За послѣдніе годы мнѣ случалось наблюдать общества воробьевъ, въ палисадникѣ нашего домика въ Бромлеѣ. Извѣстно, что воробьи — большіе драчуны и сангвиники, и часто ссорятся изъ-за пустяковъ. Но зато они сильно заступаются другъ за друга, и тогда у нихъ поднимается такой шумъ, что невольно обращаешь на нихъ вниманіе. Такъ, напримѣръ, одна пара воробьевъ воспользовалась тѣмъ, что въ углу крыши сосѣдняго съ нашимъ домика вывалилась черепица, и свила тамъ гнѣздо. Черные скворцы (blackbirds), хотя и живутъ зимою вмѣстѣ съ воробьями, не ссорясь, и кормятся вмѣстѣ, тѣмъ не менѣе, повидимому, иногда выбрасываютъ воробьиныхъ птенчиковъ изъ ихъ гнѣздъ. И вотъ эту пару воробьевъ повадился пугать скворецъ. Прилетитъ, сядетъ на жолобъ крыши возлѣ ихъ норки и иногда старается пробраться къ гнѣзду, сквозь проходъ подъ черепицами, слишкомъ для него узкій. Тогда всѣ воробьи нашего палисадника поднимаютъ отчаянный шумъ, яростно налетаютъ и наскакиваютъ на скворца и заставляютъ его удалиться. Мы всегда знали, когда скворецъ прилеталъ къ гнѣзду воробьевъ, — такого писка и шума нельзя не замѣтить.
Такой же шумъ, но другого характера, поднимали воробьи, когда изъ одного изъ ихъ гнѣздъ вываливался птенчикъ. Говоръ и возбужденіе, въ такихъ случаяхъ, бывали необыкновенные, и мы сейчасъ же узнавали объ этомъ событіи. Колонія успокаивалась только тогда, когда птенчика подбирали (иначе, его съѣли бы кошки) и сажали въ пустую комнату съ открытымъ окномъ. Тогда мать прилетала къ нему, садилась на подоконникъ и, если не ошибаюсь, иногда влетала даже въ комнату. Къ вечеру, или на другой день, она выманивала его на крышу пристройки, подходящую къ окну. Тогда немедленно вокругъ него слеталось, неизвѣстно откуда, множество воробьевъ, и всѣ неистово шумѣли, — должно быть, радуясь; а онъ набирался смѣлости, ухитрялся слетѣть съ крыши и научался летать.
