жащего,— то из этого имения три равные части после смерти моей должны принадлежать моим двум братьям и трем племянницам (Анне, Ольге и Натальи Лабзиным), а над остальною четвертою частью, так же равною, я оставляю душеприказчиками братьев моих — и Якова Лабзина, кои могут распорядиться ею по своему усмотрению,— и если они пожелают после смерти продолжать общую торговлю, то должны иметь, участие в принадлежавшей мне половине каждый в равной доле".
Таким образом, ни один рабочий, ни один бедный человек не был вспомняут наследодателем Грязновым в сознании раскаяния в предсмертные минуты своей эксплоататорской жизни, и все колоссальное имущество перешло в те же семейные угнетательские купеческие руки торгового дома Лабзиных и Грязнова.
Это духовное завещание Московским окружным судом по прошению наследников в 1869 году было утверждено к исполнению «по указу его императорского величества».
Благочестие Грязнова
Сам Грязнов был активный помощник известного сторонника крепостного права, Московского митрополита Филарета, и исполнял, по его поручению, сыскные и жандармские обязанности по придушению как местных раскольников, порвавших с государственною религиею, так и людей, принимавших то или иное участие в революционных движениях — в полном разрыве с какою бы то ни было религию.
Естественно: — по купеческим традициям, он-же всячески помогал церковникам деньгами, строил церкви, содержал церковные хоры, был церковным старостою.
Будучи активным монархистом, Грязнов в личной жизни своей был ханжа и не редко любил представляться благочестивым старцем, действуя в таком смысле на простых, доверчивых людей, и для обмана суеверных, простых душ построил себе, сзади своего дворца, простой деревянный сруб, келью.
Когда кто из рабочих терпел неправду,— он приходил к Грязнову, который обычно утешал так: «терпи, знаешь. Переноси все. Ни на кого не обижайся. Бог за все вознаградит впоследствии».
У Грязнова основными нотами «проповеди» было: необходимость здесь, на земле, терпеть, страдать, не роптать, не возмущаться;
