Несколько дней спустя оба судна достигли устья Лены. Громадная река втекает в океан многими рукавами, которые изливают в него свои мутные воды среди целого лабиринта низких, болотистых островов. Здесь «Лена», маленький спутник «Веги», должна была расстаться с нею. Утром 28 августа «Лена» взяла почту и ушла на юг, а «Вега», которая не смела приблизиться к мелкому побережью, продолжала свой путь далее на восток. Еще в тот же день после полудня впереди показалась земля, островок Столбовой, один из большой группы Новосибирских островов. Страшен вид этих черных скал, одиноко закинутых в полярном океане! Никому, кажется, не нужна эта земля. Человек никогда не отважился бы забраться сюда, если бы его не привлекала ископаемая кость, которая встречается в некоторых местах в громадном количестве. Каждый год, когда тепло сгонит снег с обращенных к югу склонов, в обрывах начинают обваливаться глыбы мерзлой земли.
Тогда в отвесных стенах их обнажаются громадные искривленные клыки мамонтов. Вместе с клыками встречаются кости, даже полные скелеты мамонтов и других вымерших зверей, которые жили много тысяч лет тому назад и теперь уже нигде не встречаются живыми. На этих же островах ученые открыли «древесные горы». Это холмы в 60—70 метров высотою, состоящие из пластов песчаника, между которыми лежат слои обуглившихся, наподобие каменного угля, древесных стволов. Внизу стволы покоятся лежа, а в верхней части холмов они торчат стоймя. Как попали сюда эти груды деревьев, представлялось бы загадочным, если бы Норденшильд не наблюдал выноса массы деревьев сибирскими реками, о чем была речь в предыдущей главе. Также трудно было бы объяснить, почему на этих островах так много остатков мамонтов, если бы не были известны находки мамонтов во всей северной Сибири. Занесло ли трупы этих зверей сюда рекой и морским течением, или острова были прежде частью большой суши, на которой они водились в изобилии — трудно пока сказать точно. Не меньшую загадку представляют открытые здесь мощные пласты пресного льда, который лежит между слоями земли и образовался многие тысячи лет тому назад, не успев с тех пор растаять. Эти загадочные явления природы, конечно, не интересуют полудиких промышленников, которые приезжают на острова летом собирать мамонтовы клыки, ценящиеся в продаже так же дорого, как слоновая кость. Но для ученых, старающихся узнать по таким остаткам прошлых времен, какова была земля и обитавшие на ней живые существа в давно прошедшие времена, как скелеты животных, так и древесные горы и древний «ископаемый» лед представляют в высшей степени любопытные явления.
С жадным любопытством ученого смотрел Норденшильд на мрачные утесы острова, в то время как «Вега» шла мимо него. Пристать к берегу не было никакой возможности из-за сплошного льда, а поискать свободной от льда бухты препятствовал недостаток времени. Норденшильд страшился задержать экспедицию у этих берегов из опасения, как бы зима не надвинулась раньше, чем «Вега» достигнет Берингова пролива. Быстро, насколько позволяли силы машины и состояние моря, подвигалось судно на восток. Ночью 31 августа, когда «Вега» проходила мимо опасного мыса, получившего название Святой Нос, Норденшильд с удивлением заметил, что спокойная гладь моря быстро стала покрываться тонкой пленкой льда, несмотря на то что термометр показывал на воздухе 1,5 градуса выше нуля, причем вода моря была так же тепла, как воздух, и даже еще теплее. Он мог объяснить себе это явление только тем, что самая поверхность моря, очевидно, испускала тепло сквозь прозрачный воздух в ясное небо и при этом охлаждалась ниже нуля. Нельзя же было допустить, чтобы вода замерзала выше нуля! На следующий день «Вега» продолжала двигаться по узкому проходу свободной от льда воды, который оставался еще между берегом и краем плавучего льда, хотя проход этот с каждым днем становился все уже. В этот день судно впервые встретило лед, какой до сих пор не видало в этих водах, но который был знаком Норденшильду, когда он плавал близ берегов Гренландии и Шпицбергена. Это были глыбы, которые мало выдавались над водой, а плыли погруженные большею своею массой в море. Волны подмыли их кругом, так что подводные части превращались кругом глыбы как бы в широкую ледяную мель, очень опасную для судна, если бы оно наскочило на подобный ледяной риф. Лед, подобный этому, не есть обыкновенный морской лед, который образуется каждую зиму, и, если не стает летом, то становится рыхлым, легко поддаваясь разрушению. Встреча с молодым льдом не опасна судну. Лед же, который плыл теперь по морю, образуется на полярной суше в виде гигантских ледников, концы которых свисают с берега в море, пока не обломятся и не всплывут в виде ледяной горы. Очевидно, их пригнало сюда ветром или течением от берегов какой-то отдаленной суши, может быть, с архипелага Полярной Америки.
