1) Употребительная въ Богеміи пословица: «Школа безъ дисциплины—мельница безъ воды»,—совершенно вѣрна. Ибо если отъ мельницы отвесть воду, то мельница остановится; такъ точно и въ школѣ, когда въ ней недостаетъ дисциплины, все должно придти въ безпорядокъ. И какъ на нивѣ, когда ее не выполютъ, вырастаетъ вредная для посѣвовъ, сорная трава, такъ точно и деревца, когда за ними нѣтъ надлежащаго ухода, плохо растутъ и производятъ безполезные корневые отпрыски. Но изъ этого не слѣдуетъ, однако, чтобы школа должна была быть полна крикомъ, ударами, угрозами: она должна быть полна бдительности и вниманія со стороны—какъ учащихъ, такъ и учащихся. Ибо что такое школьная дисциплина, какъ не вѣрное средство сдѣлать учениковъ дѣйствительно учениками?
2) Итакъ, хорошо будетъ, если образователь юношества узнаетъ: а) цѣль, б) матеріалъ и в) форму школьной дисциплины, чтобы знать, зачѣмъ, когда и какъ примѣнять цѣлесообразно дисциплинарныя мѣры.
3) I. Цѣль дисциплины. Во первыхъ,—полагаю я,—всѣ твердо убѣждены въ томъ, что школьную дисциплину слѣдуетъ примѣнять къ ученикамъ, которые вышли изъ общей колеи школьной жизни. Не ради, впрочемъ, сдѣланнаго проступка (ибо совершившееся нельзя сдѣлать несовершившимся), но для того, чтобы въ подобномъ же случаѣ впослѣдствіи предупредить проступокъ. Слѣдовательно, дисциплинарныя мѣры должны быть примѣняемы безъ раздраженія, гнѣва и ненависти, но съ достоинствомъ и чистосердечіемъ, дабы тотъ, кто подвергается взысканію, убѣдился, что взысканіе примѣняется къ нему ради его блага и проистекаетъ изъ отеческаго чувства лицъ, поставленныхъ надъ нимъ, и чтобы, вслѣдствіе того, онъ принималъ бы взысканіе не съ другимъ какимъ-либо чувствомъ, но съ тѣмъ же, съ какимъ принимаютъ предписанное врачемъ горькое лѣкарство.
4. II. Матеріалъ. Болѣе строгія дисциплинарныя мѣры слѣдуетъ примѣнять не ради занятій и наукъ, но въ видахъ нравовъ. Ибо учебныя занятія, если они хорошо поставлены,—какъ уже было показано,—сами по себѣ служатъ приманкою для молодыхъ умовъ, собственною прелестію привлекаютъ и притягиваютъ къ себѣ всѣхъ (исключая развѣ человѣческихъ выродковъ). Если же бываетъ иначе, то это вина не учащихся, но учащихъ. И если мы незнакомы со средствами привлекать умы искусствомъ преподованія, то совершенно напрасно будемъ употреблять насиліе. Удары и колотушки не имѣютъ никакой силы, чтобы вложить въ головы дѣтей любовь къ наукамъ; отвращеніе же и неохоту къ нимъ усиливаютъ еще болѣе. И потому, если гдѣ-нибудь оказалась-бы болѣзнь ума—отвращеніе отъ умственныхъ занятій, то ее слѣдуетъ лѣчить скорѣе діетой и предложеніемъ пріятныхъ противоядій, а не усиливать ее острыми средствами. Въ пользу этого благоразумнаго совѣта представляетъ доказательство само небесное солнце. Въ раннюю весну—оно не падаетъ внезапно на молодыя и нѣжныя растеньица, не изсушаетъ ихъ разомъ своимъ зноемъ, но согрѣваетъ ихъ постепенно и незамѣтно, даетъ имъ подняться, окрѣпнуть, и только тогда ниспосылаетъ на нихъ всю силу своихъ лучей, когда они уже подросли, когда созрѣваютъ ихъ плоды и сѣмена. Подобную же осмотрительность употребляетъ и садовникъ, который обращается бережнѣе съ молодыми, нѣжнѣе съ нѣжными деревцами, а по отношенію къ тѣмъ, которыя еще не могутъ перенести надрѣзовъ, не употребляетъ пилы и ножа. Также и музыкантъ,—когда разногласятъ струны лютни, арфы, лиры, то не бьетъ по нимъ ни кулаками, ни палками, не ударяетъ ихъ объ стѣну, но прилагаетъ искусство до тѣхъ поръ, пока не приведетъ ихъ въ гармонію. Точно такъ же должны мы вліять на учениковъ при возбужденіи въ нихъ гармоніи и любви въ занятіяхъ, если изъ равнодушныхъ не желаемъ сдѣлать упрямцевъ, а изъ умовъ медленныхъ—просто глупцовъ.
