Я пріѣхала въ Лондонъ изъ Россіи вчера вечеромъ и привезла вамъ отъ графа Михаила Воронцова его миніатюрный портретъ и письмо, которое къ сожалѣнію лежитъ въ футлярѣ портрета и прибудетъ со всѣмъ моимъ багажомъ только завтра, или послѣзавтра. Однако я хочу, не откладывая, сообщить вамъ пріятную вѣсть, что я оставила вашего брата въ октябрѣ мѣсяцѣ въ вожделѣнномъ здравіи. Какъ только я получу его письмо, я перешлю вамъ его по почтѣ; что касается портрета, я бы хотѣла передать его лично вамъ, или какому-нибудь указанному вами лицу. Я, конечно, сама пріѣхала бы къ вамъ сегодня, если бы я сейчасъ же не уѣзжала съ моимъ родственникомъ, Джономъ Бильмотомъ, въ Брюсъ-Кэстль, Таллентамъ-Миддльсексъ, куда и прошу васъ адресовать письмо, если вы соблаговолите мнѣ отвѣтить. Мнѣ очень хочется увидѣться съ вами, дорогая графиня, и поговорить о многомъ; я пробуду въ Брюсъ-Кэстлѣ, вѣроятно, болѣе недѣли, такъ что, можетъ быть, намъ удастся увидѣться съ вами въ теченіе этого времени или въ Брюсъ-Кэстлѣ или у васъ, смотря по тому, что вамъ будетъ удобнѣе.
Напоминая вамъ о себѣ, я тѣмъ самымъ напоминаю вамъ и о вашей добротѣ ко мнѣ, проявленной вами передъ моимъ отъѣздомъ въ Россію. Опа служитъ лучшимъ украшеніемъ вашего новаго общественнаго положенія и имени, которое вы теперь носите. Въ случаѣ, если его сіятельство, графъ Воронцовъ, въ городѣ, — у меня есть къ нему порученіе отъ его сына и письмо отъ княгини Дашковой; оно безъ адреса и безъ печати, по поводу чего я должна дать нѣкоторыя объясненія или ему лично или вамъ. Я оставила моего горячо любимаго и высокочтимаго друга княгиню Дашкову въ сравнительно хорошемъ состояніи здоровья. — До свиданія, дорогая графиня. Имѣю честь быть вашего сіятельства благодарной и покорной
Іоркъ-Отель.
28-го декабря (1808).
Изъ только что полученнаго мною письма отъ графини Пемброкъ я вижу, что она была столь любезна переслать вамъ записку, которую я ей написала тотчасъ по пріѣздѣ моемъ въ Англію изъ Россіи. Вы усмотрите изъ нея, что у меня есть къ вамъ письмо отъ княгини Дашковой безъ адреса и безъ печати, слѣдовательно, оно въ такомъ видѣ, который требуетъ объясненія съ моей стороны; но такъ какъ леди Пемброкъ проситъ меня переслать его вамъ, я исполняю ея желаніе и объясню все что нужно госпожѣ Жардинъ, которую надѣюсь увидать въ будущую среду. Я вручу ей одновременно и миніатюрный портретъ графа Михаила, который онъ посылаетъ своей сестрѣ.
Мнѣ очень жаль, ваше сіятельство, что мнѣ пришлось отослать обратно письмо отъ вашего сына. Меня къ тому побудили очень вѣскія причины, встрѣтившія и его одобреніе; но я обѣщала ему запомнить и передать вамъ два пункта изъ его письма: первое, что онъ совершенно здоровъ; второе, что каждый разъ, что онъ видитъ государынь императрицъ и царскую семью, онѣ съ большимъ интересомъ разспрашиваютъ о васъ и просятъ его передать вамъ ихъ дружескій привѣтъ.
Остаюсь и проч.
Брюсъ-Кэстль,
Толленгамъ-Миддльсексъ.
1-го января 1809.
Только сейчасъ я получила разрѣшеніе отъ лорда Гленберви переслать вамъ тѣмъ способомъ, о которомъ я вамъ говорила, первую часть записокъ княгини Дашковой. Я отошлю ихъ вамъ немедленно и полагаю, что вы получите ихъ завтра вечеромъ.
