Въ дни весны, повитые туманомъ,
иногда въ прогулкѣ одинокой
я ходилъ на взморье къ Суминою
и, любуясь, какъ рыбачьи лодки
тамъ и сямъ скользили, я невольно
вспоминалъ старинное преданье:
Жилъ да былъ въ деревнѣ Суминоѣ
человѣкъ; Ура́шимой онъ звался.
Сынъ его извѣстенъ былъ повсюду,
какъ рыбакъ отважный и искусный
въ ловлѣ тай и катсуво[3]. Однажды
плылъ впередъ онъ цѣлую недѣлю,
отъ родной деревни удаляясь –
онъ хотѣлъ достигнуть края моря;
вдруг предъ нимъ, какъ чудное виденье,
появилась дочь морскаго бога
надъ водою. Вспыхнули любовью
оба сердца юныя и быстро
перешли отъ шутокъ къ нѣжнымъ ласкамъ,
а отъ ласкъ къ взаимнымъ страстнымъ клятвамъ.
И она Ура́шиму съ собою
увлекаетъ къ острову безсмертья
и ведетъ въ высокiя палаты,
во дворецъ блестящiй бога моря,
чтобы жить безъ горя и заботы
и не знать ни старости, ни смерти.
Только вскорѣ юноша безумный
обратился съ просьбою къ супругѣ:
«Отпусти домой меня на землю –
я хочу родителей провѣдать
и затѣмъ опять къ тебѣ вернуться».
Объ одномъ лишь юная супруга
горячо Ура́шиму просила,
разставаясь: «Если ты желаешь
возвратиться вновь ко мнѣ, то помни:
ни за что не открывай шкатулки,
что тебѣ даю я на дорогу».
И къ родной деревнѣ Суминою
то́тчасъ въ путь Ура́шима пустился,
ищет домъ родителей глазами,
но нигдѣ слѣда его не видитъ;
онъ родной деревни ищетъ взоромъ,
но и тутъ всѣ поиски напрасны;
и подумалъ в страхѣ онъ: «возможно ль,
чтобы за три года, что въ отлучкѣ
я провелъ, исчезло все бесслѣдно?[4]
или нужно, чтобы все увидѣть,
мнѣ открыть волшебную шкатулку?»
Вслѣдъ за этимъ крышку приподнялъ онъ;
показалось облачко оттуда,
къ небесамъ вспорхнуло и надъ моремъ
полетѣло къ острову безсмертья.
Поблѣднелъ Ура́шима и съ криком
побѣжалъ за облакомъ въ догонку,
рукавомъ махая, но напрасно!
Наконецъ онъ бросился на землю
и метаться началъ въ изступленьи.
Въ тотъ же мигъ почувствовалъ онъ ясно,
какъ въ немъ силы стали убавляться,
какъ согнулось тѣло молодое,
стало хилымъ, сморщеннымъ и дряблымъ,
посѣдѣли волосы, дыханье
съ каждымъ вздохомъ стало замедляться,
наконецъ и вовсе прекратилось. —
Я гляжу, задумавшись глубоко,
На его старинную могилу.[5]
↑Китай и Японiя в ихъ поэзiи. С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типографiя Я. И. Либермана, Фонтанка, 86. 1896. Цена 30 коп. МАЛЕНЬКАЯ АНТОЛОГIЯ. № 1. Публикацiя Игоря Шевченко на сайтѣ Хайку-конкурсъ.
↑По народному преданiю, послужившему основою этой баллады, триста лѣтъ земной жизни Ура́шиме показались за три года.
↑Песня, воспевающая Урасима...- знаменитая народная легенда изъ сборника поэта Такахаси Мусимаро (первая половина VIII века). Он слылъ знатоком и любителем древнего фольклора. Служа въ разных провинцияхъ, собиралъ, записывалъ и, вероятно, слепо обрабатывалъ народные легенды и песни. Легенда о рыбаке Урасима въ разныхъ вариантаъх встречается въ японском фольклоре въ различных японскихъ памятникахъ и книгахъ: „Юряку-ки“, „Танго-фудоки“ и др. Данный вариантъ считается наиболее древнимъ. Кацуо — японская макрель. Тай — видъ морского окуня. Баллада существуетъ также въ русскомъ переводе Анны Евгеньевны Глускиной (1904—1994), см. Сборникъ. Японская поэзiя
