Словаки (Slovak, мн. ч. Slováci, нем. der Slowake, мадьярск. Tót) — славянское племя, наиболее родственное чехо-мораванам, с которыми и объединяется в одну племенную группу под именем «чехо-славян» («Cecho-Slawen»). С. живут в Сев. Венгрии и Юго-Вост. Моравии, между Карпатами и Дунаем, Моравой и системою pp. Иполя, Римавы, Сланы и Тисы. Громадное большинство С. приходится на Венгрию; в Моравии словацкая речь слышится только в юго-вост. углу области, между Карпатами и Моравой и отчасти на правом берегу р. Моравы, в окрестностях городов Угорского Брода, Угорского Градища, Напаедлов, Веселого и Страшницы. В Нижней Австрии поселения С. захватывают лишь часть северо-восточного угла, на В от линии Вальчицы — Цагнов. В Венгрии С. живут в 15 северо-восточных комитатах, представляя собою почти чисто словацкое население комитатов Тренчинского, Оравского, Зволенского и Липтовского, составляя подавляющее большинство в комитатах Турочском, Барском, Нитранском, Гонтском, Гемерском, Спишском (или Ципском), Шарошском, Земплинском и Абауйском и меньшинство в двух пограничных комитатах, Пресбургском (Пожоньском) и Новоградском. Среди массы словацкого населения встречаются более или менее значительные о-ва иноплеменные и иноязычные, главным образом немецкие. Мадьяры, как представители господствующей народности, рассеяны повсюду на словацкой территории, но нигде не имеют своих собственных поселений. С мадьярами сливаются и те С., которые по разным причинам и побуждениям отказались от своей народности, так назыв. мадьяроны (см.). За пределами чисто словацкой территории С. рассеяны отдельными поселениями и в других частях Венгрии. Поселения С. за пределами «Словенска» (словацкой земли) двоякого происхождения: или это плоды позднейшей колонизации, или же остатки стародавнего словацкого населения страны, уцелевшие среди мадьяр. Что в старину С. жили на гораздо большем пространстве, чем теперь, доказывается приставками Tót- (словак) в названиях селений с несловацким населением: очевидно, эти селения были когда-то заселены С., которые должны были покинуть свои насиженные места или, уступая напору окружающего иноплеменного большинства (мадьяр, румын), слиться с ним. Значительные колонии С. находятся в Сев.-Амер. Соедин. Штат. Точных статистических данных о С. нет; предполагают, что общее их число около 2 ½ млн. Сами себя С. называют «словаками», но надо думать, что это имя сравнительно недавнего происхождения, так как употребление его ограничивается только ед. и множеств. ч. мужск. рода (Slovak — Slovaci), для женск. рода и прилагательных форм основой служит «Sloven»: Slovenka, a не Slovačka, Slovensky, а не Slovacky, Slovensko (словацкая область). Местных имен или названий у словаков немного. Горняками (Horňaci) они называют себя в сев. и западных комитатах, дольноземцами — в долинах Средней и Нижней Венгрии: в Спишском (или Ципском) комитате их зовут чотаками из-за произношения частицы со (цо = что) как чо, или магуранами, от погорья Магуры; в Зем(п)линском комитате живут сотаки, произносящие эту же частицу so (их немного); в Гонтском и Новоградском комитатах живут «trpáci», произносящие слово teprv (теперь) как trpou. Гораздо больше местных названий по промыслам или ремеслам, которыми население некоторых местностей занимается специально: в Тренчинском комитате живут, напр., drotari (т. е. проволочники, жестяники), знакомые и нам, так как со своими жестяными (проволочными) формами, мутовками, мышеловками обходят чуть ли не всю Европу; oleikari из Оравы и Турчанской обл. ведут торговлю растительным маслом; в Нитранском и Липтовском ком. brindzari торгуют брынзой (овечий сыр) и маслом и т. д. В физическом и нравственном отношении С. имеют много общего с чехами, от которых они отличаются лишь в такой степени, как малорусская ветвь русского племени — от