Если бы этотъ тихiй писатель пришелъ въ литературный лагерь не въ годы особой приниженности и растерянности русской журналистики…
Если бы его первыя строки увидѣли свѣтъ въ тѣ дни, когда критикой и обществомъ такъ щедро раздавались почетные ордена и звѣзды каждому выступавшему на поле литературной дѣятельности…
Если бы имя его зажглось въ печати въ тѣ крикливые, шумные годы, когда авторъ, еще не освободившись отъ литературныхъ пеленокъ, уже становился знаменитостью, когда даже безсвязный беллетристическiй лепетъ встрѣчалъ восторги окружающихъ, а первый шагъ писателя превращался въ трiумфальное шествiе во главѣ съ газетными церемонiймейстерами, интервьюерами, услужливыми критиками, кружковыми демагогами и славословящимъ хоромъ лекторовъ…
Если бы свой первый шагъ Соломинъ сдѣлалъ не въ девятисотыхъ годахъ, а на пять лѣтъ позже, когда, точно сказочнаго царевича Гвидона, бурныя общественныя волны выбрасывали на литературный берегъ одного за другимъ фантастическихъ принцевъ пера…
Если бы въ это счастливое для нынѣшнихъ авторовъ время Сергѣй Соломинъ не былъ уже сгорбленъ, сломанъ и смятъ голодными и тоскливыми днями, убившими многихъ тихихъ труженниковъ пера, — то смерть его гдѣ-то въ Новой Деревнѣ заставила бы вздрогнуть и окутать печалью сердца не двухъ, трехъ близкихъ друзей покойнаго, снесшихъ въ могилу его гробъ, а огромной читательской толпы, потому что она должна была его любить, и не могла не увлекаться его творчествомъ, — вѣдь онъ такъ близко подошелъ къ ней и часто такъ свѣжо и просто отвѣчалъ на тѣ вопросы дня и многихъ лѣтъ, которыми читатели обильно забрасываютъ писателей-публицистовъ.
Недѣли за двѣ до смерти онъ приготовился собрать свои многочисленные разсказы и статьи и выпустить ихъ отдѣльными книжками, — тогда бы вполнѣ ясно и законченно обрисовывалось его значенiе въ журналистикѣ за послѣднiе годы.
Но неудачная жизнь оборвалась внезапной смертью и ничего не осталось послѣ нея, кромѣ обрывковъ бумаги, среди которыхъ была найдена страшная предсмертная исповѣдь писателя.
Въ ней, между прочимъ, онъ проситъ издать послѣ смерти свои воспоминанiя… Но воспоминанiй, о которыхъ упоминается въ этой исповѣди онъ также не успѣлъ написать…
Какъ много новаго и важнаго для общества открылось бы на этихъ страницахъ!
Многiе не знаютъ, что Соломинъ былъ близокъ къ Гапону, помогалъ ему составлять воззванiя и подсказывалъ этому до сихъ поръ для исторiи загадочному священнику манифесты: „Братья, спаянные кровью“ и другiе.
За три дня до смерти мною было получено отъ Соломина письмо:
— Я напишу для „Аргуса“ разсказъ о томъ, какъ жилъ и умеръ русскiй интеллигентъ.
Но этотъ разсказъ за него написали другiе… Не полностью написали… Прдолженiе слѣдуетъ…