веріадѣ, какъ оно все созрѣло раздорами къ исполненію судьбы своей.
Еще одно лице, чуждое Палестинѣ, является въ драмѣ: это богомолецъ, владѣтельный графъ Фландрскій; онъ посланъ Папою, чтобы омыть грѣхи свои въ крови Невѣрныхъ, и онъ же, свидѣтель раздоровъ и пораженья, долженъ принести Папѣ горькую вѣсть о паденіи Іерусалима; — представляя характеръ державнаго поклонника, одну изъ разительныхъ красокъ времени, онъ соединяетъ собою рыцарскій Западъ и Востокъ.
Но царство рушится, и частію объяснены внутреннія причины его разрушенія: какая же наружная сила дала ему послѣдній ударъ, разсыпавшій готовое къ паденію? — Воинственный фанатизмъ Мусульманъ нанесъ ударъ сей, и я долженъ былъ олицетворить его, поставивъ однако же внѣ драмы, чтобы не отвлекать къ нему вниманія, и выбралъ яркія черты его въ Ассасинахъ и Дервишѣ. Примѣръ секты Измаильтянъ, единственный въ лѣтописяхъ, слишкомъ разительно рисуетъ нравы Востока Магометанскаго, чтобы быть выпущеннымъ изъ объема картины.
На Ливанѣ поселился владыка или старецъ горъ. Тамъ умѣлъ онъ образовать вокругъ себя толпу отчаянныхъ юношей, которыхъ разсылалъ съ кинжалами убивать опасныхъ ему князей Христіанскихъ и Магометанскихъ. Онъ усыплялъ сихъ юношей
