Одинъ человѣкъ недавно разсказывалъ намъ, что 406. Клитофонъ, сынъ Аристонима, разговаривая съ Лизіасомъ, порицалъ собесѣдованія Сократовы и превозносилъ похвалами обращеніе Тразимахово[1].
Клит. Кто бы это ни былъ, Сократъ, — онъ неправильно передалъ тебѣ мой относительно тебя разговоръ съ Лизіасомъ; потому что я частію не хвалилъ тебя, а частію хвалилъ. Такъ какъ явно, что ты бранишь меня, хотя и притворяешься, будто это нисколько не тревожитъ тебя; то я съ особеннымъ удовольствіемъ желалъ бы сообщить тебѣ нашу бесѣду, — тѣмъ болѣе, что мы одни: тогда ты убѣдился бы, что я не такъ худо думаю о тебѣ. Теперь тебѣ, можетъ быть, невѣрно передали ее, и оттого ты, повидимому, сердишься на меня болѣе надлежащаго. Такъ еслибы дана была мнѣ воля говорить, я съ удовольствіемъ воспользовался бы ею и сталъ бы говорить.
Сокр. Но вѣдь стыдно было бы мнѣ не допустить твоего 407. разсказа, когда ты расположенъ къ моей пользѣ; ибо узнавъ, что̀ во мнѣ хуже и что̀ лучше, одно буду я развивать и преслѣдовать, а другаго всѣми силами избѣгать[2].
Клит. Слушай же. Обращаясь съ тобою, Сократъ, и слушая тебя, я часто изумлялся; мнѣ казалось, что ты говоришь гораздо превосходнѣе другихъ, когда, укоряя людей, восклицаешь, будто богъ изъ трагической машины, и проповѣдуешь: Куда мчитесь вы, люди? Развѣ не замѣчаете, что дѣлаете недолжное, B. когда всю свою заботу направляете къ деньгамъ, чтобы собрать ихъ, а о дѣтяхъ, которымъ передадите свои деньги, какимъ бы образомъ съумѣли они пользоваться этимъ, нерадѣете: вы не ищете для нихъ учителей справедливости, если только она изучима, — а какъ скоро можно питаться и заниматься ею, — не ищете, кто бы достаточно питалъ и занималъ ихъ этою добродѣтелью; да и прежде еще — не образовали въ томъ же отношеніи самихъ себя, но видя, что и сами вы, C. и дѣти ваши достаточно научились грамотѣ, музыкѣ и гимнастикѣ, — что̀ почитаете полнымъ курсомъ воспитанія въ добродѣтели, — тѣмъ не менѣе находите себя худыми со стороны матеріальной. Зачѣмъ же пренебрегаете вы своимъ воспитаніемъ и не ищете, кто бы избавилъ васъ отъ такой несообразности? Между тѣмъ отъ этой-то безпечности, отъ этого нерадѣнія, а не отъ того, что нога бьетъ тактъ не подъ лиру, несоразмѣрно и негармонично относятся и братъ къ брату, D. и города къ городамъ, — отъ этого возмущаются они и, враждуя одни съ другими, какъ въ дѣйствіяхъ, такъ и въ страданіяхъ доходятъ до крайностей. А вы, напротивъ, говорите, что несправедливые бываютъ несправедливы не отъ необразованности и не отъ невѣжества, но по доброй волѣ. Вы осмѣливаетесь также говорить, что несправедливость есть дѣло постыдное и богоненавистное: но какимъ же образомъ такое-то зло избралъ бы кто-нибудь по доброй волѣ? Изберетъ, скажете, тотъ, кто побѣждается удовольствіемъ: но и это есть ли дѣло невольное, когда побѣждать зависитъ отъ нашей воли? Итакъ, выходитъ, что несправедливость всячески бываетъ поступкомъ невольнымъ, и что на это, какъ частно всякій человѣкъ, такъ и публично — всѣ города, должны обращать E. больше вниманія, чѣмъ сколько обращается теперь. Такъ вотъ, Сократъ, сколь ни часто слышу я такія твои рѣчи, всегда восхищаюсь и хвалю тебя съ восторгомъ. Хвалю я и твой выводъ изъ этого, что люди, имѣющіе попеченіе о тѣлахъ и нерадѣющіе о душѣ, дѣлаютъ не иное что, какъ нерадѣютъ о начальственномъ и пекутся о подвластномъ. Хвалю и тѣ твои слова, что чѣмъ кто не умѣетъ пользоваться, пользованіе тѣмъ лучше ему оставить: кто, напримѣръ, не умѣетъ употреблять ни глазъ, ни ушей, ни всего тѣла, тому лучше совсѣмъ не слышать, не видѣть и не пользоваться тѣломъ, чѣмъ пользоваться какъ-нибудь. Да то же надлежитъ сказать и объ искуствѣ. 408. Кто, напримѣръ, не умѣетъ пользоваться собственною лирою, тотъ, очевидно, не умѣетъ — и лирою сосѣда; а кто не умѣетъ пользоваться лирою другихъ, тотъ не умѣетъ — и своею; такимъ же образомъ, не съумѣетъ онъ пользоваться и другимъ инструментомъ, или какою-нибудь вещью. Прекрасно и оканчивается у тебя эта рѣчь, что кто не умѣетъ пользоваться душою, тому лучше дать душѣ покой я не жить, чѣмъ жить, дѣйствуя по произволу; а кому жить велитъ необходимость, тому лучше проводить жизнь въ рабствѣ, чѣмъ на свободѣ: пусть онъ кормило своей мысли, будто корабля, передастъ B. иному, знающему науку править людьми, — ту науку, которую ты, Сократъ, называлъ политикою, разумѣя подъ нею судебность и справедливость. Этимъ твоимъ словамъ и другимъ подобнымъ, каковыхъ было множество и которые высказаны прекрасно, что, напримѣръ, добродѣтель изучима и что о ней надобно стараться больше всего, — этимъ твоимъ словамъ я никогда почти и прежде не противорѣчилъ, и, думаю, не буду противорѣчить послѣ; потому что почитаю ихъ убѣдительными C. и весьма полезными, такъ что они будто пробуждаютъ насъ отъ сна. Потомъ я приложилъ стараніе услышать, что слѣдовало за этимъ, и сперва не тебя, Сократъ, спрашивалъ о томъ, а сверстниковъ своихъ и соревнователей, — твоихъ друзей, или какъ иначе сказать о нихъ, относительно къ тебѣ; притомъ изъ этихъ спрашивалъ особенно тѣхъ, которые слывутъ у тебя первыми, стараясь разузнать, что говорено было D. послѣ сего, и подражая тебѣ, держалъ къ нимъ такую рѣчь: Почтеннѣйшіе! какъ же теперь разумѣть слышимыя нами увѣщанія Сократа къ добродѣтели? Только ли всего требуется тутъ, и идти далѣе въ этомъ дѣлѣ нельзя, чтобы овладѣть имъ окончательно, но во всю жизнь считать своею обязанностью — убѣждать еще неполучившихъ убѣжденія, и чтобы послѣдніе въ свою очередь убѣждали другихъ? Или, согласившись, что это самое долженъ дѣлать человѣкъ, слѣдуетъ намъ спросить E. Сократа и другъ друга[3], что же изъ этого? какимъ образомъ, скажемъ, начать намъ ученіе о справедливости? Пусть бы кто-нибудь, видя, что мы, будто дѣти, и не подозрѣваемъ, что есть какая-то гимнастика и медицина, увѣщавалъ насъ имѣть попеченіе о тѣлѣ, да еще и укорялъ, говоря, что стыдно намъ всячески заботиться о пшеницѣ, ячменѣ, садовыхъ растеніяхъ и о всемъ, надъ чѣмъ трудимся и что̀ пріобрѣтаемъ для тѣла, — а относительно того самаго не отыскиваемъ никакого искуства или способа, какъ бы вышло наилучшимъ наше тѣло, хотя такое искуство и есть. Мы, конечно, спросили бы тогда своего увѣщателя: скажешь ли ты намъ, какія это искуства? 