великорусской. Типичный С. отличается высоким ростом и значительной физической силой, в особенности в горах Липтовских, Тренчинских и Зволенских; некоторые местности в Липтовском комитате славятся богатырским ростом и видом своих молодцов. С. — трудолюбивый и добросовестный работник; охотнее всего он занимается земледелием и скотоводством, и если в родных местах условия этому не благоприятствуют, то он отправляется на сторону искать отхожих промыслов. Из Карпатских областей, неудобных для земледелия, тысячи С. спускаются на Ю, в более плодородные равнины, для обработки пашни, для жнитва, косовицы, сбора винограда или для поденной работы в больших городах. Многие расходятся не только по Австро-Венгерской монархии, но и по Южной и Юго-Зап. России в виде крамарей-торговцев мелким товаром (здесь они известны под именем «венгерцев»). Отправляются С. на заработки и в Америку, где они известны как выносливые и нетребовательные работники и с успехом конкурируют с ирландцами. С. умеет ходить за скотом, хорошо справляется со всяким делом в сельском хозяйстве, искусен в ремеслах, может быть торговцем, горнорабочим, возчиком, плотником; одним словом, он, как говорится, «на все руки мастер», что составляет общую черту С. и русского. Подобно нашему малорусу, словак любит поговорить с людьми, со своими домашними животными, с деревьями вокруг своей хаты, с звездами на небе, со всею одушевленной и неодушевленной природой, которую он одухотворяет в своем мировоззрении. Поэт в душе, С. является художником и слова, и звука: после цыган С. — самый музыкальный из народов Венгрии; в каждом их селе есть место, где они собираются для пения, музыки и танцев. С. поет и с радости, и с горя, и в песнях выливает свою душу. Недаром сложилось и присловье «где словенка, там и спев» (т. е. где словачка, там и песня слышится). И цвета в своем одеянии С. любит веселые: белый, красный и синий. За ленту или шнурок его широкополой шляпы всегда воткнут какой-нибудь цветок. При всей своей поэтичности, бодрости и живости С. отличается солидным и серьезным видом, напоминая и этим нашего малоруса. С. не скоро воспринимает новшество, но если у него «втемяшится в башку какая мысль, так ты ее оттудова, хоть бей колом, не вышибешь». Консервативен словак и в жизни семейной и общественной, и в политике. Патриархальность все еще глубоко коренится в семейной жизни словаков, вследствие чего они редко поднимаются выше интересов практической жизни. В своей семье домохозяин (gazda) является полным господином. Любя труд и ставя трудолюбие чуть ли не выше всех достоинств человеческих, он никому из членов своей семьи не даст залениться: малолетние сыновья и внуки должны помогать по хозяйству; женатые сыновья ведут обыкновенно хозяйство с отцом, не выделяясь, если только не получили особого участка земли за женою в виде приданного. Девушки ткут, прядут и исполняют многие обязанности по хозяйству и дома, и в поле. От ленивой и нерадивой девушки сторонится всякий šuhai (молодец), ценя уменье работать выше богатого приданого. И в песне поется: «Na čo mi, na čo tvoje pole, luky, ked’ nevedia robit’ tvoje biele ruky» (На что мне твои пашни и луга, когда твои белые руки не умеют работать). Браки заключаются чаще по согласию брачущихся; родители нередко просватывают своих детей чуть не в колыбели, но тем не препятствуют и взаимному влечению, часто расстраивающему преждевременное сватовство («На руках тебя качали, как тебя мне обещали!» — «Парень, выслушай словечко: не лежит к тебе сердечко! Вся любовь к тебе пропала, словно яблочко упало»). Свадьба сопровождается множеством обычаев и обрядов, мало-помалу исчезающих в городах, но все еще держащихся в селах, особенно в отдаленных от крупных центров. Свадебные празднества, в которых принимает участие чуть не все село, продолжаются несколько дней; посредниками