5) Если же иногда и бываетъ необходимо употребить болѣе энергичное возбужденіе, то это можно произвести гораздо лучше иными способами, чѣмъ посредствомъ ударовъ: иногда болѣе строгимъ словомъ, или публичнымъ порицаніемъ, иногда же указаніемъ съ похвалою на другихъ: «Посмотри, какъ тотъ или этотъ усердно внимателенъ! Какъ онъ все вѣрно понимаетъ! А ты сидишь тутъ равнодушно! пожалуй, еще сдѣлаешься посмѣшищемъ! Ахъ, ты простота! Такой легкой вещи ты не понимаешь! Гдѣ же носятся твои мысли?»—Могутъ быть также устроены недѣльные или, по крайней мѣрѣ, мѣсячные—диспуты, ради мѣста (въ классѣ) или похвалы, какъ я уже упоминалъ о томъ. Только при этомъ слѣдуетъ наблюдать, чтобъ соревнованіе не происходило черезъ-чуръ шутливо, играючи, и не стало-бы, вслѣдствіе того, безплоднымъ, но чтобы любовь къ похвалѣ и страхъ порицанія и потери мѣста подстрекали рвеніе. Поэтому очень важно, чтобъ учитель присутствовалъ при этомъ, чтобы соревнованіе было серьезно и безъ ложной напыщенности, и чтобы тѣ, которые будутъ признаны нерадивыми, получали выговоръ и были перемѣщаемы назадъ, а прилежнѣйшіе получали бы публично похвалу.
6) Но болѣе строгая и суровая дисциплина должна быть примѣняема къ тѣмъ, которые уклоняются отъ правилъ нравственности именно: 1) относительно подающихъ примѣръ нечестія, напр., въ богохульствѣ, въ развратѣ, или въ чемъ-нибудь другомъ, совершаемомъ публично противу божественнаго закона; 2) при упорствѣ и настойчивой злонамѣренности, когда кто-нибудь не повинуется распоряженіямъ учителя, или иной власти, и противодѣйствуетъ ея распоряженіямъ съ сознаніемъ и волею; и 3) при высокомѣріи и презрительномъ обращеніи съ товарищами, а также при зависти и лѣни также, когда кто-нибудь изъ учениковъ, не смотря на просьбу своего сотоварища, отказывается помочь ему въ ученіи.
7) Ибо изъ этихъ поступковъ—пороки перваго рода оскорбляютъ величіе Божіе, поступки втораго рода подрываютъ основанія всѣхъ добродѣтелей (смиренія и послушанія), поступки третьяго рода задерживаютъ и замедляютъ быстрые успѣхи въ занятіяхъ. Совершаемое противъ Бога есть постыдное дѣло и должно подвергнуться самому строгому наказанію; погрѣшности противъ людей и самого себя представляютъ несправедливость—и должны быть исправляемы посредствомъ порицанія; «ошибки же противъ Присціана[1]» суть пятна, которыя должны быть смываемы «губкою выговора». Короче: школьная дисциплина стремится къ тому, чтобы во всѣхъ ученикахъ по возможности возбуждать благоговѣніе къ Богу, дѣятельную любовь въ отношеніи ближнихъ и быстроту въ исполненіи работъ и занятій въ жизни, и чтобы эти качества укрѣплялись постояннымъ упражненіемъ и практикой.
