Александр II — русский император (род. в 1818 г., умер 1 марта 1881 г.).
I. Общая характеристика. — Заняв престол после смерти своего отца, императора Николая I (19 февраля 1855 г.), Александр II принял тяжелое наследие: неудачная Крымская война обнаружила гибельные последствия государственного строя, основанного на крепостничестве, крайнем абсолютизме и на отрицании общественной самодеятельности. Необходимость коренного государственного переустройства и обновления общественной жизни стала очевидной. И действительно, первое десятилетие царствования Александра II явилось «эпохой великих реформ». 1861 г. ознаменовался освобождением крестьян от крепостной зависимости; в 1863 г. университеты получили автономию; в 1864 году было введено земское самоуправление и обнародованы новые судебные уставы на основе гласности и отделения судебной власти от административной; в 1865 году последовала цензурная реформа; позже было преобразовано городское самоуправление (1870) и введена общая воинская повинность вместо прежней рекрутчины, падавшей исключительно на мещан и крестьян (1874). Эта широкая государственная реформа, проведенная под воздействием и при участии общественных сил, отразила на себе следы той тяжелой борьбы, которую поборникам преобразований пришлось выдержать с реакционными элементами как в правительственных сферах, так и в некоторых общественных кругах; в разные моменты победа, в известной зависимости от личной воли государя, клонилась то в сторону прогресса, то в сторону реакции, и этими колебаниями определились как характер отдельных реформ, так и успешность их практического осуществления. Общие реформы облегчили и жизнь евреев как граждан страны. Наряду с этим, общими политическими условиями, в которых протекла первая половина царствования Александра II, была обусловлена возможность осуществления и специальной еврейской реформы. Однако органической связи между обновлением русской государственной жизни и преобразованием еврейского быта не существовало. Русское общественное мнение, сыгравшее столь важную роль в государственном переустройстве страны, не реагировало на исключительное положение еврейского населения; русские прогрессивные общественные силы не приняли, насколько известно, открытого участия в деле улучшения условий еврейской жизни. И, может быть, именно поэтому при раскрепощении России был забыт еврейский народ, ограниченный в элементарных правах. Частичные улучшения в правовом положении евреев проводились правительством, по его собственной инициативе, под непосредственным наблюдением государя. Сначала продолжалась политика ограничений, настойчиво проводившаяся в течение последних 30—40 лет. Уже некоторые законы, установленные в отношении евреев в первые годы царствования Александра II по докладам отдельных представителей власти и отчасти по личной инициативе государя, свидетельствуют, что государь питал к нравственности еврейского народа то недоверие, которое в предшествовавшее царствование побуждало правительство принимать, с одной стороны, меры к распространению просвещения среди евреев, а с другой стороны — к преграждению возможности «причинять вред» христианскому населению или уклоняться от своих гражданских обязанностей. Так, в мае 1855 г. государь утвердил положение Комитета по устройству быта евреев о запрещении евреям приобретать недвижимую собственность в Полтавской и Черниговской губерниях; в ноябре 1855 года повелено не назначать денщиков к евреям-врачам, принятым на службу во время войны, а только предоставить им соответствующее довольствие (Второе Собр. Закон., № 29808); в мае 1856 г. последовало высочайшее повеление не определять более евреев-рекрут во флот и немедленно перевести лиц, находившихся в морском ведомстве, в сухопутные войска (№ 30484); тогда же государь утвердил правила, лишившие нижних чинов евреев, в отличие от христиан, права пользоваться отпуском (№ 30493); в июне 1860 г. государь по собственной инициативе воспретил евреям приобретать недвижимую собственность в Крыму (№ 36029); в том же году последовало запрещение назначать евреев в карантинную стражу (№ 36238). Однако уже скоро некоторые из упомянутых распоряжений были отменены; напр. право приобретения земель в Крыму было восстановлено в следующем же году (№ 37452). Вместе с тем государь санкционировал такие меры, которые находились в противоречии с вышеприведенными указами; так, в 1856 г. был упразднен институт «кантонистов» (см. ниже, III) и отменены другие ограничения по исполнению евреями рекрутской повинности (№ 30888 и др.); с 1860 г. евреев стали определять в гвардию (№ 35562); в 1861 г. последовал закон о производстве евреев в унтер-офицеры на одинаковых правах с христианами. — Эту готовность принимать отдельные предложения представителей администрации, как запретительные, так и облегчительные, государь обнаруживал и в позднейшие годы. С одинаковым вниманием относился он к представлениям местных властей независимо от того, сообщалось ли о необходимости смягчить ограничительные меры или указывалось на необходимость усугубить их; своими резолюциями он всегда в таких случаях обращал внимание центрального правительства на возбужденный вопрос. Так, на отчете виленского генерал-губернатора, сообщавшего, что состояние евреев в крае «представляет самую печальную картину», государь в 1856 г. написал: «Обратить на это особое внимание» (Рукописный материал). По поводу донесения киевского генерал-губернатора, что им представлен министру внутренних дел проект мер, направленных против аренды евреями земель, государь написал: «Желаю, чтобы вопрос этот был решен неотлагательно» (К столетию Комит. Мин., т. I, ч. 3, стр. 333). Многие резолюции на всеподданнейших представлениях указывают, что государь живо интересовался еврейской реформой; в них, правда, чувствовалось нередко опасение что евреи угрожают в том или ином отношении государственным видам или интересам христианского населения; в них порою выражался и личный взгляд государя на данный вопрос; но при всем том государь своими отметками на докладах не связывал действий правительства, предоставляя ему свободу в разрешении вопросов еврейской жизни. Так, напр., на докладе киевского ген.-губернатора кн. Дондукова-Корсакова, выражавшего недовольство по поводу того, что вопрос об аренде евреями земли откладывается до будущего общего разрешения еврейского вопроса, между тем как вредное влияния евреев упрочивается и требует скорейшего устранения, государь положил резолюцию: «Мнение, которое я вполне разделяю»; тем не менее, когда министр внутр. дел не признал возможным провести немедленно законодательным путем меры, предлагаемые Дондуковым-Корсаковым, государь согласился на передачу вопроса на предварительное рассмотрение Комитета министров; а затем утвердил заключение Комитета о том, что упомянутые меры могут быть рассмотрены лишь при разрешении общего еврейского вопроса (Ком. Мин., т. III, ч. 1, стр. 335); еще позже государь согласился на отклонение предложения Дондукова. Точно так же, когда (в 1869 г.) новороссийский ген.