Веретено, челнок и иголка (Гримм; Снессорева)/ДО
| ← Настоящая невѣста | Веретено, челнокъ и иголка | Умный мужикъ → |
| Оригинал: нем. Spindel, Weberschiffchen und Nadel. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1871. — Т. II. — С. 353. |
Жила бѣдная дѣвушка, у которой умерли отецъ и мать, когда она была еще малымъ ребенкомъ. На самомъ концѣ деревни жила ея крестная мать и заработывала себѣ хлѣбъ тѣмъ, что пряла, ткала и шила. Старуха взяла къ себѣ сиротку-крестницу, пріучала ее къ работѣ и воспитывала въ страхѣ Божьемъ. Когда дѣвушкѣ минуло пятнадцать лѣтъ, старуха заболѣла, и подозвавъ ее къ постели, сказала:
— Милое дитятко, чувствую, что конецъ мой приближается; оставляю тебѣ этотъ домикъ: тутъ тебѣ будетъ защита отъ вѣтра и непогоды; да еще оставляю тебѣ веретено, челнокъ и иголку: этимъ ты можешь заработать себѣ хлѣбъ.
Старуха положила руки на голову сиротки и благословила ее.
— Не выпускай только Бога изъ сердца — и все тебѣ будетъ хорошо, — были послѣднія слова старухи, послѣ чего она навѣки закрыла глаза.
Когда ее хоронили, бѣдная сиротка съ горькими слезами шла за гробомъ, отдавая ей послѣднюю честь.
Теперь дѣвушка стала жить одна въ домикѣ, была трудолюбива, усердно пряла, ткала и шила, и на всемъ, что она дѣлала, лежало благословеніе доброй старухи. Ленъ словно самъ въ домикѣ разростался; кончитъ ли она ткань или коверъ, или кусокъ сукна, сошьетъ ли рубашку — сейчасъ и покупатель является и даетъ хорошую цѣну, такъ что сиротка нужды не знала, да еще и другимъ помогала.
Въ это время проѣзжалъ царевичъ по своей странѣ и выбиралъ себѣ невѣсту. На бѣдной онъ не могъ жениться, а на богатой не хотѣлъ. Въ головѣ своей онъ такую мысль держалъ:
«Та дѣвушка будетъ моею женою, которая въ одно время и самая богатая и самая бѣдная».
Пріѣхалъ царевичъ въ деревню, гдѣ сиротка жила и, по обыкновенію, спросилъ: «кто здѣсь самая богатая и самая бѣдная невѣста?» Назвали ему сперва самую богатую, а «самая бѣдная, — говорятъ, — должна быть та сиротка, которая живетъ на самомъ концѣ деревни». Самая богатая сидѣла у воротъ своего дома, въ пышномъ нарядѣ, и когда царевичъ подъѣзжалъ, то она встала, подошла къ нему и низко поклонилась. Посмотрѣлъ царевичъ на нее и, не говоря ни слова, проѣхалъ мимо. Подъѣхалъ онъ къ домику самой бѣдной — нѣтъ дѣвушки за воротами, а сидитъ она въ горницѣ. Онъ остановилъ лошадь и заглянулъ въ окно, куда ясное солнышко заглядѣлось, а дѣвушка сидитъ за прялкой, прилежно прядетъ. Она оглянулась и когда замѣтила, что царевичъ на нее смотритъ, она вся зарумянилась и, опустивъ глаза, продолжала прясть. Ужь не знаю, нитка ли такъ ровно на этотъ разъ тянулась, только красная дѣвица все тянула ее до-тѣхъ-поръ, пока царевичъ не уѣхалъ. Тогда она подошла къ окну, отворила его и говоритъ себѣ:
— Какъ жарко въ комнатѣ!
А сама все смотрѣла въ слѣдъ за нимъ до-тѣхъ-поръ, пока видны были бѣлыя перья на его шляпѣ.
Тогда красная дѣвица опять сѣла за работу и продолжала прясть. Вдругъ пришли ей въ голову слова, которыя ея крестная мать не разъ напѣвала, сидя за работой; припомнивъ эти слова, дѣвушка стала напѣвать ихъ про-себя:
«Веретено, веретено, выходи вонъ, |
Что за чудо? Веретено мигомъ выскочило изъ ея рукъ и прямо въ дверь. Дѣвушка, отъ удивленія, встала посмотрѣть ему въ слѣдъ и видитъ: ея веретено весело кружится по полю и тянетъ за собою блестящую золотую нитку. Немного погодя, веретено исчезло у нея изъ глазъ. Красная дѣвица, не имѣя веретена, взяла челнокъ, сѣла за станокъ и принялась ткать.
Между тѣмъ веретено кружилось все дальше и дальше и тогда только нитки былъ конецъ, когда оно догнало царевича.
— Что я вижу? — закричалъ царевичъ, — не-ужь-то веретено указываетъ мнѣ дорогу? — и съ этими словами повернулъ назадъ лошадь и поѣхалъ по золотой ниткѣ.
А красная дѣвица сидитъ за станкомъ и напѣваетъ:
«Челнокъ, челнокъ, потоньше тки, |
Челнокъ мигомъ выскочилъ у нея изъ рукъ и прямо въ дверь. Отъ самаго порога началъ онъ ткать коверъ да такой распрекрасный, какого и перомъ не написать. По обѣимъ сторонамъ ковра расцвѣтали розы и лиліи, а въ серединѣ, на золотой землѣ, разстилались зеленыя вѣтки; между ними скакали зайцы и кролики, изъ-за нихъ выглядывали головы оленей и ланей, а на вѣткахъ сидѣли разноцвѣтныя птицы и только что не пѣли. Челнокъ скачетъ то туда, то сюда, и все словно выростало само собой.
Челнокъ убѣжалъ; пришлось красной дѣвицѣ за иголку приниматься. Сѣла она за шитье, а сама держитъ иголку въ рукахъ и поетъ:
«Иголка, иголка, ты остра и тонка, |
Какъ выскочитъ иголка изъ ея пальцевъ и давай летать по комнатѣ словно молнія, такъ и сверкаетъ. Казалось, невидимые духи работали съ нею: столы и скамейки покрылись зеленымъ сукномъ, стулья — бархатомъ, а на окнахъ повисли шелковыя занавѣси. Не успѣла иголка все привести въ порядокъ, а дѣвушка и видитъ уже въ окно бѣлыя перья царевича, котораго веретено по золотой ниткѣ привело къ домику. Слѣзъ онъ съ лошади, по ковру вошелъ въ домъ и когда вступилъ въ горницу, то увидѣлъ молодую сиротку въ бѣдненькомъ платьицѣ, но она въ немъ блистала какъ роза въ кустѣ.
— Ты самая бѣдная и вмѣстѣ самая богатая, — сказалъ царевичъ, — ступай за мною и будешь моею женою.
Она молчала, но подала ему руку. Онъ поцаловалъ ее, вывелъ изъ дома, посадилъ съ собой на лошадь и привезъ въ царскій дворецъ, гдѣ съ большой радостью отпраздновали ихъ свадьбу.
Веретено, челнокъ и иголку положили на храненіе въ царскую сокровищницу и содержали въ великой чести.