между молодыми служат сначала сваха, а потом дружко. Также продолжают держаться стародавние обычаи и обряды при родинах, крестинах, похоронах и др. важных моментах жизни. Сохраняются и поверья, суеверья, приметы относительно некоторых праздников, главным образом рождественских. Подобно нашим малорусам, С. верят, что в полночь на Рождество волы получают способность говорить человеческим голосом, а потому им дают что-нибудь из остатков семейного ужина (вечера). Конец мясопуста празднуется шумно и весело, с масками, как и в Чехии, причем каждый старается подпрыгнуть повыше, чтобы такая высокая росла конопля. Селения С. не особенно опрятны: улицы немощеные, строения расположены неправильно. Хата С. обыкновенно строится из дерева и крыта тесом или дранью; в ней одна комната (izba) с хлебопекарной печью, сени (pitvor) и комора; при ней конюшня; другие хозяйственные постройки не обязательны. Утварь простая и скромная, большею частью самодельная или домашнего производства. Обычный наряд С. составляют короткий плащ из грубого сукна и узкие, в обтяжку, с узорами на передней стороне ляжек штаны из такого же материала; остальная часть одежды состоит из рубахи конопляного холста. Женщины носят по праздникам шерстяные сукни, девушки — рубашку без рукавов, а сверху иногда еще коротенькую, с рукавами, шелковую пестро расшитую рубашечку, которая одевается поверх пояса (обычного и для мужчин, и для женщин). Нечто вроде жилета носят только женщины. Волосы девушки заплетают в две косы и спускают за спину; в праздник и в церковь на голову одевают особый убор, а на плечи накидывают длинный, узкий платок. Женщины замужние и вдовы зачесывают волосы под чепчик. На ногах у мужчин и женщин сапоги с голенищами, из сафьяна; на голове у мужчин широкополые поярковые шляпы, у женщин — чепцы; кожух носится и зимой, и летом. Пища С. различна в зависимости от местных условий. В плодородных равнинах и долинах важную роль играет кукуруза, которую едят и печеную, и вареную, и толченую, с медом и маком, и в виде хлеба, и в виде каши (кукурузным зерном кормят мелкий скот и поросят); затем идет всякая зелень; мяса едят тоже довольно много, в особенности свиного; хлеб идет преимущественно житный, а пшеничный употребляется на праздниках и в некот. торжественных случаях. Кушанья приправляются большим количеством паприки (красного перца), луку и т. п. Обычное блюдо С. — каша из разных круп и с разными приправами, о которой и у них, как у нас, сложилось присловье «kaša mati naša» (каша мать наша); лучшее кушанье «Slovakom — kaša s mlekom». Мадьяры, презрительно относящиеся ко всему словацкому, говорят: «Kasa nem etel, Tót nem ember» (каша не еда, словак не человек). Любимый напиток С. — водка, которую хозяйки часто приправляют различными плодами. Свое сельское хозяйство С. и теперь нередко ведут так, как в старину вели деды. Еще недавно С. почти не унавоживали землю, не знали хороших полевых орудий, вместо борон употребляли колючие сучья, хлеб вымолачивали тут же на поле и зерно прятали в коморы при доме; при этом в некоторых (горных) местностях выкапывались (а может быть, и теперь еще выкапывают) в земле ямы, куда сваливали запасное зерно, а затем яму замазывали глиной; долго оставаясь в таком помещении, зерно становилось затхлым, и его приходилось перед употреблением в дело просушивать и проветривать. Таким малоподвижным нравственно и умственно остается С. во всех отношениях, но под этою вялостью скрываются богатые силы, и умственные, и нравственные. Когда обстоятельства расшевелят народ или отдельное лицо, эти природные силы сейчас же начинают всплывать наружу. Являются и неутомимые борцы за народное дело, как Гурбан, Годжа и др., являются талантливые мыслители и поэты, отстаивающие то же дело своим словом, как Л. Штур или в наше время Гурбан Ваянский. Вообще, С. «едва ли не