-губернатор Коцебу потребовал, чтобы министр внутр. дел привел в исполнение некоторые меры, касающиеся запрещения евреям приобретать земли в Новороссии, ссылаясь на свой доклад по этому поводу, помеченный высочайшей резолюцией «признаю ее (т. е. меру) весьма полезною», — государь согласился с мнением министра внутр. дел, что резолюция должна быть принята не в смысле выражения высочайшей воли, а лишь как «одобрение основной мысли, руководившей предположениями Коцебу», и вследствие этого предложение Коцебу поступило обычным порядком на рассмотрение правительства (Рукопис. матер.). И благодаря, быть может, именно тому, что государь часто отказывался от единоличного разрешения вопросов еврейской жизни, правительству первого десятилетия его царствования, в лице, главным образом, Комитета по устройству быта евреев (см.) и Комитета министров, удалось провести некоторые реформы, необходимость которых уже сознавалась и раньше, но осуществлению которых препятствовала твердая воля Николая I. Ho был один вопрос еврейской жизни, наиболее существенный, в котором государь проявил в полной мере свою волю и разрешение которого не предоставил правительству. Это был вопрос о черте оседлости. В мае 1855 г. Комитет министров вследствие представления министра внутр. дел, по соглашению с министрами военным и финансов, постановил дозволить евреям ввиду военных действий производить маркитантский торг при войсках всюду, не считаясь с законами о жительстве; государь отклонил решение Комитета, положив резолюцию: «Оставить на нынешнюю войну, где есть, но вновь не допускать» (В. С. З., № 29378). Опасение относительно проживания евреев вне черты было столь велико, что когда в том же 1885 г. последовало разрешение полкам и военно-учебным заведениям иметь вне черты оседлости закройщиков и портных из евреев и притом не более, чем по одному, то был установлен самый строгий надзор со стороны полиции за этими немногими евреями, дабы они не занимались никакими посторонними делами (№ 29850). Правда, в июле 1856 г. вследствие всеподданнейшего прошения рижского купца Брайнина об уничтожении черты государь повелел министру финансов принять это ходатайство в соображение в отношении почетных граждан и купцов первых двух гильдий (Рукоп. матер.); но два года спустя он подтвердил свое отрицательное отношение к этому вопросу в такой резолюции, которая по своему содержанию и по тону должна была получить особое значение. В 1858 г. Комитет по устройству быта евреев, склонившись к мысли о предоставлении бессрочноотпускным нижним чинам право жить всюду в империи, поручил министру внутренних дел собрать сведения об их числе; но государь отменил это решение, написав на журнале Комитета: «Я решительно на это не согласен» (Ком. Мин., т. III, ч. 1, стр. 332; также рукоп. мат.). A когда вследствие этого повеления министр-статс-секретарь Царства Польского обратился в мае 1858 г. к государю с вопросом: 1) следует ли оставить в силе льготы в отношении жительства и занятий, существующие в Ц. Польском для нижних чинов из евреев или 2) представить мнение о применении указанной резолюции также к Ц. Польскому, — государь одобрил второе предложение (несколько позже государь вследствие объяснения Совета Управления Ц. П. согласился на сохранение льгот; рукоп. матер.). В силу указанной резолюции 1858 г. Комитет министров отклонил в 1860 г. ходатайство командира отдельного гвардейского корпуса о разрешении остаться на жительстве в Петербурге 16 отставным и бессрочноотпускным чинам; но государь повелел: «Изъятие из общего правила допустить только для нижних чинов, служивших в гвардии, и на этом основании дозволить таковым оставаться на жительство в Петербурге». Однако, когда, опираясь на эту резолюцию, великий князь генерал-адмирал обратился в Комитет министров с ходатайством о распространении этой льготы и на немногочисленную категорию евреев, служивших в морских командах в Петербурге и Кронштадте, государь отверг это предложение, присовокупив, что «его высочеству генерал-адмиралу не следовало с подобным представлением и входить в Комитет Министров, не испросив на это моего разрешения, так как резолюция моя ясно относилась только до гвардии» (Ком. Мин., т. III, ч. 1, стр. 333). Это отрицательное отношение к раскрепощению евреев в праве жительства государь сохранил и тогда, когда правительство уже вступило на путь коренного обновления русской государственной жизни, и когда в самой черте была пробита брешь для некоторых групп еврейского населения. Новороссийский ген.-губернатор гр. Строганов отметил в своем всеподданнейшем отчете: «Я сообщил министру внутр. дел мое предположение о дозволении евреям селиться, приобретать недвижимые имущества и заниматься промыслами и торговлею наравне с русскими подданными во всех городах и посадах Империи. Если права евреев вообще должны распространяться постепенно, то с этого, мне кажется, должно начать», — государь положил в 1863 г. на этом докладе резолюцию: «Я с этим никак не согласен» (Рукоп. матер.). Точно так же на отчете за 1871 г. черниговского губернатора, высказавшегося в пользу расселения евреев, государь написал: «С этим я никак не могу согласиться» (доклад князей Ф. С. и H. H. Голицыных). В силу этих высочайших отметок законы, лишавшие евреев свободы передвижения, должны были быть сохранены. Однако значение указанных резолюций не исчерпывалось вопросом о местожительстве евреев; они по своим последствиям выходили далеко за пределы черты оседлости. Существование черты оседлости служило в то время первоосновой всего обширного ограничительного законодательства, охватывавшего разнообразные стороны внешней, гражданской жизни евреев и их внутреннего, религиозно-общественного быта; с отменой законов о жительстве прочие ограничительные законы потеряли бы в одних случаях — свою силу, в других — свое значение. В разрешении вопроса о жительстве таился ключ к осуществлению всей еврейской реформы. Уничтожить черту оседлости значило разрубить гордиев узел еврейского вопроса. Вот почему отношением к ограничительному законодательству о передвижении определялся до известной степени общий взгляд на гражданское положение евреев в стране, и именно поэтому, надо думать, государь в разные периоды своего политического настроения одинаково решительно выражал желание сохранить в силе черту оседлости, соглашаясь делать изъятие из общего закона лишь в отдельных случаях по отношению к немногочисленным группам евреев. Своим требованием сохранить черту оседлости государь резко определил границу, за которую правительство в лице своих прогрессивных представителей не могло переступать в деле еврейской реформы; при сохранении черты оседлости вопрос об уравнении евреев в правах с прочим населением сам собою отпадал.
