Лицо его было поразительно бледно (может быть таким оно показалось Pierr’y при свете лампады).
— Для чего вы пришли сюда? — спросил[5] ритор с легким немецким акцентом, еще не рассмотрев в темноте собеседника, но по шороху, сделанному Ріеrr’ом, обращаясь в его сторону. Pierre испытывал чувство, похожее на то, которое испытывает человек на исповеди.
Он чувствовал себя вне всех условий жизни, с глазу на глаз с чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Pierre не отвечал. Он искал выражения, которое бы вполне передало его мысль и чувство.[6]
— Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда? Чего хотите вы от нас? премудрости, добродетели, просвещения?
— Да, я[7] хочу истины, — сказал Pierre, дрогнув голосом. Ритор опустил голову в знак удовлетворения и помолчал.[8]
— Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш орден поможет вам в достижении вашей цели?
Пьер подумал.
— Да, но весьма неопределенные, — сказал он.
— Какое понятие вы имеете о вольном каменщичестве?
— Иногда я думаю, что это есть истина, иногда я думаю, что
- ↑ Зачеркнуто: еще прежде, чем тот заговорил, узнал его. Это был тот самый итальянец, которого он два года тому назад встретил у Анны Павловны и не видал с тех пор.
- ↑ Зач.: на руках были перчатки
- ↑ Зач.: сухого
- ↑ На полях: Ритор немец, только форм[альности].
- ↑ Зач.: ⟨Титов⟩ аббат с французским
- ↑ Зач.: — Говорите всё, что вы думаете
- ↑ Зач.: одного желаю, — сказал Pierre, чувствуя, как голос его задрожал. — Я желаю знать, что есть добродетель, чтобы исполнять ее законы — сказал он приготовленным им ответом. И в ту минуту, как он произнес эти слова, он почувствовал, что ⟨Титов⟩ аббат
- ↑ Зач.: Pierre отгадывал в лице его признак сомнения в разумности того, что он говорил, но на лице старого человека было только выражение строгой торжественности.