самое даровитое и наиболее нам, русским, сочувственное племя», как говорит проф. В. И. Ламанский в своем предисловии к сочинению Штура «Славянство и мир будущего». И между тем оно является чуть ли не самым обездоленным в семье славянской. Много страдали С. от религиозных преследований, которым положил предел только Toleranz-Patent Иосифа II. Шляхта С., как и других славянских народностей Венгрии, мало-помалу отчуждалась от своего народа и сливалась с общевенгерским дворянством. Тем тяжелее становилось положение простонародья. Инертные и умственно ленивые С. представляли прекрасный «этнографический материал» для освежения мадьярской крови, и потому против них была направлена усиленная мадьяризация. Мадьярское восстание против Австрии сопровождалось восстанием С. против мадьяр (1848—49). Между С. явились свои политические деятели — Гурбан, Годжа и др. Их труды не пропали даром: хотя С. и не выиграли ничего в своем политическом положении, но зато успело созреть новое поколение, проникнутое патриотизмом. В 1861 г. была основана «Матица словенская»; обновилась литература и деятельность общественная, но политически народность осталась и до сих пор остается беззащитной. В половине 70-х гг. «Матица», служившая центром умственного движения и народной образованности, была закрыта мадьярскими властями; позже была закрыта словенская гимназия; в школы вводится мадьярский яз. в качестве языка преподавания; учителями ставятся мадьяры и мадьяроны, получающие премии за успешное обучение словенских детей мадьярской разговорной речи. Наконец, в сравнительно недавнее время в видах мадьяризации в словенской области отбирают детей-сирот и полусирот и отправляют в чисто мадьярские семьи Нижней Венгрии для воспитания, а частью и усыновления, и этот набор сопровождается нередко насилиями и жестокостями. Напрасно восстают против этого русские публицисты и словацкие патриоты: последние только попадают в тюрьму за «государственную измену» (ср. Папков, «Белое невольничество»; Гурбан-Ваянский, «Ирод», поэма, перев. Кривоша, СПб., 1894).
Литература по этнографии, статистике, географии и истории С.: J. Rohrer, «Versuch über die slawische Bewohner Oesterreichs» (Вена, 1804); L. Bartholomaeides, «Comitatus Gömöriensis notitia hist.-geogr.-statistica» (Левоча, 1808); Csaplowics, «Gemälde von Ungarn» (Пешт, 1829) с дополнением: «Ungarn’s Vorzeit und Gegenwart vergleichen mit jener des Auslandes» (Пресбург, 1839); В. Pr. Čerwenak, «Zrcadlo Slovenska» (изд. M. И. Гурбаном, Пешт, 1844); Mirkulaš Dohnany, «Historia povstanja Slovenskjeho z roku 1848» (Скалица, 1850); Slavomil Čekanovič, «Stav a dĕje národu na zeminherské» (Прага, 1851); M. Д., «С. и Словенское околье в Угорщине» («Ж. M. H. Пр.», 1868, авг., 555—645); А. V. Šembera, «Mnoho-li est Čechů, Moravanů a Slovàků a kde obyvajé» (Прага, 1877); Г. А. де Воллан, «Мадьяры и национальная борьба в Венгрии», с приложением этнографической карты Венгрии (СПб., 1877); Agaton Giller, «Z podrózy po slowackim kraju» (1876); Ладислав Пич, «Очерк политической и литературной истории С. за последние сто лет» («Славянский сборник», I, 1875, и II, 1877); Franz Sasinek, «Die Slowaken. Eine ethographische Skizze» (II испр. изд., Прага, 1875); «С. и русские в статистике Венгрии» («Славянский сборник», I, 1875); Šembera, «Základové dialectologie Československé» (В., 1864); Paul Hunfalvy, «Ethnographie von Ungarn. Uebertragen von Prot. J. H. Schwicker» (Будапешт, 1877); Schwicker, «Statistik des Königreiches Ungarn»; карты: A. Ficker, «Bevölkerung der österreichischen Monarchie» (Гота, 1860); H. Kiepert, «Völker- und Sprachenkarte von Oesterreich und den Unter-Donau-Ländern» (II изд., Берлин); Le Monnieur, «Sprachenkarte von Oesterreich-Ungarn» (Вена, 1888); A. Šembera, «Mapa zemĕ Moravské» (Вена, 1870).