8) III. Форма дисциплины. Наилучшую форму дисциплины представляетъ намъ солнцу небесное, которое даетъ развивающимся существамъ: 1) постоянно свѣтъ и теплоту, 2) часто дождь и вѣтеръ и 3) рѣдко молнію и громъ, хотя и это послѣднее также съ цѣлію пользы.
9) Учитель, подражающій солнцу, будетъ стремиться удержать юношество въ предѣлахъ закона: 1) постояннымъ примѣромъ во всемъ, къ чему оно должно быть приготовлено, самъ служа живымъ образцомъ. Если не будетъ этого—всѣ остальныя средства тщетны. 2) Наставленіями, увѣщаніями, иногда же и порицаніями; при чемъ учитель долженъ особенно стараться о томъ, чтобы въ наставленіяхъ, напоминаніяхъ, приказаніяхъ, порицаніяхъ было постоянно ясно видно, что все это совершается съ отеческимъ чувствомъ, и направлено къ возвышенію всѣхъ, а не къ униженію кого-либо. Если ученикъ недостаточно хорошо замѣтилъ такое настроеніе и не вполнѣ убѣдился въ немъ, то онъ легко почувствуетъ пренебреженіе къ школьной дисциплинѣ и энергично вооружится противъ нея. 3) Наконецъ, если кто-либо изъ учениковъ имѣетъ столь несчастный характеръ, что мягкія средства оказываются для него недѣйствительными; то слѣдуетъ обратиться, наконецъ, къ болѣе сильнымъ мѣрамъ, дабы не было опущено никакого средства, прежде чѣмъ оставить подобнаго ученика на произволъ судьбы, какъ совершенно неудобную для обработки землю, когда на него придется смотрѣть—какъ на совершенно безнадежнаго. А можетъ быть, еще и теперь можетъ имѣть значеніе относительно нѣкоторыхъ натуръ выраженіе: «Фригійца не исправишь иначе, какъ наказаніемъ[2]». И если бы эта мѣра школьной дисциплины не принесла пользы самому виновному, то все же она была бы полезна другимъ, вызывая въ нихъ чувство страха. Но слѣдуетъ остерегаться, чтобы не прибѣгать немедленно къ суровымъ средствамъ при всякомъ случаѣ, по поводу какихъ-нибудь мелочей, дабы не сдѣлать эти средства безполезными въ самыхъ крайнихъ случаяхъ.
10) Общимъ результатомъ всего, что уже сказано и что остается сказать, будетъ слѣдующее: Школьная дисциплина должна стремиться къ тому, чтобы въ питомцахъ, которыхъ мы воспитываемъ для Бога и церкви, образовать и безпрестанно укрѣплять, ревностнымъ попеченіемъ, то настроеніе чувствъ, котораго Богъ требуетъ отъ своихъ дѣтей, порученныхъ «школѣ Христа»,—чтобъ они «радовались съ трепетомъ» (Псал. II, 11) , «со страхомъ и трепетомъ совершили свое спасеніе» (Филип. II, 12), «всегда радовались въ Господѣ» (Филип. I, 4), т.-е. чтобы они научились и стали способными любить и бояться своихъ образователей, и не только охотно дозволяли вести себя, куда должны быть приведены, но ревностно желали бы этого. Это настроеніе чувствъ не можетъ быть закрѣплено иными средствами, кромѣ тѣхъ, на которыя я выше указалъ, именно путемъ—добраго примѣра, ласковаго слова и всегда искренняго и открытаго благорасположенія; посредствомъ же суровой грозы возможно дѣйствовать только рѣдко, въ исключительныхъ случаяхъ, при этомъ съ постоянною заботой, чтобы строгость, насколько возможно, всегда переходила въ любовь.