Ваше сіятельство, вѣроятно, помните исторію оригинальной рукописи, которую я вамъ разсказала. Упоминаю объ этомъ, дабы вы не думали, что оригиналъ находится у меня, и что я вамъ посылаю копію съ него.
Ваше сіятельство слишкомъ чувствительны, чтобы не понять, съ какимъ нетерпѣніемъ я буду ожидать вашихъ замѣчаній по прочтеніи этой интересной рукописи, и слишкомъ добры, чтобы не простить мнѣ смѣлость, съ которой я это выражаю.
Честь имѣю и проч.
Сторрингтонъ.
2-го февраля 1813.
| № 6. Іоркъ-Крессентъ, Элистонъ, около Бристоля, 12-го октября 1813 г. |
Прошло нѣсколько мѣсяцевъ, ваше сіятельство, съ тѣхъ поръ какъ вы сдѣлали мнѣ честь посѣтить меня въ Лондонѣ и говорить со мной насчетъ записокъ, оставленныхъ мнѣ покойной княгиней Дашковой.
Мое долгое молчаніе вовсе не вытекаетъ изъ преступной небрежности къ этому интересному дѣлу. Вы, вѣроятно, помните, что мои послѣднія слова были: «Вы дали мнѣ надъ чѣмъ подумать». Особыя причины, которыя тогда заставляли меня желать ихъ опубликованія въ такой подходящій моментъ (о чемъ я и сообщила вашему сіятельству), отпали. Я воспользовалась отсрочкой, вызванной неожиданными замѣчаніями вашего сіятельства, для того, чтобы зрѣло все обдумать и посовѣтоваться съ мужемъ и нѣсколькими лицами, достойными всеобщаго уваженія, вызваннаго ихъ умомъ и талантами. Впрочемъ, я съ тяжелымъ сердцемъ рѣшаюсь высказать мнѣніе, совершенно противоположное соображеніямъ вашего сіятельства, и идти наперекоръ желанію столь близкаго родственника моей благодѣтельницы и моего друга.
Но пришлось на это рѣшиться. Къ тому меня побуждаетъ и одно предстоящее событіе, всегда опасное и нерѣдко роковое для женщины. Я только что пріѣхала въ Клифтонъ и въ домѣ отца моего готовлюсь быть матерью; но если мнѣ придется умереть, мои настоящія слова и мысли послужатъ не только оправданіемъ для моего мужа и моихъ родныхъ, но и руководящимъ правиломъ для нихъ. Я ясно сознаю, какой вѣсъ придала бы моя смерть моимъ словамъ; я знаю желаніе покойной княгини Дашковой насчетъ изданія ея записокъ и моя совѣсть и сердце сочли бы кощунствомъ дѣйствовать вопреки столь часто выраженному ею желанію, извѣстному вашему сыну, графу Ростопчину, графинѣ Иринѣ Воронцовой, ея сыну и множеству вашихъ друзей и родныхъ, которыхъ долго было бы перечислять. Но позвольте вамъ сообщить, что съ нѣкоторыми изъ нихъ я состою въ перепискѣ и что они меня уже спрашивали, почему я не исполняю воли покойной княгини, что всѣ ждутъ этого отъ меня, что не безызвѣстно русскому правительству, такъ какъ меня арестовали на пять дней при выѣздѣ моемъ изъ Кронштадта съ цѣлью попытаться отобрать у меня рукопись.
Но вернемся къ вашимъ возраженіямъ, графъ; я передала ихъ нѣкоторымъ лицамъ, способнымъ взвѣсить ихъ гораздо безпристрастнѣе чѣмъ я; и увѣряю васъ, что всѣ они единогласно нашли, что эти записки, раскрывая чистые мотивы ея дѣйствій и стойкость ея принциповъ и взглядовъ, будутъ способствовать къ очищенію ея памяти отъ грязной клеветы, которой ее облили. Наконецъ, сквозь наивность и очевидную для всѣхъ правдивость ихъ чувствуется, что княгиня, въ качествѣ восторженной поклонницы добродѣтелей обожаемой ею монархини, была иногда ослѣплена на ея счетъ, но никогда не потворствовала ея порокамъ. Въ результатѣ я спрашиваю себя: имѣю ли я право держать въ тайнѣ подобныя свидѣтельства; мое сердце ежеминутно задаетъ себѣ этотъ вопросъ.
