ГИРС, Дмитрий Константинович, воен. беллетрист, род. в 1836 г., воспитывался в 1-м кад. к-се и Инж. уч-ще, откуда б. выпущен оф-ром в сап. б-н; слушал лекции в ак-мии ген. штаба; служба Г. продолжалась недолго: за речь на похоронах Писарева он д. б. в 1868 г. оставить ее и заняться исключ-но литер. трудом. Первые рассказы Г., появившиеся в "Рус. Вестн." во 2-ой половине 60-х гг. под псевдонимом Константинова ("Калифорнский рудник", "Под дамокловым мечем"), обратили внимание на художеств. дарование Г., но известность ему создал широко задуманный роман "Старая и юная Россия", начавшийся печатанием в "Отеч. Зап." в 1868 г.; в нём Г. пытался охарактеризовать два противоположных течения "отцов и детей", но попытка не удалась, ибо соврем. явления были еще слишком жгучи и не поддавались художеств. синтезу. Роман остался не оконченным. Последовавшие за ним "Записки военного", печатавшиеся с больш. трудом по тогдаш. цензур. условиям (отд. изд., Спб., 1872 г.), прошли почти незамеченными, несмотря на то, что все эти рассказы и очерки отмечены несомнен. талантливостью. Тогда же (Спб., 1872) вышел и сборник "сцен прошлого", названный, по первому рассказу, "Калифорнский рудник". (В наст. время обе книги Г. представляют библиограф. редкость). Глав. причиной неуспеха этих сборников было то, что Г. в своих рассказах зачерчивал черты уже отживавшего свой век воен. быта, ибо рус. армия уже вступала на путь реформ. Т. обр., даже для того времени воен. рассказы Г. имели прежде всего интерес исторический. Глав. злом дореформ. воен. быта Г. считал; полную материал. необезпеч-сть и низк. уровень образования арм. гарниз. среды. Эти причины породили многие из тех типов, к-рые зачерчены в его очерках. Таково больш-во его прапорщиков и поручиков, перебивающихся с хлеба на квас, занимающих друг у друга для смотра шарфы и мундиры, эполеты и перчатки, становящиеся втупик пред расходом на переделку осен. пальто на зимнее, ибо "скудость бюджета исключала всякую роскошь, между к-рой считалось почти всегда и обладание другим пальто" ("Трудные дни"). Прапорщик Мушкин (в рассказе того же названия), чувствующий себя "воином в душе" и никак не могущий выучиться "беглому шагу под музыку" и "запомнить сигналы", и наряду с ним тупая фигура недоросля из дворян, юнкера Бычаева; "бурбон", уже совсем отживший тип оф-ра, выслужившегося из солдат, служащий общ. посмещищем г-зона, благодаря своей внешности и манерам, но таящий в себе задатки замечат. красоты душевной, и старый служака-капитан, обойденный по службе, но благоговеющий пред нею, "своей родной стихией" ("Последние могикане"), — вот образы далекого прошлого, эскизно набросанные Г. рядом с фигурами н. чинов из молодых и старослуживых, строевых и денщиков ("Зеленая улица", "Последний из могикан" и др.). В рус.-тур. войну 1877—78 гг. Г. отправился на театр воен. действий в качестве воен. корресп-та, сначала "Голоса" (1877 г.), а потом "Спб. Ведомостей" (1878 г.). В 1878—80 гг. Г. пытался издавать прогрессив. газету "Рус. Правда", но вынужден б. скоро прекратить издание, несмотря на то, что газета шла довольно бойко. Послед. годы жизни Г. писал мало. Ум. в 1886 г., всеми почти забытый. ("Истор. Вестн." 1887 г., № 1; "Новь" 1886 г., № 24; "Нов. Вр." 1886 г., № 3867).