II. Коренная реформа. — Идею о возможности в более или менее близком будущем отменить все ограничительные законы о евреях Александр II отверг в самом начале своего царствования. Он только допускал смягчение системы репрессий, достигшей при Николае I крайних пределов. Когда в 1856 г. гр. Киселев, председательствовавший в Комитете по устройству быта евреев, докладывал государю, что цели слияния евреев с общим населением, намеченной еще Николаем I в 1840 г., «препятствуют разные ограничения, временно установленные, которые в соединении с общими законами содержат в себе многие противоречия и порождают недоумения», государь повелел: «Пересмотреть все существующие о евреях постановления для соглашения с общими видами слияния сего народа с коренными жителями, поколику нравственное состояние евреев может сие дозволить», — для чего министрам было разрешено составить каждому по своей части «полные предположения о соглашении постановлений о евреях» и представить их по рассмотрении в Комитете государю (Вт. Собр. З., № 42264). Это повеление положило грань между царствованиями императоров Николая I и Александра II; санкционировав предложение гр. Киселева, государь тем самым дал новое направление правительственной политике по отношению к евреям. Если до сих пор правительством руководила мысль, что преобразование евреев в желательном для правительства духе должно сопровождаться правовыми ограничениями, то теперь доминирующее значение приобретала идея о необходимости смягчить ограничительное законодательство, а не усугублять его: было решено, что давнему стремлению правительства слить евреев в культурном отношении с прочим населением препятствуют различные ограничения и что, следовательно, их надо отменить. Комитет и направил свою деятельность в эту сторону. Но указание на «нравственное состояние» евреев предопределило поле деятельности Комитета: смягчение ограничительного законодательства могло коснуться лишь некоторых сторон еврейской жизни, поскольку нравственное состояние евреев, т. е. приписываемые им фанатизм и экономическая вредоносность, не угрожали правительству и христианскому населению. Таким образом, Комитет не мог задаться целью выработать коренную реформу. Гр. Киселев предложил Комитету на разрешение ряд частных вопросов еврейского быта; редакция их, составленная в слишком общих формах, дает основание предположить, что гр. Киселев рассчитывал на инициативу отдельных министров, надеясь, что они воспользуются предоставленным им правом и внесут в Комитет более широко разработанные проекты реформ. Действительно, в Комитет поступили в дальнейшем подобные предложения, но Комитет с председателем Блудовым, заместившим Киселева уже в июне 1856 года, оказался далеким от мысли о немедленных широких преобразованиях (см. ниже). Мысль об облегчении участи всего еврейского народа могла быть защищаема в то время лишь немногими администраторами, так как от царствования Николая I оставался гнетущий вопрос о «разборе евреев», т. е. о распределении их по группам в зависимости от степени их «полезности» государству; предстояло тех из евреев, которые окажутся по первоначальному термину «бесполезными», а по позднейшему термину «не имеющими производительного труда или оседлости», подвергнуть новым ограничениям. В указе 26 августа 1856 г. об облегчениях по исполнению рекрутской повинности так и было сказано, что евреев-рекрут следует брать «преимущественно из неоседлых и не имеющих производительного труда, и только при недостатке между ними способных людей пополнять недостающее число из разряда евреев, признанных по произведенному разбору полезными». (В. С. З., № 30888). Эту идею о неравенстве различных слоев еврейского населения перед лицом закона поддерживали в правительственных сферах и те евреи, которые по своему общественному положению и по роду своей деятельности могли вступать в более близкое соприкосновение с центральной властью. В июне 1856 года группа еврейских купцов, петербургских и иногородних, обратилась к государю с просьбой о даровании евреям некоторых прав. «Ходатайство наше, — заявляли они, — состоит в том, чтобы Милосердный Монарх пожаловал нас, и, отличая пшеницу от плевел, благоволил в виде поощрения к добру и похвальной деятельности предоставить некоторые умеренные, впрочем, льготы достойнейшим, образованнейшим из нас», т. е. купцам, отставным нижним чинам и лучшим ремесленникам. Ходатаи просили разрешить доступ во внутренние губернии «лучшим из нас», так как, если эти категории «будут отличены правительством большими правами от тех, которые ничем еще не засвидетельствовали об особенной своей благонамеренности, пользе и трудолюбии, тогда весь народ, видя в этих немногих избранных предмет справедливости и благоволения правительства и, так сказать, образцы того, какими по его желанию должны сделаться евреи, с радостью устремятся к достижению указанной правительством цели» (Рукоп. матер.). Это несправедливое ходатайство могло быть только результатом приспособления к той идее о смягчении ограничительных законов в отношении лишь отдельных групп еврейского населения, которая тогда пустила уже глубокие корни в высших правительственных кругах.
