Ей выю преклонять в ярмо еще не время[2],
И в паре разделять труды она пока
Еще не вынесет, ей не под-силу бремя
Любовной яростью кипящего быка. 5 Твоей телицы всё желание стремится
На мураву лугов; ей хочется в реке
Унять полдневный зной; ей хочется резвиться
Между телятами во влажном лознике.
Незрелой ягодой не обольщай же взгляда[3], 10 А пестрой осени дождись: она придет —
И скоро для тебя весь пурпур винограда
До сизого по всем цветам переведет.
Постой, придет пора и дева взор подымет...
Жестокий век года ей станет прибавлять — 15 Года, которые он у тебя отнимет —
И мужа Лалага сама пойдет искать.
Проворство Полои[4] забудут для прекрасной,
Клориса скроется, хоть плеч её нагих
Так белизна ярка, как ночью месяц ясной 20 На глубине морской, и самый гнидский Гиг[5] —
Которого поставь в девичьем хороводе,
Не диво знатоку, и даже молодцу
Его не отличить и ошибиться в роде
По длинным волосам[6] и женскому лицу.
<1856>
Примечания.
↑В этой оде Лалага представлена незрелой девушкой и, следовательно нельзя подразумевать любовницу Горация Лалагу (Цинару). На зтом основании и стихотворение это написано не к самому себе, а к одному из друзей Горация. (Прим. перев.)
↑Союз любви древние часто представляли в образе двух животных, соединенных одним ярмом, см. I, 33, 11. (Прим. перев.)
↑Гораций от сравнения Лалаги с телицей переходит к сравнению её с ягодой. (Прим. перев.)
↑Для прекрасной Лалаги забудут проворную Полою и известного красавца Гига. (Прим. перев.)
↑Гнидским называет его Гораций, вероятно, от Гнидоса, где особенно чтили Венеру, богиню любви. (Прим. перев.)
↑Мальчики в Риме носили длинные волосы, которые обрезались только с получением тоги (toga virilis). (Прим. перев.)
