Потокъ священный воды быстро мчалъ.
И на пять миль, изгибами излучинъ,
Потокъ бѣжалъ, пронзивъ лѣсной туманъ,
И вдругъ, какъ бы усиліемъ замученъ,
Сквозь мглу пещеръ, гдѣ мракъ отъ влаги звученъ, 30 Въ безжизненный впадалъ онъ океанъ.
И изъ пещеръ, гдѣ человѣкъ не мѣрялъ
Ни призрачный объемъ, ни глубину,
Рождались крики: Внявъ имъ, Кубла вѣрилъ,
Что возвѣщаютъ праотцы войну.
И тѣнь чертоговъ наслажденья Плыла по глади влажныхъ сферъ, И стройный гулъ вставалъ отъ пѣнья, И странно-слитенъ былъ размѣръ Въ напѣвѣ влаги и пещеръ. 40 Какое странное видѣнье — Дворецъ любви и наслажденья Межь вѣчныхъ льдовъ и влажныхъ сферъ.
Стройно-звучные напѣвы Разъ услышалъ я во снѣ, Абиссинской нѣжной дѣвы, Пѣвшей въ ясной тишинѣ, Подъ созвучья гуслей сонныхъ, Многопѣвныхъ, многозвонныхъ, Лившихъ зовъ струны къ струнѣ. 50 О, когда бъ я вспомнилъ взоры Дѣвы, пѣвшей мнѣ во снѣ О Горѣ святой Аборы, Духъ мой вспыхнулъ бы въ огнѣ, Все возможно было бъ мнѣ. Въ полнозвучные размѣры
К. Д. Бальмонтъ. Изъ Міровой Поэзіи — Берлинъ: Изд. Слово, 1921. — С. 45—47. 