При таких условиях не могла встретить сочувствия в высшем правительстве и попытка немногих прогрессивных администраторов склонить его к более глубокой реформе в правовом положении евреев. В докладе министру внутр. дел 22 янв. 1858 г. по поводу «разбора» евреев новороссийский ген.-губернатор гр. Строганов «с полной откровенностью» заявил, что «дозволение евреям жить во всех местах Империи и заниматься на одинаковых правах с русскими, без всяких ограничений, занятиями, соответствующими их нравам и способностям, другими словами, сравнение их в гражданских правах с туземцами — не только соответствовало бы законам справедливости, но принесло бы пользу народной нашей промышленности и тем самым, нет сомнения, весьма много способствовало бы даже ослаблению религиозного фанатизма евреев, о чем так сильно заботится само правительство. Этим путем шел Запад к достижению высокой цели слияния евреев с христианами, цели, столь близко связанной с божественными истинами христианства, и в этом отношении последние прения в английском парламенте, как кажется, окончательно убеждают, что евреи должны быть уравнены во всех правах с коренными жителями и что в исключительных для них постановлениях в настоящее время не предстоит никакой надобности». Министр внутренних дел поддержал взгляд графа Строганова. Высказавшись за то, чтобы произведенный «разбор» был оставлен без дальнейших последствий, Ланской, ссылаясь на гр. Строганова, заявил в докладе Еврейскому комитету (25 октября 1858 г.), «что слияния или, выражаясь точнее — сближения еврейского народа с коренными жителями по образованию, занятиям и тому подобное… можно достигнуть только уравнением евреев в правах с прочими жителями Империи, и потому всякого рода исключительные постановления для них, если только они не относятся до религии, разные стеснения и ограничения следует признать положительно препятствующими сближению их с прочим народонаселением и едва ли не главною и единственною причиною того жалкого положения, в каком они остаются у нас до сих пор» (Рукоп. матер.). Предложение гр. Строганова и Ланского было отвергнуто Еврейским комитетом. Признав ссылки гр. Строганова на Западную Европу не соответствующими русской действительности, Комитет высказался в журнале 17 февраля 1859 г. в том смысле, что «уравнение евреев в правах с коренными жителями не может иначе последовать, как постепенно, по мере распространения между ними истинного просвещения, изменения их внутренней жизни и обращения их деятельности на полезные занятия». Эта мысль была одобрена государем (28 марта 1859 г.) резолюцией: «Совершенно справедливо» (Рукоп. матер.). Приведенные выше обстоятельства, вызвавшие журнал Комитета 17 февраля, лишний раз свидетельствуют, что идея о гражданском равноправии отнюдь не была положена в основу деятельности Комитета, как это высказывалось в литературе и даже в официальных документах (записка Неклюдова и Карпова 1880 г. «О равноправии евреев»). Отвергнув предложение Строганова о немедленной эмансипации евреев, Комитет поставил возможность ее осуществления в такие условия — просвещение, изменение внутренней жизни, обращение к полезным занятиям — которые переносили ее в самое отдаленное будущее, измеряющееся если не сотнями, то по крайней мере многими десятками лет, условия, которые во всяком случае устраняли для самого Комитета необходимость считаться с требованиями коренной реформы. Комитет занимался рассмотрением только отдельных вопросов еврейской жизни, имея в виду отменить некоторые правовые стеснения по отношению к отдельным, немногочисленным по составу группам еврейского населения, преимущественно по отношению к лицам, достигшим значительного благосостояния или высшего образования. Когда в 1860 г. в Комитете рассматривалась записка тайн. сов. Рихтера об устройстве в России еврейского патриаршества, председатель комитета Блудов указывал во всеподданнейшем докладе, что слияния евреев с коренным населением и поднятия их культурного уровня по примеру западных государств можно достигнуть, «улучшая положение евреев вообще в нравственном и материальном отношениях»; при этом он не упустил добавить: «отделяя от общей массы еврейского населения — людей влиятельных по богатству и образованию». Государь одобрил эту мысль, положив резолюцию: «Совершенно разделяю ваше мнение» (Рукоп. матер.). Однако необходимость поднять нравственное и материальное положение еврейского населения заставила впоследствии правительство расширить рамки предполагавшихся правовых облегчений и смягчить ограничения не только в отношении одних только «влиятельных по богатству и образованию» евреев.
III. Частичные реформы с 1855 по 1870 г. — Первым шагом в деле смягчения условий еврейской жизни были новые законы о воинской повинности. В предшествовавшее царствование рекрутский набор с евреев назначался в большем размере, нежели с христиан; еврейское население не в состоянии было давать требуемого числа рекрут и должно было, в отличие от христианского населения, заменять недостающих детьми, начиная с 12-летнего возраста, обращавшимися в кантонистов (см.). Чтобы удовлетворить непомерному требованию, еврейским обществам приходилось сдавать в солдаты калек и стариков и даже 8-летних детей. Но рекрутская недоимка в силу указанных обстоятельств продолжала возрастать. Тогда в 1853 г. было разрешено каждому еврейскому обществу и даже частным лицам ловить у себя в местности евреев, не имевших паспортов и принадлежащих к другому обществу, и сдавать их в набор в зачет своей рекрутской повинности. Число беспаспортных было в то время довольно значительно, так как общества, чтобы не обременять себя круговой порукой за бездоимочную уплату податей, не выдавали паспортов неимущим евреям. Началась повсеместная ловля беспаспортных и торговля ими, вызвавшие насилия и преступления (см. Пойманники). Это народное бедствие было тем ужаснее, что военная служба являлась в то время орудием для обращения евреев путем насильственных мер в христианство; особенно тяжела была судьба кантонистов. Тотчас по вступлении Александра II на престол Еврейский комитет представил ему свое заключение о необходимости изменить законы о воинской повинности евреев; государь санкционировал (в мае 1855 г.) предложенные меры, но лишь 26 августа 1856 г., когда коронационным манифестом был, между прочим, упразднен институт кантонистов, особым именным указом Сенату евреи были уравнены с прочим населением в отношении приема на службу; вместе с тем были отменены: прием еврейских детей в рекруты, взимание рекрут в виде штрафа за податные недоимки, а также право еврейских обществ и отдельных евреев представлять в рекруты беспаспортных единоверцев. Позже были отменены и другие исключительные меры (см. ниже, IV).
