ему выгоднѣй отпустить своихъ рабочихъ и взять отъ ледника моихъ. Такимъ образомъ онъ за контору получилъ деньги огульно по подряду и дѣлаетъ дѣло на мой счетъ. — „Что жь, Яковъ, гдѣ жь твои рабочіе?“ — „Да вотъ разошлись по дворамъ молотитъ, а какъ мы контору-то кончимъ, я вашей милости поставлю народъ на ледникъ.“ — „Мы опоздаемъ.“ — „Помилуй Богъ! Съ чего?“ Разумѣется и опоздали, и я заплаталъ в двое. Гдѣ же разбирать, чей рабочій клалъ тот или другое бревно?
Михайло копачъ съ своею артелью пыхтитъ, а дѣло подвигается туго. Большаго пруда вырыта половина, а за маленькій и не принимались. Утромъ, у крыльца, мнѣ попались два приземистые мужика, съ пушистыми свѣтло-русыми бородами на подобіе вѣера. — „Что вы?“ — „Копачи. Слышали что работка есть.“ — „Есть да отдана вся.“ — „Видѣли, батюшка, да вѣдь они не управятся.“ — „Я и самъ такъ думаю. Да какъ же быть?“ — „А пусть ихъ работаютъ свое, а мы въ саду прудъ возьмемся копать.“ — „Для меня все равно кому деньги платить. Я ни харчей, ничего не знаю и плачу 1 рубль съ кубика (кубическая саженъ).“ — „Вѣстимо. Чтò жь? мы съ удовольствіемъ.“ — „Да вѣдь надо же мнѣ переговорить съ Махайломъ, а то пожалуй обидится.“ — „А чтó съ ними говоритъ коли они не управляются.“ — „Да ты по себѣ посуди. Я найму тебя теперь на прудъ, ты начнешь рыть, а я другому сдамъ дальше. Хорошо ли это будетъ?“ — „Вѣстимо. Какое жь хорошо?“ — „Такъ надо съ Михайлой столковаться.“ — „А чтó жь съ нимъ столковываться?“ И посмотрите на этого копача. Сейчасъ видно, человѣкъ бывалый и себѣ на умѣ. Чтó же выражаютъ его слова? Простоту, возлюбленную косность или безнравственное презрѣніе къ чужимъ правамъ? Разумѣется, Михайло и просилъ, и умолялъ оставить за нимъ работу, которой онъ очевидно не въ силахъ былъ одолѣть. А когда Юхновецъ соглашался добровольно скинуть съ кубика по 20 к., то-есть стать по 80 к., Михайло сталъ доказывать, что на садовомъ пруду климатъ (почва) другой, и что только имѣя въ виду такой легкій, торфяной климатъ, онъ сталъ на болѣе глубокій глинистый. Какъ я ни старался доказать ему, что онъ не управится, Михайло стоялъ на своемъ. Бранилъ новаго рядчика, валялся въ ногахъ, плакалъ, словомъ мука да и только. Дѣло кончилось бы тѣмъ, что я остался бы безъ пруда, но хит-