409. А онъ, можетъ быть, отвѣчалъ бы: гимнастика и медицина. Спросимъ же мы и теперь: въ чемъ состоитъ искуство о добродѣтели души? и пусть Сократъ отвѣчаетъ. — Тутъ казавшійся изъ нихъ самымъ сильнымъ взялся отвѣчать на это и сказалъ мнѣ: искуство, о которомъ ты слышишь отъ Сократа, есть не иное, какъ справедливость. — А я возразилъ: не имя мнѣ нужно, а вотъ что: Медицина, вѣроятно, называется какимъ-нибудь искуствомъ; а она совершаетъ два дѣла[4]: во-первыхъ, кромѣ наличныхъ врачей, всегда приготовляетъ B. другихъ; во-вторыхъ, возстановляетъ здоровье. Но одно изъ этихъ дѣлъ есть еще не искуство, а только способъ научить и научиться искуству, называемому возстановленіемъ здоровья. То же самое и въ занятіи домостроительномъ: одно — домъ, другое — домостроительство; то — дѣло, а это — наука. Подобное должно быть и въ справедливости: одно пусть дѣлаетъ справедливыми, какъ тамъ — художниками, а другое — то, что можетъ дѣлать намъ справедливый. Скажи же мнѣ, какъ назвать это послѣднее? — Собесѣдникъ мой, помнится, отвѣчалъ, что это есть полезное, другой, — что это должное, третій, — что это C. выгодное, четвертый, — что это прибыльное. — А я опять сказалъ: вѣдь и тамъ — въ другихъ искуствахъ тѣ же имена, то-есть, дѣлать правильно — значитъ дѣлать прибыльное, полезное и иное тому подобное; но къ чему все это клонится? Каждое искуство выскажетъ свое собственное дѣло, какъ напримѣръ, строительное объявитъ своимъ дѣломъ — хорошо, красиво, по надлежащему приготовлять деревянныя вещи, что самое еще не составляютъ искуства. Пусть же подобно этому сказано будетъ и о дѣлѣ справедливости. — Тогда наконецъ, Сократъ, D. кто-то изъ твоихъ друзей, говорившій, повидимому, съ самоувѣренностью, отвѣчалъ мнѣ, что особенное дѣло справедливости, неотносящееся ни къ какому иному искуству, есть — установлять въ городахъ дружбу. Этотъ, по поводу дѣлаемыхъ ему вопросовъ, полагалъ, что дружба есть добро и никогда не бываетъ зломъ. Но какъ скоро спросили его о дружескихъ отношеніяхъ дѣтей и звѣрей, означаемыхъ у насъ тоже именемъ дружбы, — онъ не хотѣлъ признать этого дружбою, ибо приходилось ему согласиться, что тѣ отношенія больше вредоносны, E. чѣмъ добры. Итакъ, избѣгая сдѣланнаго возраженія, онъ въ такой дружбѣ не видѣлъ дружбы и говорилъ, что тѣ лгутъ, которые такъ называютъ ее: напротивъ, существенно и по-истинѣ дружба, очевидно, есть единомысліе. Потомъ, на вопросъ о единомысліи, — согласіе ли въ мнѣніяхъ, или знаніе разумѣется подъ нимъ, — согласіе мнѣній онъ унизилъ; ибо у людей, по необходимости, бываетъ много такихъ согласныхъ мнѣній, которыя вредоносны тогда какъ дружбу признавалъ онъ во всякомъ случаѣ добромъ и дѣломъ справедливости, и потому говорилъ, что съ единомысліемъ тожественно знаніе, а не мнѣніе. 410. Когда же мы въ своемъ недоумѣніи дошли до этого, — присутствовавшіе казались способными сдѣлать ему возраженіе и говорили, что его слово возвратилось къ прежнему положенію: вѣдь и медицина, замѣчали они, и всѣ искуства суть нѣкоторое единомысліе относительно къ тому, о чемъ они разсуждаютъ; стало-быть, все еще неизвѣстно, къ чему стремится разсматриваемая тобою справедливость, или единомысліе, и невидно, въ чемъ состоитъ ея дѣло. Послѣ всѣхъ, Сократъ, спрашивалъ я и тебя самого, и ты сказалъ мнѣ, что B. дѣло справедливости вредить врагамъ, а друзьямъ дѣлать добро. Но впослѣдствіи оказалось, что вредить-то — справедливый никому не вредитъ, ибо дѣлаетъ все на пользу всѣмъ. И этого домогался я отъ тебя не разъ и не два, но настойчиво докучалъ тебѣ въ теченіе долгаго времени — съ той мыслію, что хотя ты и прекрасно дѣлаешь, увѣщавая людей стараться о добродѣтели, но тутъ одно изъ двухъ: — либо это только и можешь ты, а далѣе ничего, — что̀ умѣстно въ отношеніи ко всякому другому искуству, какъ напримѣръ, и не будучи кормчимъ, C. можно усердно хвалить кораблевожденіе, для людей весьма важное; — то же касательно другихъ искуствъ, то же вмѣнитъ тебѣ иной и касательно справедливости, полагая, что сколь ни прекрасно превозносишь ты справедливость, это еще не дѣлаетъ тебя знатокомъ ея, и такое мнѣніе, однакожъ, не мое, — такъ тутъ одно изъ двухъ: или ты не знаешь справедливости, или не хочешь сообщить мнѣ о ней. Поэтому съ своимъ недоумѣніемъ я пойду, думаю, и къ Тразимаху, и всюду, D. куда могу, пока не захочешь ты прекратить эти обращаемыя ко мнѣ увѣщанія. Еслибы, напримѣръ, тебѣ вздумалось убѣждать меня относительно гимнастики, что не должно пренебрегать тѣломъ; то въ заключеніе увѣщательной своей рѣчи ты сказалъ бы, каково по природѣ мое тѣло и въ какомъ ухаживаніи оно нуждается. Пусть то же будетъ и теперь. Положимъ, Клитофонъ согласенъ, что смѣшно объ иномъ имѣть E. попеченіе, а о душѣ, ради которой предпринимаются нами всѣ прочіе труды, нерадѣть; положимъ, то же говорю я и о другомъ, что за тѣмъ слѣдовало и что сейчасъ было мною изложено: такъ вотъ убѣдительно прошу тебя отнюдь не дѣлать такъ, чтобы я, какъ теперь, за одно хвалилъ тебя предъ Лизіасомъ, или предъ кѣмъ бы то ни было, а за другое порицалъ. Вѣдь я буду говорить, Сократъ, что для человѣка, неубѣжденнаго тобою, ты дороже всего; а кто почти уже убѣжденъ, тому ты полагаешь препятствіе для усовершенія себя въ добродѣтели и для достиженія счастія.
Примѣчанія
- ↑ Эти первыя строки Клитофона походятъ болѣе на надписаніе, или на схолію, показывающую поводъ, по которому происходилъ разговоръ между Клитофономъ и Сократомъ. Здѣсь между начальною замѣткою и самымъ текстомъ нѣтъ никакой связи, и замѣтка эта о Сократѣ и Клитофонѣ говоритъ въ третьемъ лицѣ, чего Платонъ въ своихъ сочиненіяхъ никогда не дѣлаетъ
- ↑ Всѣми силами избѣгать, φεύξομαι κατὰ κράτος, — выраженіе, часто встрѣчающееся у Омира и древнихъ греческихъ трагиковъ; но невидно, чтобы употреблялъ его въ своихъ сочиненіяхъ Платонъ, если исключимъ діалогъ подъ именемъ Димодоха, въ которомъ оно есть, но который относится также къ сочиненіямъ подложнымъ.
- ↑ Спросить Сократа и другъ друга, τὸν Σωκράτην καὶ ἀλλήλους ἐπανερωτᾶν. Эта фраза представляется намъ вовсе неплатоновскою. Платонъ соединяетъ собственныя имена нерѣдко съ какимъ-нибудь мѣстоименіемъ, но никогда не поставляетъ предъ ними члена, если не требуется особеннаго указанія на лицо, или когда членъ принимается не вмѣсто мѣстоименія указательнаго.
- ↑ Совершаетъ два дѣла, διττὰ τὰ ἀποτελούμενα: выраженіе неплатоновское и вообще неточное, хотя оно было въ употребленіи, особенно во времена позднѣйшія.