За Нанкиномъ большая густота населенія обнаруживается присутствіемъ небольшихъ селеній и многочисленныхъ отдѣльныхъ фанзъ, расположенныхъ на низкомъ берегу подальше отъ рѣки, а на болѣе высокомъ и гористомъ вытянутыхъ у самой рѣки. Эти небольшіе поселки слѣдуютъ другъ за другомъ довольно часто, но въ нихъ лишь изрѣдка можно разглядѣть людей, и они кажутся пустынными.
Только вечеромъ передъ самымъ заходомъ солнца показывается около фанзъ рабочій людъ, возвратившійся съ полевыхъ работъ, да дѣти, съ громкими криками бѣгущія по берегу за пароходами, разнообразятъ довольно унылый пейзажъ. Иногда на берегу у самой воды виднѣются поля, покрытыя яркою зеленью растущаго на нихъ риса.
Мы плывемъ въ сравнительно малую воду, и потому берега кажутся довольно высокими. Въ концѣ августа или въ періодъ сезонныхъ дождей здѣсь бушуетъ сплошное море воды, на которомъ лишь незначительными точками выдѣляются китайскія поселенія. И теперь океанскіе пароходы съ осадкою въ 25—30 футовъ свободно идутъ вверхъ по рѣкѣ болѣе 1000 верстъ отъ ея устья. Какова же должна быть глубина этой рѣки во время разливовъ, если по наблюденіямъ, сдѣланнымъ въ Хань-коу, уровень воды колеблется до 54 футовъ. Нужно хоть разъ видѣть эту могучую рѣку, чтобы вообразить себѣ ту громадную массу быстро несущейся желтой воды, которую она вливаетъ въ океанъ, и тогда будетъ понятно то почти божеское почитаніе, которое питаетъ къ ней кнтайскій народъ. Немного страннымъ кажется названіе рѣки „Голубой“, когда вода ея имѣетъ цвѣтъ жидкаго кофе со сливками, но вѣдь мы еще до сихъ поръ не отрѣшилися отъ старинныхъ географическихъ именъ въ Китаѣ, навязанныхъ намъ іезуитами, которые назвали эту рѣку „Голубой“, вѣроятно, въ противоположность Хуанъ-хэ, извѣстной подъ именемъ „Желтой“. Сами китайцы зовутъ рѣку „Великой рѣкой“ и имѣютъ на это полнѣйшее право, такъ какъ ни одна изъ рѣкъ сѣвернаго полушарія не можетъ конкуррировать съ нею по только по длинѣ теченія, но и по глубинѣ фарватера.
Изъ острововъ этой рѣки особенной оригинальностью отличается островъ „Маленькая Сирота“. Представьте себѣ одиноко стоящую по срединѣ рѣки каменную скалу, высота которой болѣе 400 футовъ, а основаніе на линіи соприкосновенія съ поверхностью воды едва достигаетъ ста футовъ въ поперечинкѣ. Этотъ столбообразный возвышающійся островъ только на вершинѣ покрытъ незначительной древесной растительностью, скрывающей въ зелени кѣмъ-то построенную буддійскую кумирню. Нельзя не удивляться энергіи и труду, которые потрачены на то, чтобы на эту недоступную головокружительную высоту проложить ступенчатую тропинку и уже по ней поднимать привезенный по рѣкѣ строительный матеріалъ. Надо сознаться, что лучшее мѣсто для удаленія отъ свѣта найти было бы трудно; здѣсь надъ бездной несущейся воды, поближе къ небесамъ, буддійскій бонза или отшельникъ дѣйствительно можетъ отрѣшиться отъ всего земного и безпрепятственно погрузиться въ нирвану.
Вблизи этого острова рѣка нѣсколько разъ круто мѣняетъ свое направленіе, представляя изъ себя въ планѣ почти восьмерку. Подошедшія съ правой стороны довольно высокія, крутыя и дикія горы тѣснятъ ее, заставляютъ течь только по одному руслу и тѣмъ увеличиваютъ быстроту точенія, которое здѣсь достигаетъ семи узловъ въ часъ. Со стороны лоцмана здѣсь нужна громадная опытность и умѣнье, такъ какъ, благодаря измѣнчивости фарватера, приходится то и дѣло мѣнять направленіе и ходъ машины, работая то правымъ, то лѣвымъ винтомъ. Помимо быстроты теченія, мѣсто это замѣчательно еще своимъ многократнымъ эхо. Рѣзкіе звуки сирены или пароходнаго свистка повторяются въ дикихъ ущельяхъ горъ по нѣскольку разъ, доставляя не малое развлеченіе пассажирамъ.