По языку словаки очень близки к чехам, но благодаря особой исторической судьбе они образуют ныне особую от чехов народность. В великое переселение славянских племен словаки двинулись из-за Карпат на З непосредственно за чехами и поселились в своей новой (ныне уже древней) родине в нач. VI в., вероятно, под давлением авар, в 563 г. уже живших в нын. Венгрии между Тисой и Дунаем и в конце VI в. подчинивших себе и чехов, и мораван, и словаков. Чехи с мораванами успели от них освободиться при вожде Само (627—662). Значительная часть словаков, как более близких к аварам, оставалась, надо полагать, их данниками до их разгрома Карлом Вел. (791—796), когда словаки вместе с чехами стали данниками франков. В первой трети IX в. является у мораван князь Моймир, принявший христианство и начавший расширять свои владения на счет князя нитринского Пребины. Моймир был смещен королсм Людовиком немецким (846 г.), посадившим на его стол племянника его Ростислава. Ростислав прославил себя призванием из Византии славянских первоучителей св. Константина и Мефодия (862) и успешною борьбою с немцами. Но иго аварское оставило свои следы на славянах, и у Ростислава нашелся племянник, коварно выдавший его немцам (870) и так же коварно поступивший с последними. При князе Святополке Моравия, обнимавшая на З Чехию и на В доходившая до Великой Хорватии (Галиции), достигла еще больших успехов в войнах с немцами; но нравственно испорченный полуварвар не мог понять и оценить высокую важность подвигов славянских первоучителей, легко поддался влиянию врага архиепископа Мефодия, немца Викинга, после кончины Мефодия (885) изгнал его достойных учеников из своих владений и тем нанес роковой удар дальнейшему развитию всего западного славянства. При сыне Святополка († 894), Моймире II, словаки подпали на целое тысячелетие под власть новой азиатской орды отурченных угров — мадьяр. Чешские С. по смерти Святополка, с князьями своими Спитигнивом и Вратиславом, поспешили отдаться немцам и в 900 г. даже помогали им в их походе на Моравию. На короткое время С. были присоединены Болеславом Храбрым к Польше, но при Стефане Святом вновь вошли в состав Угорского королевства. У словаков дольше, чем у мораван и тем более чехов, кое-где сохранились и славянское письмо, и славянские монастыри со славянским богослужением. Вообще за все почти господство первой угорской династии Арпадовичей (прекратившейся со смертью кор. Андрея III в 1301 г.) славянская стихия в Угрии часто играла преобладающую роль при дворе благодаря бракам Арпадовичей с княжнами славянских династий Пястовичей, Рюриковичей и Премысловичей. В XI—XIII в. при дворе Арпадовичей образовался особый смешанный славянский язык, тем более, что славянские княжны приезжали в Угрию не одни, а со свитою своих земляков и землячек, часть которых навсегда или надолго при них оставалась. Славянские матери-королевы научали своих детей — будущих королей и принцев дома — польскому или русскому, сербскому или чешскому наречиям, бывшим в то время более близкими между собой, чем теперь. Север Угрии, населенный словаками, в сознании своего славянства и сродства с чехами по смерти последнего Арпадовича стоял особенно за избрание в короли Вячеслава (Вацлава) II, короля чешского. Когда тот отказался и предложил им своего сына, они приняли последнего и потом упорно за него стояли против Карла Роберта, вместе с сев.