В отношении передвижения и жительства права евреев были расширены в двояком направлении: с одной стороны, некоторым группам был открыт доступ во внутренние губернии, с другой — облегчены условия жительства и передвижения в самой черте оседлости. Прежде всего право повсеместного проживания в империи получили купцы 1-й гильдии. Они усердно хлопотали об этом, и государь неоднократно обращал внимание министров на этот вопрос. Уже 27 июля 1858 г., признавая по-прежнему «распространение места жительства для евреев вообще вне черты нынешней их оседлости невозможным, доколе не совершится нравственное их преобразование», Еврейский комитет согласился предоставить свободу передвижения купцам 1-й гильдии потому только, что эту немногочисленную группу нельзя было, по его мнению, смешивать с «массою народа непросвещенного и непроизводительного» (Рукоп. матер.). Это заключение Еврейского комитета и легло в основу закона 16 марта 1859 г. (В. С. З., № 34248), в силу которого евреи, состоявшие 5 лет в 1-й гильдии в черте оседлости, могли записываться в купечество вне черты и жить в месте приписки до тех пор, пока будут состоять в гильдии; лишь непрерывное 10-летнее пребывание в 1 гильдии давало право оставаться в данном городе вне черты и по выбытии из гильдии. Не так скоро и не столь легко прошли законы о повсеместном жительстве других категорий еврейского населения. В 1858 г. министр финансов Брок, отмечая, что разные ограничения в отношении евреев находятся в противоречии «с успехами в гражданственности и общественным благосостоянием», предложил «предоставить торгующим сословиям евреев право торговли вне черты», но Комитет отклонил эту меру (Рукоп. матер.). В 1861 г. министр вн. д. Ланской и министр народн. просвещения заявили в Еврейском комитете (по поводу всеподданнейшей записки виленского ген. губернатора Назимова о бедственном положении евреев в западном крае), что «нравственный упадок и невежество русских евреев суть прямое следствие невозможности снискивать себе достаточные средства к существованию в назначенных им законами местах жительства при ограничениях всякого рода относительно занятий, что только с постепенною отменою сих ограничений, т. е. с предоставлением евреям возможности снискивать себе законными путями средств к существованию и вообще улучшением их материального благосостояния, можно будет рассчитывать и на распространение между ними образования, и на возвышение их нравственного уровня; ставить же постепенное улучшение нравственности евреев условием постепенного предоставления им общих прав других подданных по занятиям — значит навеки осудить евреев на настоящее их положение, не только к собственному их несчастию, но и к бедствию частей Империи, назначенных местами их постоянной оседлости». И вследствие этого министры предложили Комитету предоставить право жительства и приписки к городским обществам во всей империи как купцам второй и третьей гильдии, так и окончившим курс наук в одном из средних или высших учебных заведений. Признав приведенные доводы правильными, отметив в журнале, что «главная причина печального во всех отношениях положения евреев, подданных Империи, заключается в существующем о них законодательстве, которое, сосредоточивая их в сравнительно малой части Империи, ограничивает их, сверх того, в самих пределах их постоянной оседлости, почти во всех отраслях промышленной деятельности», Комитет все же отклонил предложение, согласившись предоставить право повсеместного жительства, кроме докторов и магистров, уже пользовавшихся этим правом, одним только кандидатам университетов, но отнюдь не евреям-лекарям, хотя бы их медицинские звания соответствовали званию кандидата других факультетов (Рукоп. матер.). Такое же отношение к предложению названных министров обнаружил и Государственный совет. «Едва ли можно без опасения признать, — заявил Совет, — чтобы еврей, не только окончивший гимназический курс, но даже обучавшийся в высшем учебном заведении, только не получивший ученой степени кандидата, магистра или доктора, а вышедший из заведения с одним званием действительного студента, чтобы такой еврей был совершенно свободен от тех предрассудков, которые всегда признавались вредными». Исходя из этого соображения, Госуд. совет нашел возможным предоставить право повсеместного жительства только кандидатам университета; при этом Гос. совет отметил, что указанное право не должно быть распространено, в частности, и на лекарей, так как медики, не получившие ученой степени «по односторонности своих знаний не могут быть признаваемы людьми достаточно образованными», чтобы получить преимущество (Рукоп. матер.). Соответственно этому мнению и был издан закон 27 ноября 1861 года. В это же время в пользу «уравнения евреев, окончивших курс образования в общих (средних и высших) учебных заведениях в правах с коренными жителями» высказался и киевский, подольский и волынский ген.-губернатор кн. Васильчиков (ноябрь 1861 г.), признавая эту меру в связи с устранением некоторых других ограничений особенно необходимой, «чтобы этим путем, содействуя сближению еврейской расы с коренным населением Империи, противодействовать польской пропаганде в ее стремлениях эксплуатировать в пользу польской национальности зародыши той антипатии евреев к существующему порядку, которая является результатом ограничений их гражданских прав» (см. Революционное движение). — В 1862 г., указывая на то, что желаемое правительством «умственное образование и нравственное развитие» евреев явится последствием улучшения их материального положения и что поэтому первою заботою правительства должно быть устранение тех материальных препятствий, которые евреи встречают «на каждом шагу в попытках к улучшению своей участи», министр финансов Рейтерн предложил дозволить евреям, «занимающимся торговлею, промыслом и ремеслами, селиться во всех местностях Империи и пользоваться торговыми и промышленными правами наравне с коренным населением» (Рукоп. матер.). Почти одновременно выступили с ходатайством о расширении прав передвижения Евзель Гинцбург (см.) и другие влиятельные еврейские купцы, выражая свое сожаление по поводу того, что принятая правительством при расширении прав евреев система постепенности применяется не к тем или другим категориям ограничений, которые в известной последовательности снимались бы со всего народа, а лишь к определенным группам еврейского народа, вследствие чего ограничения смягчены лишь в отношении отдельных лиц, а «еврейский народ в совокупности не получил чувствительного облегчения» (Рукописн. матер. Этой запиской еврейское купечество отчасти загладило ошибку первого ходатайства от 1856 г.; см. выше). — Между тем еще в 1856 г. мин. вн. дел Ланской вступил в переписку с генерал-губернаторами и начальниками губерний о мерах для содействия ремесленной промышленности евреев; из отзывов местных властей выяснилось, что ремесленной деятельности евреев препятствуют стеснения в праве жительства. Поэтому преемник Ланского, Валуев, внес в конце 1862 г. в Еврейский комитет записку о разрешении ремесленникам и другим техникам проживать вне черты оседлости. Но в 1864 г. Еврейский комитет был упразднен, и представление Валуева вместе с упомянутой выше запиской мин. финансов Рейтерна были представлены в Комитет министров. Здесь идея Рейтерна не встретила сочувствия; обоим министрам было предложено, если они желают, представить свои мнения в Государственный совет. Тогда Рейтерн отказался от внесения своего проекта о повсеместном жительстве торгового сословия и ограничился тем, что поддержал заключение Валуева о праве жительства ремесленников. Ввиду этого законом 28 июня 1865 г. внутренние губернии были открыты только для мастеров и ремесленников; в отношении же лиц с образовательным цензом и торгового сословия прежние частичные льготы не были расширены. Только отставные и бессрочноотпускные нижние чины получили по закону 25 июня 1867 г. право жить вне черты. — Что касается узаконенных в этот период облегчений по передвижению в пределах самой черты оседлости, то они заключались в том, что в 1858 г., в отмену прежнего поголовного выселения евреев из 50-верстной пограничной полосы, было разрешено остаться на жительство тем, кто был приписан к местным еврейским обществам и владел недвижимостью. Тогда же евреям было дозволено селиться в запретной до того полосе вдоль бывшей границы Царства Польского, а в 1868 г. был отменен закон, в силу которого евреи Ц. Польского не могли поселяться в империи, и наоборот — евреи из России не вправе были переходить в Ц. Польское. Были также упразднены особые еврейские подворья в Москве (1856 г.) и Киеве (1857 г.), равным образом отменено запрещение жить в некоторых частях Житомира, Ковны (1858 г.) и Вильны (1861г.).