Передъ самимъ Хань-коу мѣстность опять принимаетъ однообразный видъ обширной равнины, на далекомъ горизонтѣ которой виднѣются невысокіе холмы, красноватые тоны которыхъ непріятно рѣжутъ глаза. Здѣсь густота населенія уже даетъ себя знать значительно большимъ числомъ расположенныхъ вдоль рѣки поселковъ. Многочисленныя китайскія джонки, рыбачьи лодки, иностранные и мѣстные пароходы, цѣлыя пловучія деревни, воздвигнутыя на громадныхъ плотахъ — виднѣются на поверхности рѣки, которая здѣсь опять замѣтно расширяется.
Бросивъ якорь противъ набережной соединеннаго европейскаго квартала, мы стали ожидать пріѣзда агента Добровольнаго флота, который долженъ былъ выяснить, когда мы возьмемъ грузъ и какой. Интересное мѣсто представляетъ этотъ уголокъ Голубой рѣки, интересное въ томъ смыслѣ, что здѣсь, при впаденіи въ нее рѣки Ванъ-яна, сосредоточалось такое многочисленное и густое населеніе, какого болѣе не встрѣчается на Янъ-цзе, да и въ остальномъ Китаѣ не во многихъ мѣстахъ, Здѣсь лежатъ три большихъ населенныхъ пункта: областной городъ У-чанъ, имѣющій до 200 тысячъ населенія, городъ Хань-янъ, имѣющій до 300 тысячъ населенія и предмѣстье послѣдняго Хань-коу-чженъ. Въ то время, какъ самый У-чанъ-фу и Ханъ-янъ въ послѣднее время дѣлаются болѣе и болѣе захудавшими, хотя все же еще многолюдными городами, Хань-коу растетъ непомѣрно. Открытый для иностранной торговли по Тянь-цзинскому договору, онъ въ короткое время изъ простого села обратился въ громаднѣйшій городъ съ почти милліоннымъ населеніемъ, хотя попрежнему не перестаетъ носить скромное названіе села. Путешественники весьма различно опредѣляютъ количество населенія этого уголка Китая. Одни говорятъ, что здѣсь сосредоточено нс менѣе 6 милліоновъ душъ, другіе, что только немногимъ болѣе милліона. Провѣрить эти цифры хотя приблизительно невозможно, но кто хочетъ составить себѣ понятіе о количествѣ населенія въ Хань-коу, тому совѣтую посѣтить не европейскій кварталъ, а китайскій городъ, пройти его и выйти на берегъ довольно широкаго притока Янъ-дзе Ханъ-цзана. Пусть не страшатъ его отвратительная грязь, вонь и мерзость лавокъ, улицъ и домовъ, постоянная суета, шумъ и давка: тѣмъ, что онъ увидитъ, вполнѣ вознаградятся непріятныя стороны такого путешествія. Начать съ того, что улицы Хань-коу нѣсколько иныя, чѣмъ въ Шанхаѣ. Узкіе корридоры, образуемые стѣнами довольно высокихъ китайскихъ лавокъ и домовъ, прикрытые сверху для зашиты отъ палящихъ лучей солнца дырявой и во многихъ мѣстахъ разрушенной крышей, вымощенные плитами или каменными обломками послѣднихъ, никогда не вентилируемые движеніемъ вѣтра, который не имѣетъ возможности сюда проникнуть, наполненные съ ранняго утра до поздняго вечера толпою снующаго во всѣ стороны, вѣчно занятого народа, — они похожи на кишащій муравейникъ въ тотъ моментъ, когда послѣдній встревоженъ чьей-нибудь любознательной рукой. Миновавъ многочисленныя закусочныя, чайные дома, мастерскія, мы выходимъ на берегъ Ханъ-цзана, и представившаяся намъ здѣсь картина сразу даетъ понятіе о скученности и многочисленности здѣшняго населенія. Повсюду вверхъ по рѣкѣ, куда хватаетъ глазъ, виднѣются мачты китайскихъ лодокъ и джонокъ; маленькіе красные четыреугольные вымпела на мачтахъ развѣваются по вѣтру. На этихъ лодкахъ живутъ, родятся и умираютъ тѣ изъ многочисленныхъ сыновъ Китайской имперіи, которые не имѣютъ возможности заниматься земледѣліемъ, не имѣютъ куска земли и иныхъ средствъ къ жизни, кромѣ перевозки грузовъ, рыбной ловли и т. п. промысловъ.