-вост. русскими комитатами. В начале правления Карлу Роберту пришлось немало потратить сил против долго жившего в памяти словаков Матвея Чаки (Матуша Тренчанского). Он получил от королевича Вячеслава, коронованного в угорские короли под именем Владислава (Ладислава) V, звание палатина и графа Тренчанского и Нитринского и все королевские имения, города и местечки, когда-либо им приобретенные, в потомственное владение. Когда под сильным давлением папы Бонифация VIII король чешский Вацлав II вынужден был отказаться за сына от Угрии и Карл Роберт был коронован (1310), Матвей Тренчанский основал как бы особое государство, простиравшееся от границы польской и моравской до Дуная. Он принудил церковных вассалов и крестьян платить ему подати и налоги, опустошил весь край от Вацова (Вайцена) до Тисы и летом 1311 г. ходил войной до самой Буды. Если он и выступал иногда против неприятелей королевских, то лишь для благовидного предлога овладеть их именьями и замками. В это же время в соседних с словаками русских комитатах возвысился другой магнат, Омодей. Папский легат в июле 1311 г. провозгласил проклятие на Матвея Тренчанского и его приверженцев, объявляя, что его труп будет лишен христианского погребения. Но эти угрозы не испугали Матвея; от них пострадали только церкви и монастыри в его владениях. Отригомское архиепископство считало понесенные от Матвея убытки в 15 тыс. марок серебра. Хотя Карлу Роберту удалось по смерти Омодея разбить его сыновей (июнь 1312 г), союзников Матвея Тренчанского, однако он долго не решался выступать против самого Матвея. Матвей имел свое хорошо вооруженное войско, свой двор, с палатином и целым придворным штатом. В его отлично укрепленном замке, Тренчане, с водопроводом, царила значительная для того времени роскошь, были сады, богатый парк с зверинцем. Матвей бил свою монету и называл себя Dominus Vagi et Tatrae (господин Вага и Татр). Он нападал на соседнюю Моравию и тем вооружил против себя короля чешского Иоанна Люксембургского, который безуспешно осаждал его тренчанский замок и наконец заключил с ним мир (1315). В 1317 г. епископ Нитринский предал Матвея проклятию, за что он отнял у епископа и капитула остальные их владения и разрушил дворец бежавшего епископа. В 1318 г. епископы предали тренчанского владетеля новому проклятию, также не имевшему никакого на него действия. Так, бездетный, сохранял он свою власть и владения до самой своей смерти в 1321 г. Его палатин Фелициан Зах признал власть Карла Роберта и был его верным слугою, пока не узнал, что польский королевич, уже успевший оставить Венгрию, обесчестил его дочь, красавицу Клару, бывшую фрейлиною королевы Екатерины. Не без основания подозревая участие королевы в этом преступлении, оскорбленный отец в бешенстве ворвался в королевскую столовую и бросился с мечом на королеву, успев лишь отрубить ей четыре пальца на правой руке, затем ранил короля и накинулся на двух его малолетних сыновей; два воспитателя, закрывшие их собою, были им убиты, но вслед за тем сам Фелициан был изрублен дворцовою прислугой. Последовали страшные казни невинных детей и родственников Фелициана Заха; части его тела были разосланы по разным городам и выставлены напоказ народу. Дочери его Кларе были отрублены нос, губы и руки; полумертвую привязали ее к коню и, водя по улицам, заставляли ее кричать: «так будет всякому, кто поднимает руку на короля». Единственный сын Заха был увезен верным слугою, но, схваченные на границе, они были привязаны к хвостам коней, пущенных вскачь по улицам города; трупы их были брошены собакам. Старшей дочери Заха была отрублена голова, а муж ее был приготовлен к пожизненному заключению; сыновья их были спасены рыцарями, увезшими их на остров Мальту. Все члены рода Захова мужского пола до третьего колена, даже сыновья его сестер, были приговорены к смертной казни; все находившиеся в свойстве с родом Заха были осуждены на вечное рабство; все имения осужденных должны были достаться королю. Все свидетели совершенного над Кларою преступления, дабы о нем не разглашали, были приговорены к смерти. Западно-славянские писатели уже давно (вспомним Крижанича) любят распространяться о страшных насилиях и беспощадной жестокости греков, азиатов и немцев, умалчивая о латинах и славянах; но в настоящем случае азиатские мадьяры были ни в чем не