В отношении прав государственной службы от предшествовавшего царствования сохранилось секретное высочайшее повеление 10 апреля 1844 г., чтобы евреи отнюдь не назначались на государственную службу по какой бы то ни было части. Это распоряжение было отменено высочайше утвержденным журналом Еврейского комитета 31 марта 1856 года, восстановившим старые законы, предоставлявшие право на государственную службу — с некоторыми ограничениями — евреям, имеющим ученые степени по медицине или степень доктора по другим факультетам (Рукоп. матер.). Законом 1861 г. (В. С. З. № 37684) это право было распространено на магистров и кандидатов немедицинских факультетов. В 1862 г. министр нар. просвещения предложил предоставить право на службу также лекарям, не имеющим ученых степеней, и провизорам; главноуправляющий 2 отделением Собств. Е. И. В. Канцелярии бар. Корф и военный министр Милютин выразили на это согласие; но Валуев воспротивился, указывая, что в этом вопросе необходимо соблюдать постепенность: «Опыт всего лучше должен показать, насколько таковая постепенность будет существенно полезна для науки и в какой мере оправдают евреи предоставленные им правительством права». Вследствие этого делу не был дан ход. В следующем году вопрос был вновь поднят: Милютин обратился по поводу службы лекарей с запросом к командирам отдельных корпусов и командующим войсками военных округов; великий князь Николай Николаевич, начальник гвардейского корпуса, и еще один начальник корпуса, указывая на недоверие, которое питают христиане к евреям, высказались против принятия лекарей на военную службу; но остальные 9 лиц дали благоприятный ответ; к нему присоединился и военный совет (Рукоп. матер.), вследствие чего и был издан соответствующий закон 1865 г. (В. С. З. № 42079). Право на государственную службу было впоследствии еще несколько расширено, но оно не было распространено на военное ведомство. Либеральный военный министр Милютин заявил, что право на производство в офицерские чины «едва ли может быть даровано евреям и в том случае, если бы оказалось возможным допустить их к поступлению во все без изъятия гражданские должности, так как солдат-христианин с пренебрежением будет смотреть на офицера-еврея и самая строгая дисциплина окажется бессильной в борьбе с религиозными чувствами и убеждениями» (Рукоп. матер.). — В отношении службы по выборам вплоть до 1870 г. действовали все ограничения, установленные до царствования Александра II. Когда в 1860-х годах было приступлено к разработке городового положения, многие представители власти высказались за расширение муниципальных прав еврейского населения, а министерство финансов — за полное уравнение в выборных правах; но руководитель городской реформы, один из либеральных деятелей 60-х годов, А. Я. Шумахер и министр вн. дел Тимашев настояли на сохранении ограничений. В результате Городовое положение 1870 г. подтвердило прежние правила об избрании евреев в органы городского самоуправления в числе не более ⅓ личного состава данного учреждения и о недопущении евреев к занятию должности городского головы. Но вместе с тем новым законом был отменен прежний порядок, в силу которого христиане и евреи составляли особые курии, избиравшие каждая отдельно своих представителей: впредь евреи и христиане должны были совместно избирать гласных, благодаря чему евреи отныне могли влиять на выборах на весь состав городского представительства.
Среди мероприятий, направленных к изменению условий внутренней жизни евреев, согласно видам правительства, особое значение имел закон 1855 г. (В. С. З. № 29276), в силу которого через двадцать лет никто не мог быть избираем еврейскими обществами в раввины, кроме окончивших курс в раввинских училищах или в общих высших или средних учебных заведениях. Этот закон оказался, однако, невыполнимым, так как официальные раввины, прозванные «казенными» (см.), не пользовались никаким религиозным авторитетом и духовными руководителями еврейских обществ оставались по-прежнему духовные раввины (см.), избиравшиеся обществами без вмешательства правительства. — Из других преобразований во внутренней жизни евреев следует отметить последовавшее в 1862 г. допущение евреев к занятию должностей смотрителей (т. е. заведующих) еврейских «казенных училищ» (см.); до того времени на эти должности определялись исключительно христиане, поставленные с определенной миссией: содействовать стремлению правительства к «слиянию» еврейского населения с христианским. Наряду с этим гражданские права евреев были расширены и такими двумя общерусскими реформами, судебною и земской, — при разработке которых вряд ли обсуждался вопрос о правах евреев. Как в судебных уставах Александра II, так и в земском положении 1864 г. для евреев не были сделаны специальные ограничения, и таким образом для них юридически — хотя и не всегда фактически — был открыт доступ к адвокатской и судейской деятельности и отчасти к некоторым отраслям земского самоуправления.
