всячески дорогой ухаживала за ним, он не думал. Его всего занимала мысль о том, что этот «кто-то», кого везут в ящике, «должно быть, большой плут, коли удумал такую штуку».
В 9 часов утра Мигурский, в ручных и ножных кандалах между двумя часовыми стоял перед[1] Саратовским полициймейстером и только покачивал отрицательно головой на все предлагаемые ему вопросы.
— Привести тех женщин и казака, — приказал полициймейстер. Ввели Альбину и Людвигу. За ними, опустив голову, шел казак.
Увидав мужа, она остановилась и вскрикнула так ужасно пронзительно, что полициймейстер вскочил с места, — из соседней комнаты высунулись любопытные, — и, подбежав к мужу, обняла его за шею.
— Вместе! Всё вместе! — кричала она. — Что ему, то и мне. — И, прижавшись к нему, она затихла, вся трясясь от рыданий.
[2]— За что?[3] — вскрикнула она и взглянула на казака.[4]
— За что? — повторил казак. — Я, ваше высокоблагородие, ничего не знаю. Известно, за что. Я, ваше высокоблагородие, ничего не знаю, знать не знаю.[5]
Когда Альбина подъехала к гостинице, то на дворе стояла около тарантаса толпа народа и полицейские. Когда она вошла в середину толпы, она в первую минуту не поверила своим глазам: Жозя в кандалах на руках и ногах стоял между двумя солдатами и[6] жалостно смотрел на нее.
— Альбина! ничего, Альбина! Ничего, — повторял он, не зная, чем успокоить ее.
— Вот так прах детей, — улыбаясь, проговорил помощник полицмейстера. — Какого молодца в гроб запихали. Он вам кто? — обратился он к ней.
Альбина не отвечала ему.
- ↑ Зачеркнуто: полковником (Здесь рукою Толстого написано и обведено кружком указание для переписчицы: До сих пор.)
- ↑ Зач.: Полицмейстер начал допрос с казака. ⟨Но⟩ Казак ⟨ничего не отвечал⟩, отвечая, не спуская ⟨своих серых⟩ глаз, смотрел на Альбину. Когда он рассказал, как он услыхал голос из ящика и догадался, Альбина только взглянула на него.
- ↑ Зач.: сказала
- ↑ Зач.: — Не прерывайте до[проса].
- ↑ Зач.: Допрос
- ↑ Зач.: печально опустив голову умоля[юще]