Обыкновенно лодка такого китайца представляетъ изъ себя двѣ неравномѣрныя половины. Та, которая на кормѣ, очень маленькая, и въ ней живетъ все семейство хозяйна; здѣсь же помѣщается домашній алтарь. Передняя же, большая, служитъ для груза и пассажировъ. Многіе китайцы не имѣютъ средствъ не только пріобрѣсти землю въ аренду или собственность, но даже и лодку. Эти нанимаются работниками къ лѣсопромышленникамъ и проводятъ вмѣстѣ съ семействомъ всю свою жизнь на громадныхъ плотахъ, которые ихъ хозяева сплавляютъ съ верховьевъ Янъ-цзе и которые мы такъ часто встрѣчали на своемъ пути. Эти плоты достигаютъ огромныхъ размѣровъ, и на нихъ обыкновенно выстроена цѣлая деревня, даже обнесенная по краямъ заборамъ. Къ такимъ плотамъ привязано нѣсколько маленькихъ легкихъ лодокъ, на самихъ же плотахъ помѣщается скотъ, сѣно и хозяйственные запасы. Когда смотришь на эти пловучія постройки съ борта парохода, онѣ совершенно напоминаютъ маленькую деревню.
Плоты, суда и шлюпки столь густо стоятъ по рѣкѣ, что, кажется, по этому подвижному мосту бревенъ и палубъ можно перейти на другой берегъ. Невообразимый шумъ голосовъ этого человѣческаго муравейника слышенъ еще задолго до приближенія къ нему.
Сѣвши въ небольшую лодку, я было попытался проплыть на ней до устья рѣки, но, потолкавшись немного безъ малѣйшаго успѣха объ носъ и корму вблизи стоящихъ судовъ, принужденъ былъ отказаться отъ этого намѣренія и, сопровождаемый многочисленною толпой, вернулся въ городъ.
Оригинально отношеніе этой толпы къ европейцу. Много разъ каждый изъ китайцевъ въ Хань-коу видывалъ европейца, а между тѣмъ никогда онъ не пропуститъ случая посмотрѣть, а если можно безнаказанно скрыться въ толпѣ, то и ругнуть заморскаго гостя. Этой участи, конечно, не избѣжитъ никто изъ европейскихъ посѣтителей китайскаго квартала. Случается, что какой-нибудь сорванецъ, помимо любимаго крика „инъ-гуй-цза“[1], швырнетъ вамъ подъ ноги камешекъ, любуясь вашимъ замѣшательствомъ, или сдѣлаетъ еще что-либо худшее. Во всемъ этомъ, однако, не слѣдуетъ видѣть желаніе обидѣть или причинить дѣйствительный вредъ; тутъ просто кроется желаніе подсмѣяться, и, конечно, въ подобныхъ шалостяхъ и выходкахъ не участвуютъ пожилые люди и старики. Нѣтъ сомнѣнія, что нужно имѣть крѣпкіе, привычные нервы, чтобъ безъ выраженія особаго неудовольствія выдержать подобную прогулку и не примѣнить какихъ-нибудь крайнихъ мѣръ, могущихъ здѣсь повести лишь къ самымъ дурнымъ послѣдствіямъ. Лучше не слѣдуетъ обращать вовсе вниманія на выходки толпы, которая впрочемъ къ намъ, русскимъ, въ Хань-коу, какъ и повсюду въ Китаѣ, относится гораздо лучше, чѣмъ къ другимъ европейцамъ.
Особенныхъ достопримѣчательностей въ Хань-яоу, кромѣ интересныхъ чайныхъ фабрикъ, не имѣется. Европейскій кварталъ, расположенный вдоль берега, сильно напоминаетъ Шанхай и въ настоящее время почти пустъ, такъ какъ съ окончаніемъ чайнаго сезона большинство европейцевъ уѣзжаетъ со своими семействами въ окрестности Кію-Кіанга спасаться отъ здѣшнихъ жаровъ.
Европейское населеніе Хань-коу для насъ, русскихъ, интересно съ той точки зрѣнія, что во всемъ Китаѣ только здѣсь наши соотечественники съумѣли занять первенствующее значеніе, оттѣснивъ на задній планъ американцевъ, нѣмцевъ и даже англичанъ. Хотя прочіе европейцы и проявляютъ здѣсь самую оживленную торговую дѣятельность и, можетъ-быть, даже являются численно преобладающими надъ русскими, но послѣдніе держатъ въ рукахъ чайный рынокъ Хань-коу, устанавливаютъ цѣны на чай и даютъ направленіе всему чайному дѣлу. Если припомнить, что Хань-коу торгуетъ почти исключительно чаемъ, то легко понять, почему именно здѣсь, а не гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ на Востокѣ, мы взяли перевѣсъ надъ прочими національностями.
Примѣчанія[править]
- ↑ Заморскій чортъ.