В Царстве Польском преобразование быта евреев было начато тогда же, когда и в империи. При рассмотрении в 1856 г. журнала Coвета Управления об удалении евреев из казенно-горных имений в Ц. Польском, государь потребовал сведений о правовом положении евреев в крае вообще, а в декабре 1857 г. он повелел наметить, какие реформы могли бы быть осуществлены, сообразно с началами, положенными в основу деятельности Еврейского комитета. Прежде всего правительство обратило внимание на законы о жительстве. В Ц. Польском действовали в этом отношении такие ограничения, которые почти не были известны в России. Помимо запрещения евреям Ц. Польского переселяться в империю (см. выше), они в самом крае были чрезвычайно стеснены в праве передвижения; более, чем в 120 городах, евреи или совершенно не могли поселяться, или для них отводились определенные участки; они также не могли водворяться в городах, лежащих в пределах 21-верстной пограничной полосы, число коих доходило до 100. Это ограничение было отменено в 1859 г. в отношении отставных нижних чинов, а в 1860 г. купцы 1 гильдии получили право селиться во внутренних российских губерниях на тех же основаниях, как и купцы из 15 губерний черты оседлости. В 1860 г. министр статс-секретарь Ц. Польского, Тымовский, представил Еврейскому комитету свои соображения о проекте еврейской реформы, выработанном Правительственной комиссией внутренних и духовных дел в Варшаве. Законопроект был неблагоприятен для евреев, но Тымовский предложил предоставить им право повсеместного жительства в Ц. Польском (за исключением 21-верстной пограничной полосы), общественной и государственной службы, приобретения недвижимого имущества в городах и проч. При этом, однако, Тымовский находил, что правительство должно лишь наметить главные реформы, а «время приведения их в действие и развитие, с обращением внимания на положение края и благосостояния других сословий народонаселения, предоставить ближайшему усмотрению наместника». На это Блудов возразил, что все облегчения, дарованные евреям в империи, должны быть распространены на евреев Ц. Польского и что наместнику не может быть предоставлено разрешение вопроса о введении тех или других мер, так как это право принадлежит только государю (Рукоп. матер.). Пока шла эта переписка, в Варшаве произошли события, давшие новое направление еврейскому вопросу. Центральное место в политических событиях в Варшаве в начале 1861 г. занимал вопрос о поднесении государю адреса по поводу тревожного положения края. Были налицо два адреса: один, составленный маркизом Велепольским (см. В. Спасович, «Жизнь и политика маркиза Велепольского»), где, наряду с другими реформами, говорилось и об уравнении евреев в правах с прочими гражданами; второй адрес, написанный публицистом Ставинским, ничего определенного в этом смысле не предлагал, но он тем не менее подразумевал реформу, так как объединял разнообразные общественные элементы в стремлении спасти страну; вслед за подписью наиболее влиятельного в то время А. Замойского на этом адресе следовали подписи римско-католического епископа и раввина Майзельса. Государю был послан адрес Ставинского. Но в тот день, когда он был отправлен, на политическом горизонте внезапно выросла фигура государственного деятеля Велепольского. При его переговорах с наместником о реформах в Ц. Польском не было забыто об отмене ограничительных законов о евреях. О своем намерении уравнять евреев в правах Велепольский заявил и тогда, когда он стал членом варшавского правительства (25 марта он был назначен председателем Комиссии народного просвещения и вероисповеданий, а 10 апреля и министром юстиции). Первым шагом в деле эмансипации евреев явился закон 24 мая 1861 г. о выборах в городские советы, по которому евреи могли избираться туда наравне с прочими гражданами (в 1862 г. во вновь учрежденный Государственный совет вошел еврей Матиас Розен). В качестве министра юстиции Велепольский выработал законопроект о евреях, который не мог обнять всей еврейской жизни, так как некоторые вопросы, напр. о государственной службе, входили в компетенцию не министра юстиции, а внутренних дел; впрочем, Велепольский указал на то, что министр внутренних дел должен озаботиться отменой соответствующих ограничений. Когда Государственный совет в Варшаве рассматривал этот законопроект, Велепольский находился в Петербурге и в Варшаве ждали известия о его политическом падении; тем не менее Государственный совет принял законопроект, внеся в него некоторые изменения. Когда же законопроект был доставлен в Петербург для его утверждения, Велепольский находился уже на высоте своего влияния и пользовался своим пребыванием в Петербурге, чтобы проводить законы, принятые варшавским правительством. Для рассмотрения проекта о евреях по высочайшему повелению было образовано особое Присутствие в составе нескольких высших административных лиц, в которое был назначен и Велепольский (Рукоп. матер.). Присутствие приняло закон в том виде, в каком он поддерживался большинством в Государственном совете (закон 24 мая 1862 г.): евреям было предоставлено право земельной собственности в уездах (с некоторыми ограничениями) и городах, право повсеместного жительства в крае без каких-либо ограничений и право свидетельства в суде наравне с христианами. Вместе с тем новый закон потребовал, чтобы варшавское правительство занялось пересмотром законов о торгово-промышленных правах евреев и об особых податях. В том же году, когда Велепольский вновь вернулся ненадолго к власти в Варшаве, было отменено запрещение евреям заниматься фармацевтической и низшей медицинской деятельностью. Затем была отменена специальная подать с евреев, а в 1866 г. евреи Ц. Польского были уравнены с имперскими в отношении государственной службы.
IV. С 1871 по 1881 г. — В 1869 г., заметив в Варшаве, что евреи носят особую одежду, государь поручил министру внутренних дел возбудить вопрос о распространении на Царство Польское архаического закона времен Николая I, запрещавшего в империи евреям носить патриархальную одежду, а женщинам брить головы (см. Одежда). Рассматривая это дело, Государственный совет поставил вопрос на принципиальную почву и отметил, что уничтожением внешних отличий «не будет обеспечено уничтожение замкнутого и даже почти враждебного к христианам настроения еврейских обществ» и что обособленность евреев поддерживается в немалой мере самим законодательством, отделяющим евреев от остального населения в особые общественные группы и таким образом предоставляющим старшинам обществ возможность сохранять замкнутость и фанатизм среди евреев». Мерами против такого положения вещей являются, «с одной стороны, ослабление по возможности общественной между собой связи евреев… а с другой — и это еще важнее — распространение между евреями просвещения, не только посредством специальных еврейских училищ, учреждение коих может считаться полезным лишь в виде меры временной и переходной, но в особенности посредством привлечения молодых евреев в общие учебные заведения, в которых они, с детства сближаясь с христианами и приобретая научные сведения, излагаемые преподавателями без всякого исключительного, предвзятого направления, легче всего теряют закоренелые еврейские