Между тем зима надвигалась быстрыми шагами: уже начинал падать снег, температура воздуха и воды опускалась ниже нуля, и если «Вега» находила еще дорогу среди плавучего льда по незамерзшему морю, то потому только, что соленая морская вода замерзает не при нуле градусов, а ниже. 5 сентября прошли мимо большой Чаунской губы и на другой день увидели мыс Шелагский. Казалось, до Берингова пролива было рукой подать. «Вега», без сомнения, достигла бы цели своего плавания уже через несколько дней, если бы могла подвигаться вперед с прежней скоростью. Но, увы! Ночи становились длиннее, мрак делался так непроницаем, что вечером судно должно было останавливаться на несколько часов и стоять, зацепившись якорем за какую-нибудь большую льдину. С тревогой смотрел Норденшильд навстречу неприглядному будущему. Успеют ли они ускользнуть из холодных объятий зимы, которая как бы гналась за ними по пятам и усыпала путь «Веги» всевозможными препятствиями, или же они сделаются жертвой ее и проведут целый год неподвижно у безлюдных берегов. Впрочем, нет — берег не был вовсе лишен людей: в то самое время, как «Вега» огибала Шелагский мыс, команда увидала в море лодку, набитую пассажирами. Появление их вызвало настоящую суматоху — все кинулись наверх, кроме… повара. Эта оригинальная личность не интересовалась ничем, кроме своих кастрюлей и сковород; достаточно сказать, что повар этот, объехав кругом всю Азию и Европу, ни разу не съезжал на берег. Куча людей, сидевших в лодке, махала руками, давая тем знать, что они желают взойти на судно. Машину застопорили, лодка подошла к борту и минуту спустя на палубе топталась ватага закутанных в меха дикарей, первых, каких члены экспедиции видели с тех пор, как покинули Хабарово. Путешественники не понимали ни слова из оживленной болтовни пришельцев. По-русски из них никто не знал ни слова, и только один мальчик кое как считал по-английски до десяти. Очевидно, туземцы сталкивались только с американскими китобоями, как о том свидетельствовали некоторые вещи, как, например, оружие и посуда, имевшиеся в их обиходе. Офицеры и матросы щедро оделили гостей табаком, глиняными трубками, многим подарили старую одежду. Они с любопытством осматривали этих первых встреченных ими чукчей, физиономии которых казались более правильными и красивыми, чем лица хабаровских самоедов. Гости остались очень довольны подарками и скоро удалились в своих сшитых из шкур лодках на берег. Норденшильд с товарищами посетил их стойбище, торопливо знакомясь с бытом этого народа в полной уверенности, что через несколько дней он расстанется с ними навсегда.
Ни сам он, ни товарищи его не подозревали еще, какое разочарование готовило им ближайшее будущее. Несмотря на туман и на встречный лед, «Вега» плыла все дальше и дальше на восток, медленно пробираясь вдоль берега, огибая льдины в поисках пространства свободной воды. Не раз судно попадало в опасный положения. Постоянно приходилось останавливаться, потом спешно сниматься с якоря, чтобы избежать столкновений с наносимыми стремительным течением льдинами, и искать новой стоянки. Часто лед окружал «Вегу» со всех сторон, и приходилось ждать, чтобы ветер или прилив раздробил сомкнувшееся поле. С 12-го по 18 сентября «Вега» стоял во льду, не имея возможности двинуться дальше. Тщетно маленький паровой баркас выходил ежедневно на разведки. Прошла почти неделя, прежде чем «Вега» тронулась вперед. Что это было за плавание! Судно дрожало, трещало и кряхтело от беспрерывных ударов о ледяные глыбы, в которые оно упиралось носом, раздвигая их в стороны. С трудом осилило оно широкий пояс льдин, преграждавших путь, и готово было пуститься дальше по сравнительно свободному морю, как внезапно наскочило на ледяную мель, с которой едва-едва снялось. Другое, менее крепкое судно, давно пришло бы в негодность, но «Вега» выдержала испытание. 28 сентября судно достигло Колючинской губы, и от Берингова пролива его отделяло расстояние всего около ста километров, которое при удаче можно было пройти в одни или в двое суток. Утро 28 сентября порадовало путешественников. Легкий мороз сковал море тонкой пленкой льда, который «Вега» разбивала легко. Но вскоре вода кругом судна стала мутной — знак, что судно слишком приблизилось к берегу, и капитан принужден был взять курс в открытое море. Но там глыбы и поляны плавучего льда оказались спаяны ночным морозом так крепко, что «Вега» была не в состоянии проложить себе свободный путь. Обстоятельство это не слишком смущало мореплавателей. Из описаний других посещавших эти воды путешественников Норденшильд вычитал, что в конце сентября и начале октября море бывает здесь еще свободно для плавания, так как южные ветры ломают и отгоняют лед к северу. В надежде на подобный ветер «Вега», по обыкновению, остановилась у льдины, и путники принялись терпеливо ждать погоды. «Еще несколько часов и мы войдем в пролив, направимся к югу, и уже никакой мороз не нагонит нас там. Терпение! Терпение!» — говорили они. Сколько раз упрекали они себя потом за множество промедлений, какие они часто позволяли себе, увлекаясь научными наблюдениями! Как негодовали они на недостаток энергии, на страх, который они испытывали перед льдом, на осторожность, с какой старались не рисковать судном! Они стояли перед воротами, но мороз захлопнул дверь, и путешественники остались в плену на целый год.
Итак, день проходил за днем, а южный ветер и не помышлял являться на выручку «Веги». Вместо него дул, наоборот, северный ветер. Он громоздил льды, обвевал море морозом и с каждою ночью утолщал ледяную кору, пока к 3 октября толщина ее не достигла 1—2 футов. А справиться с таким льдом «Вега» была не в силах. Итак, «неужели зимовка?» — спрашивали себя члены экспедиции, как бы не веря тому, что случилось, и что неминуемо ожидало их. В двух шагах от пролива? Досадно, но делать нечего. Оставалось только позаботиться поставить судно позади большой, прочной льдины, которая могла бы оказать ему защиту зимой, когда бури начнут сдвигать лед и прижимать его к берегу. Иначе кораблю неизбежно угрожала опасность быть зажатому среди льда, который или раздавит его, или засыплет обломками, так что судно от тяжести их должно погрузиться на дно.