Вотъ, графъ, все, что я вамъ хотѣла сказать въ ту минуту, когда опасность моего положенія ставитъ мнѣ подобное признаніе въ священный долгъ. Я подхожу къ великой минутѣ въ моей жизни, и вы поймете, что движенія моего сердца должны регулироваться моей совѣстью, подсказывающей мнѣ, что рано или поздно эта рукопись должна увидѣть свѣтъ.
Повѣрьте мнѣ, что мои личныя чувства къ вамъ будутъ всегда отмѣчены глубокимъ уваженіемъ и почтеніемъ.
Примите выраженіе этихъ чувствъ и мои искреннія поздравленія съ той славой, которой вашъ сынъ покрылъ себя на полѣ брани. Я съ интересомъ и радостью прочла всѣ подробности этого дѣла и отъ всего сердца желаю, чтобы его добродѣтели и таланты всегда бы увѣнчивались подобными лаврами.
Прощайте, ваше сіятельство. Мистеръ Брадфордъ, присоединяясь ко мнѣ, проситъ выразить вамъ чувство глубокаго почтенія, съ которымъ остаюсь вашего сіятельства преданною
Въ виду того, что я въ своей перепискѣ съ вами имѣла исключительную цѣль почтить память покойной княгини Дашковой въ лицѣ ея брата, я сообщила вашему сіятельству какъ мое намѣреніе опубликовать ея рукопись, такъ и самую рукопись. Исполнивъ это и отдавая должное вниманіе возраженіямъ, которыя вашему сіятельству угодно называть доказательствами неправильности фактовъ, изложенныхъ вашей сестрой, я отвѣчаю на ваше письмо не съ цѣлью сдѣлять вамъ замѣчаніе по поводу тона, въ которомъ оно написано, ни оправдываться въ томъ, что я собираюсь сдѣлать, ни дать вамъ новыя доказательства правдивости этой исторіи; я хочу только исправить выводъ, совершенно лишенный основанія, который вы сдѣлали и на которомъ покоятся разсужденія всего вашего письма.
Порывшись въ своей памяти, графъ, вы могли бы исправить эту удивительную ошибку.
Я никогда не говорила, что рукопись, которая находится у меня, «составлена по памяти по другой рукописи, написанной княгиней Дашковой и сожженной ею». Такая ошибка была бы очень досадна для меня, въ виду того, что за два года до моего возвращенія на родину въ Англію была привезена и прочитана нѣсколькими друзьями княгини, бывшими съ ней въ перепискѣ, копія съ этой рукописи, снятая на глазахъ у княгини и въ которой есть цѣлыя страницы, собственноручно написанныя его. Этотъ документъ въ настоящее время находится у меня.
Мнѣ остается только добавить, графъ, что, можетъ быть, нѣкоторыя обстоятельства отсрочатъ опубликованіе записокъ, но не измѣнятъ моихъ чувствъ и намѣреній.
Клифтонъ.
18-го октября 1813 г.[2]
Примѣчанія[править]
- ↑ Рожденная гр. Воронцова.
- ↑ №№ 1, 4, 5, 29, 34, 36, 37, 41—47 заимствованы изъ IX тома «Описанія старинныхъ бумагъ, хранящихся въ музеѣ П. И. Щукина»; №№ 2, 3, 6—28, 30—33, 35, 38—40, 49—56 — изъ XXI книги «Архива кн. Воронцова»; № 48 — изъ книги П. С. Лебедева «Графы Никита и Петръ Панины;№№ 1—6, 17, 18, 29—32, 34—51 писаны по-русски; № 52 — по-англійски; остальные — по-французски.