предрассудки». Ввиду этих соображений Госуд. совет предложил министру внутренних дел приступить к обсуждению мер для возможного ослабления «общественной связи евреев» и распространения между ними образования, главным образом посредством привлечения их в общие учебные заведения (Рукоп. матер.), иначе говоря — поручил выработать общую реформу еврейского быта (1870). С этой целью была образована особая междуведомственная «Комиссия по устройству быта евреев» под председательством товарища министра внутренних дел, кн. Лобанова-Ростовского. Просуществовав с 1872 по 1881 г., Комиссия не выработала ни одного законопроекта (кроме правил исчисления еврейского населения); эту безуспешность следует объяснить тем обстоятельством, что большинство членов Комиссии высказывалось за дальнейшее расширение прав евреев, которое должно было привести их к равноправию, между тем как это направление не встречало сочувствия в высших сферах. Когда в начале 1880 г. члены Комиссии Карпов и Неклюдов представили записку о постепенной полной эмансипации евреев и о предоставлении им, для начала, права повсеместного жительства, мотивируя свое предложение «крайней натянутостью еврейского вопроса и развитием среди евреев противогосударственных стремлений», новый председатель Комиссии, товарищ министра внутр. дел Мартынов, не дал хода этому проекту; «имея в виду могущий произойти вред прочему населению Империи от предоставления евреям одинаковых со всеми прав», он приказал канцелярии составить доклад «в противном смысле», но в это время Комиссия была вынуждена прекратить свою деятельность (Рукоп. материал)… Таким образом, реформа еврейского быта, о необходимости которой высказался Гос. совет в 1870 г., не была предложена Комиссией. Однако возбужденный Госуд. советом вопрос о привлечении евреев в общие учебные заведения получил свое разрешение. В 1872 году министр нар. просвещения гр. Д. Толстой возбудил его, вследствие чего указом 16 марта 1873 г. казенные еврейские училища были упразднены (только в некоторых местах казенные училища 1 разряда были преобразованы в начальные еврейские училища), а два раввинских училища, в Вильне и Житомире, были преобразованы в учительские институты. В это же время возник вопрос о расширении прав евреев по образованию. Еще в 1867 г. московский ген.-губернатор, кн. Долгоруков, предложил распространить право повсеместного жительства на зубных врачей и изучающих фармацию. Гос. совет (декабрь 1869 г.) признал это справедливым, а вместе с тем указал на то, что такое же право следует предоставить и всем вообще евреям, имеющим медицинские, фармацевтические и ветеринарные степени и звания, равно как приготовляющимся к подобной деятельности. Вследствие этого министру внутр. дел было поручено составить соответствующий законопроект. A когда вслед за тем (в 1872 г.) главноуправляющий 2 отделением Собств. Е. И. В. Канцелярии, кн. Урусов, заявил, что по справедливости следует предоставить право повсеместного жительства также окончившим университет со степенью действительного студента, Гос. совет с высочайшего разрешения обратил внимание министра внутр. дел и на этот вопрос. В «Комиссии по устройству евреев» враждебное к евреям меньшинство пыталось ограничить выработанный на этом основании законопроект требованием, чтобы для получения права жительства было необходимо действительно обучаться в высшем учебном заведении, а не держать выпускного экзамена, так как, занимаясь дома, евреи «большею частью продолжают вращаться в еврейской среде и в силу этого вращения нравственно воспитываются в духе, враждебном христианскому учению и гражданскому строю государства» (Рукоп. матер.); однако законом 19 января 1879 года право повсеместного жительства было предоставлено окончившим высшие учебные заведения, фармацевтам, повивальным бабкам и др. С изданием этого закона право жительства евреев достигло наибольшего своего расширения. Уже в следующем году это право подверглось ограничению. Военный министр Милютин, поддерживая постановление Военного совета, предложил «воспретить евреям приобретать в Области Войска Донского недвижимую собственность, арендовать недвижимые имущества и вообще водворяться в области на постоянное жительство», причем Милютин настаивал на том, чтобы эти правила были изданы в виде постоянного закона; но Гос. совет, смягчив их, принял их как временную меру, указав, что это постановление не должно служить руководящим началом для «Комиссии по устройству быта евреев» при разрешении ею вопроса о жительстве. Таким образом, высшее законодательное учреждение не склонялось в то время в пользу ограничений. Однако была область, в которой правительство соткало в течение последних годов царствования Александра II тяжелую сеть репрессивных мер. Устав о всеобщей воинской повинности 1874 г. не заключал в себе, за незначительным изъятием, особых постановлений о евреях; но уже в мнении Госуд. совета по этому вопросу была отмечена необходимость привести в известность численность мужского еврейского населения, вследствие чего были выработаны особые правила (Собр. узакон. 1874 г., № 92) с целью устранить злоупотребления со стороны еврейских сборщиков податей. Тогда же начальникам губерний была разослана записка, представленная некоторыми евреями, в которой были сгруппированы сведения о злоупотреблениях евреев с целью уклонения от воинской повинности. Ввиду такого недоверия к еврейскому населению начиная с 1876 г. был предпринят ряд исключительных мер к ограждению правильного исполнения евреями воинской повинности. В 1876 г. были изданы правила о приписке евреев к призывным участкам, о замене не способных к службе евреев евреями же, о составлении частных призывных списков, об удостоверении правильности сведений о семейном составе евреев при назначении им льгот; в 1878 г. — о привлечении первольготных к отбыванию воинской повинности при недостаче других разрядов (см. Воинская повинность).
Когда в августе 1880 г. на пост министра вн. дел был назначен влиятельный либерал Лорис-Меликов, явилась надежда, что предположенный пересмотр законов о евреях приведет к расширению их прав. Но 1 марта 1881 г. Александр II трагически погиб, а с воцарением императора Александра III правительственная политика по отношению к евреям резко изменилась. — Последовавшие в царствование Александра II правовые облегчения, особенно же законы, смягчившие былую рекрутчину и уничтожившие институт кантонистов, окружили имя царя в сознании широких слоев еврейского народа ореолом милосердия и величия. — Ср.: Леванда, «Хронолог. сборник законов о евреях» (до 1873 г.); Мыш, «Руководство к русским законам о евреях», СПб., 1904 г.; Оршанский, «Русское законодательство о евреях», СПб., 1877; его же, «Евреи в России»; Песковский, «Роковое недоразумение», СПб., 1891; Е. Левин, «Свод узаконений о евреях», СПб., 1885; Гессен, «О жизни евреев в России», записка в Государственную Думу, СПб., 1906 (также граф И. Толстой и Ю. Гессен, «Факты и мысли», СПб., 1907); его же, «Евреи в России», СПб., 1906. Прочие источники — см. Систематический указатель литературы о евреях. — Главным материалом для настоящей статьи послужили рукописные источники, а также печатные материалы Комиссии по устройству быта евреев. Ю. Гессен.8.