Поповщина — родовое понятие для обозначения группы старообрядческих толков, удержавших учение об иерархии и семи церковных таинствах. Образование П. относится к тому времени, когда в старообрядческих общинах стали редеть ряды иереев-«старорукоположенцев» (т. е. дониконовского поставления) и таким образом самой жизнью выдвинут был вопрос о том, каким образом восполнять оскудевающую иерархию. Вопрос этот в писаниях первых расколоучителей не только не был решен, но не был даже принциниально поставлен. Аввакум, напр., столь резко проводивший принцип полного отчуждения от никониан, в то же время довольно снисходительно отзывался о действительности таинств, совершенных попом-никонианином, лишь бы последний отличался приверженностью к старому обряду. Неодинаковое решение вопроса о иерархии разделило старообрядческий мир на две громадные половины: беспоповщину (см.) и П. Жители севера ограничили число церковных таинств и допустили к участию в совершении их простых мирян: образовалась беспоповщина. С таким решением не могли помириться жители центральной полосы, издавна привыкшие к церковному благолепию. Старообрядцы нижегородские (керженские), ветковские и стародубские стали по необходимости принимать беглых священников. Первый пример практического разрешения вопроса в этом именно направлении дали старообрядцы ветковские (см. Ветка и Ветковское согласие, VII, 688—689): пребывавший здесь иеромонах Феодосий вызвал в помощь себе иереев нового рукоположения, Александра и Григория, расширил устроенную его предшественником Иоасафом церковь и освятил ее (ок. 1695 г.). Внутреннее единство в П. сохранялось, однако, недолго. Поводом к раздорам и разделению послужили споры о чиноприеме беглых попов, поведшие к образованию перемазовщины (см. XXIII, 228). Несколько ранее породил большие споры в недрах П. вопрос о письмах Аввакума, причем выделился небольшой толк (впоследствии снова слившийся с П.) — онуфриевщина (см. XXI, 954). В двадцатых гг. XIX в. образовалось согласие лужковское (см. XVIII, 81). Организация белокриницкой иерархии (см. V, 221) положило начало существованию самой многочисленной отрасли П. — приемлющих австрийское священство; в отличие он них «окормляющиеся бегствующим священством» обыкновенно называются беглопоповцами (см. V, 153). В царствование императрицы Екатерины II и императора Александра III была поставлена в довольно благоприятное положение: в Москве образовался духовный центр толка — так назыв. Рогожское кладбище, достигшее высокого процветания. При императоре Николае I последовал в 1832 г. запретительный указ о беглых попах, действием которого П. приведена была в очень плачевное положение: таинства совершались наскоро, обедню служили по ночам, допуская лишь вполне доверенных лиц, в иереях ощущался крайний недостаток, так что некоторые требоисправления совершались заочно. Под влиянием этих стеснений стал развиваться обычай заменять иереев уставщиками, которые совершали молитвословия и менее важные требы. Обычай этот с течением времени окреп, и теперь существует немало общин, управляемых уставщиками. С образованием белокриницкой иерархии и единоверия П. значительно ослабела; в настоящее время она наиболее крепко держится д некоторых местностях Нижегородской губ. (центр — с. Городец). В эпоху процветания П. виднейшими центрами ее, кроме Рогожского кладбища, были: Иргиз (см. Иргизские единоверческие монастыри, XIII, 310), Ветка, Стародубье, Керженские скиты (см. XIV, 954—55). В общую систему старообрядческого учения П. не внесла каких-либо характерных дополнений. В то время как беспоповцы расширили свою доктрину учением о наступлении царства антихриста, поповцы ограничились удержанием общих основ старообрядства (двуперстие, седмипросфорие, хождение посолонь и т. д.). Даже обоснование главнейшей особенности учения — о возможности существования церкви без епископов и о действенности благодати в таинствах, совершаемых бегствующими иереями — лишено оригинальности и устойчивости: делается ссылка на случаи, когда поместные церкви (карфагенская, иппонийская) долго не имели епископов; приводится также соображение, что П. — не «безглавая» церковь, так как она «по производству иереев» имеет главу в лице епископа великороссийской церкви.
Литература. Мельников, «Исторические очерки поповщины» (ч. I., М. 1864; ч. II, «Русский Вестник», 1866—1867); Марков, «Образование поповщинского согласия в старообрядстве» («Православное Обозрение», 1884 и отд.); «История о бегствующем священстве, соч. Ив. Алексева» («Летоп. Русск. Литер. и Древностей», 1862); Николаев, «Очерки истории П. с 1846 г.» («Чтения Общ. Ист. Древностей» 1865); «Историч. очерк состояния раскола П. в пол. XVIII ст.» («Нижегор. Епарх. Ведом.»); «Общие основания учения П. секты русск. раскола» («Вятск. Епарх. Ведом.», 1875 и 1876): Дружинин, «Раскол на Дону в конце XVII в.» (СПб., 1889); Соколов, «Раскол в Саратовском крае»; Лилеев, «К истории раскола на Ветке и в Стародубье в XVII—XVIII вв.» (Киев, 1895). Художественное воспроизведение организации и внутреннего быта поповщинских скитов дано в сочинениях Мельникова (Печерского): «В Лесах» и «На Горах».