюноша тутъ у насъ... Двое ихъ у насъ—два брата, иноки младые, Герасимъ да Савватій... Вотъ тоже, что и ты—изъ благо-родныхъ, даже можно сказать—изъ высоко-благорожденныхъ.
— Кто же они?
— А изъ роду Персицкихъ... Отцы ихъ и дѣды атаманствовали въ вольскомъ войскѣ... Знаешь, чать, о вольскомъ войскѣ?
— Какъ же... Вольскіе казаки, говорятъ, къ Пугачеву тогда пристали, такъ послѣ усмиренія бунта вольское войско уничтожили—на Терекъ перевели.
— Точно-точно. Вонь и наше яицкое войско за ту же провинку ѵральскимъ сдѣлали, чтобъ и имени-де и духу бунтовничаго не осталось... Такъ вотъ эти-то вьюнопш Персицкіе не захотѣли властямъ
жстор. вѣстн.», январь, 1884 г., т. хт. 4