повинны; главными виновниками являются Карл Роберт Анжуйский, обытальянившийся француз, и жена его королева Екатерина, полька, родная сестра короля Казимира Великого. Матвей Тренчанский и Фелициан Зах достойны внимания в психолого-этнографическом отношении. Эти два сильных характера, герои и любимцы словаков, резко опровергают ходячее мнение о них даже у самых близких к ним братьев — о слабой и мягкой, лишенной всякой энергии природе С. Стойкость пехотных полков [1] из словаков, нравы детванов, народные рассказы о третьем, новейшем любимце словаков богатыре Янотике, такой недавний сравнительно вождь народный, как священник (лютер.) Милослав Гурбан — служат порукою, что словаки не погибнут в борьбе с мадьярами, а выйдут из нее победителями. Эта надежда подкрепляется и всем их, несмотря на бесчисленные препятствия, культурным развитием. В первой четверти XV в. в земле угорских словаков распространяется гуситство, особенно усилившееся с поселением среди них чехов, когда вдова короля венгерского Албрехта, Елизавета, пригласила к себе на службу (1440) известного военачальника гуситов авантюриста Яна Искру из Брандейса. Выродившись из народного гуситского движения, военные чешские братства, подобно итальянским кондотьерам, французским арманьякам, швейцарцам и хорватам, поступали к кому угодно на службу и сегодня дрались со вчерашними друзьями. Королева дала Искре высшее начальство в краях Подтатранских. Его дело было собрать и вооружить войско. Его власти и влиянию подпали земли словенские и частью русские. Позже он был противником Я. Гуниада и его сына, короля Матвея Корвина. Только в 1462 г. при посредстве короля Юрия Подебрада удалось Матвею Корвину заставить Искру принять венгерское подданство, и он был принят в ряды магнатов. Войско его славилось своими грабежами. Местное население тоже от него терпело и, надо думать, его не любило. Один из второстепенных начальников его войска, словак (из Линтова) Панкратий, «человек буйный, крутой, неуступчивый», часто восставал против Искры, желая занять его место. Матвей Корвин, укротивший наконец эту военную наемную вольницу, недаром пользовался и пользуется любовью и доброю памятью словаков. Поселения чехов среди словаков имели, однако, большие последствия. С XV в. чешская письменность распространилась у словаков, и когда известная их часть приняла протестантство [2], то чешский язык стал их богослужебным языком. В XVI и особенно в XVII в., когда после Белогорского (1620) погрома на полтораста с лишком лет остановилось в Чехии всякое умственное движение, пал литературный вкус, язык испортился; только у словаков в Угрии сохранялись и продолжались лучшие литературные предания, были хорошие чешские писатели: даровитый Юрий Грановский (протестантский канционал), Дан. Крман (1740), Сам. Грушкович, Пав. Иакобей, Ю. Панкович. В конце XVIII в. является среди католиков-словаков первый словацкий (собственно словенский) писатель, католич. священник Антонин Беролак. Он оставляет чешский яз. и пишет на родном языке. Словаки дали Венгрии нескольких почтенных ученых, прославивших себя весьма ценными, частью монументальными трудами по истории церковной, политической и литературной, по старой и новой географии и статистике Венгрии. Таковы писавшие по-латыни и частью по-немецки Ад. Коллар, Юрий Прай, И. Рабиньи, Матвей Бель (1684—1749), историки, собиратели документов и исследователи общей политической и церковной истории Венгрии: Bartholomeides — историк преимущественно венгерской территории словаков; Липский — составитель превосходной карты с точным указателем народных местных имен (на язык. мадярском, словацком, сербохорватском, румынском и немецком); Чаплович — автор нескольких прекрасных и поныне ценных книг по географии и статистике Венгрии. О писателях, употреблявших словацкий язык, см. Словацкая литература.