11) Ибо (чтобъ еще больше разъяснить сказанное примѣромъ) кто видѣлъ когда-нибудь, чтобы ювелиръ выполнялъ свои изящныя произведенія ударами молотка? Навѣрное никто. Эти произведенія часто лучше отливать, чѣмъ выковывать. Если же на нихъ окажется что-нибудь излишнее, или безполезное, то искусный художникъ не будетъ неистово бить по нимъ молоткомъ, но будетъ слегка постукивать молоточкомъ, или отпиливать пилкою, или отламывать щипчиками, и все это дѣлать съ осторожностью, пока, наконецъ, выгладитъ вещь и отполируетъ. А мы, съ неразумнымъ неистовствомъ обработывая изображеньица (imaguncula) Бога живаго,—разумныя существа,—ужели можемъ надѣяться достигнуть цѣли?—
12) И рыбакъ, намѣревающійся большимъ неводомъ ловить рыбу въ глубокой водѣ, привѣшиваетъ къ своей сѣти грузу ровно столько, сколько нужно, чтобъ она опустилась и влеклась по дну; въ то же время, онъ привязываетъ и легкіе поплавки, которые, съ противоположной стороны, поднимали бы сѣть до поверхности воды. Равнымъ образомъ и тотъ, кто намѣревается вмѣстѣ съ юношествомъ забросить тоню на глубь добродѣтели, долженъ, съ одной стороны, посредствомъ строгости, привести своихъ питомцевъ къ страху и покорному послушанію, съ другой же—ласковымъ обращеніемъ возвысить ихъ до любви и радостной бодрости. Счастливы мастера такого закала! Счастливо юношество при такихъ наставникахъ!
13) Здѣсь можетъ найти мѣсто мнѣніе одного значительнаго человѣка,—доктора Эйльгарда Лубина; мнѣніе это онъ высказалъ въ предисловіи къ изданному имъ греко-латино-нѣмецкому Новому Завѣту; говоря объ исправленіи школъ, авторъ высказываетъ свою мысль въ слѣдующихъ выраженіяхъ: «Другое (средство исправленія школьнаго дѣла) состоитъ въ томъ, чтобы все, что преподается юношеству, требовалось отъ учениковъ въ такомъ видѣ, благодаря которому они ничего не дѣлали бы съ отвращеніемъ и съ принужденіемъ, но дѣлали бы все—насколько возможно—охотно и по собственному побужденію, даже съ душевною радостью. Потому, я прямо высказываю мнѣніе, что розги и палки,—эти орудія рабства, совершенно не свойственныя благородству людей,—не должны быть употребляемы въ школахъ,—напротивъ, должны быть рѣшительно удалены изъ нихъ,—какъ не годные даже и для рабовъ и для холопскихъ душъ. Послѣднія скоро выдаютъ себя въ школахъ своимъ поведеніемъ—и должны быть удалены изъ школы,—не только вслѣдствіе тупости, которая вообще свойственна такимъ рабскимъ душамъ, но также и вслѣдствіе обыкновенно находящейся въ связи съ нею испорченности характера. Для кого розги и палки кажутся вспомогательными средствами для изученія наукъ и искусствъ, въ рукахъ тѣхъ они обратятся только въ безполезное орудіе; но въ неистовыхъ рукахъ розги будутъ мечами, которыми наказывающіе будутъ истреблять и себя и другихъ. Существуютъ другія мѣры взысканій, которыя и могутъ быть употребляемы въ дѣлѣ воспитанія дѣтей и благородныхъ душъ», и проч.
Примѣчанія[править]
- ↑ «Погрѣшности противъ Присціана»—ошибки противъ грамматики, затѣмъ—вообще всякія ошибки въ учебныхъ занятіяхъ.
- ↑ Фригійцы—маленькое малоазійское племя; достигнувъ, путемъ мирныхъ занятій, до нѣкоторой степени благосостоянія, они находились все таки въ незаслуженномъ пренебреженіи, вслѣдствіе ихъ безсилія и вслѣдствіе полнѣйшей неспособности къ сопротивленію противъ какого-нибудь внѣшняго нападенія; при этомъ, слыли они за лѣнивыхъ и глупыхъ, отчего и сложилась про нихъ поговорка: Sero sapiunt Thryges (Фригійцы поздно умнѣютъ). Сюда же мѣтитъ и пословица: Prygx non nisi plagis emendatur.
