Не успѣлъ софистъ окончить свою рѣчь, какъ Пояократъ и Евдемонъ покатились со смѣху и такъ хохотали, что чуть Богу душу не отдали, подобно Крассу, который умеръ со смѣху, глядя, какъ оселъ ѣлъ репейникъ, или Филемону, увидѣвшему, какъ оселъ съѣлъ фиги, приготовленныя къ обѣду. Вмѣстѣ съ ними разсмѣялся и мэтръ Янотусъ, и всѣ трое хохотали наперерывъ другъ передъ другомъ, пока слезы не навернулись у нихъ на глазахъ отъ сильнаго давленія на мозговое вещество, изъ котораго источились слезы и передались глазнымъ нервамъ, _p._45.png)
Къ гл. XX.а сами они обратились въ гераклитствующаго Демокрита, или въ демокритствующаго Гераклита.
Когда смѣхъ улегся, Гаргантюа посовѣтовался со своими людьми о томъ, что дѣлать.
Тутъ Понократъ высказалъ мнѣніе, что слѣдуетъ вновь напоить прекраснаго оратора. И такъ какъ онъ ихъ позабавилъ и насмѣшилъ, какъ никакой другой сумасбродъ, то подарить ему десять связокъ сосисокъ, о которыхъ упоминалось въ веселой рѣчи, пару штановъ, триста полѣнъ дровъ, двадцать пять бочекъ вина, постель съ тремя перинами изъ гусиныхъ перьевъ и большую и глубокую миску, въ чемъ, какъ онъ говорилъ, нуждалась его старость.
Все было исполнено, какъ условились, за исключеніемъ одного, а именно: Гаргантюа велѣлъ выдать оратору семь аршинъ чернаго сукна и три аршина бѣлой шерстяной матеріи на подкладку, такъ какъ не надѣялся, чтобы нашлись готовые штаны, которые были бы ему впору, и при этомъ сомнѣвался также и въ томъ, какой фасонъ всего болѣе понравится вышеупомянутому оратору: съ бантомъ ли сзади, чтобы удобнѣе ихъ было развязывать, когда понадобится, или-же тѣмъ фасономъ, что у моряковъ, и который всего удобнѣе для почекъ, или же на швейцарскій манеръ, чтобы держать въ теплѣ животъ, или же съ хвостомъ, какъ у трески, чтобы не горячить почки. Дрова были снесены поденщиками, магистры снесли сосиски и миски. Мэтръ Жано самъ захотѣлъ нести сукно. Одинъ изъ вышеупомянутыхъ магистровъ, котораго звали мэтръ Жусъ Бандуйль, увѣрялъ, что это неблаговидно и неприлично для его званія и что ему слѣдуетъ поручить нести суко кому-нибудь изъ нихъ.
_p._46.png)
— Ахъ! — сказалъ Янотусъ, — оселъ, оселъ, твое заключеніе не построено in modo et figura. Вотъ къ чему служатъ предположенія, et parva logicalia. Pannus pro quo supponit?[1].
— Confuse[2], — отвѣчалъ Бандуйль, — et distributive[3].
— Я не спрашиваю тебя, оселъ, — сказалъ Янотусъ — quomodo supponit, но pro quo, а это, оселъ, pro tibiis meis[4]. А потому понесу я egomet sicut suppositum portat adpositum[5].
И унесъ сукно украдкой, какъ и Пателенъ[6]. Но всего лучше то, что когда кашлюнъ торжественно потребовалъ обѣщанные штаны и сосиски на засѣданіи у Матюреновъ[7], ему въ нихъ наотрѣзъ отказали, ссылаясь на то, что, по наведеннымъ справкамъ, онъ ихъ получилъ уже отъ Гаргантюа.
Онъ доказывалъ имъ, что онъ получилъ ихъ gratis отъ щедротъ Гаргантюа и что это не освобождаетъ ихъ отъ обѣщанія.
Не смотря на то, ему отвѣчали, чтобы онъ былъ разсудителенъ и удовольствовался тѣмъ, что получилъ, и что больше онъ ничего не получитъ.
— Разсудителенъ! — сказалъ Янотусъ. Но при чемъ тутъ разсудительность?! Обманщики несчастные, вы недостойные люди! На землѣ нѣтъ злѣе людей, чѣмъ вы. Я вѣдь хорошо это знаю: не слѣдуетъ прихрамывать при хромыхъ. Я самъ плутовалъ вмѣстѣ съ вами. Клянусь Богомъ, я извѣщу короля о громадныхъ злоупотребленіяхъ, которыя тутъ творятся и вашими собственными руками. И да поразитъ меня проказа, если онъ не прикажетъ сжечь васъ живыми, какъ обманщиковъ, измѣнниковъ, еретиковъ и обольстителей, враговъ Бога и добродѣтели!
За эти слова они вчинили искъ противъ него, а онъ подалъ на нихъ встрѣчный искъ. Короче сказать, тяжба затянулась въ судѣ и до сихъ поръ еще не окончена. Магистры поклялись, что не станутъ мыться, а мэтръ Жано съ нѣсколькими приверженцами — сморкаться до тѣхъ поръ, пока, дѣло не будетъ рѣшено окончательно.
Благодаря этой клятвѣ, они и по сіе время пребываютъ грязными и сопливыми, потому что судъ все еще не разобрался въ документахъ. Приговоръ будетъ постановленъ ко второму пришествію, то-есть никогда. Вѣдь вы знаете, что эти люди творятъ наперекоръ природѣ и своимъ собственнымъ законамъ. Парижскіе законы говорятъ, что одинъ Богъ можетъ создать вещи безконечныя, Природа же ничего не производитъ безсмертнаго, а всему, что идетъ отъ нея, положенъ конецъ и извѣстный срокъ, потому что omnia orta cadunt, etc.[8].
Но эти полярные медвѣди дѣлаютъ всѣ тяжбы, которыя имъ приходится разбирать, нескончаемыми и безсмертными, что дало поводъ уже Хилону Лакедемонянину, Дельфійскому жрецу, сказать; «Нищета — спутникъ тяжбы, и тяжущіеся разоряются», и оправдываетъ эти слова. Потому что они скорѣе лишатся жизни, нежели выиграютъ дѣло.
- ↑ Кому предназначено сукно?
- ↑ Неопредѣленно.
- ↑ Раздѣлительно.
- ↑ Я не спрашиваю: какъ? но кому оно предназначено? Для моихъ костей.
- ↑ Слѣдовательно я, такъ какъ предположеніе заключаетъ приложеніе.
- ↑ Дѣйствующее лицо извѣстнаго фарса.
- ↑ Члены ордена, основаннаго Иннокентіемъ III для выкупа невольниковъ у невѣрныхъ.
- ↑ Все, что возникаетъ, — проходитъ и пр.