Миръ безмятежный отческаго дома
И юности плѣнительныя грезы,
Которыми ты радуешь семью,
Ты, милая сестра, покинуть хочешь.
Такъ знай, что въ свѣтѣ суетномъ и шумномъ,
Куда тебя судьба твоя зоветъ,
Обречена ты скорбь и слезы встрѣтитъ;
И если дашь сыновъ отчизнѣ новыхъ,
Страдальцевъ лишь толпу умножишь ты…
Но все-же ты должна ихъ духъ питать
Разсказами о подвигахъ героевъ.
Въ печальныя живешь ты времена,
И добродѣтель ждутъ судьбы гоненья;
Лишь мужеству побѣда суждена,
А слабыхъ душъ — одинъ удѣлъ: паденье!
Тѣ существа, которымъ жизнь ты дашь,
Должны несчастны быть, иль малодушны;
Такъ пусть они несчастны лучше будутъ.
Межъ доблестью и счастьемъ на землѣ
Глубокая лежитъ давно ужъ бездна.
Увы! явились поздно въ этотъ міръ
Тѣ, чья душа стремится жадно къ свѣту;
И юность человѣчества прошла!
Но предоставь все это небу. Свято
Въ груди своей храни одну заботу,
Чтобы за счастьемъ рабски не гонялись
Сыны твои; что-бъ не были они
Пустыхъ надеждъ игрушкой, или страха:
И оцѣнятъ потомки доблесть ихъ.
Въ нашъ жалкій вѣкъ насмѣшкѣ иль презрѣнью
Обречены великія сердца;
Героевъ поглотить должна могила,
Чтобъ имя ихъ толпа благословила!
Отчизна взоръ свой полный ожиданья
Къ вамъ устремляетъ, женщины. Когда
Лучъ вашихъ глазъ намъ въ сердце проникаетъ,
Не страшны мечъ и пламя намъ. Герои
Склоняются предъ вами добровольно,
И приговоръ вашъ дорогъ мудрецу!
Подъ солнцемъ всюду ваша власть всесильна;
И потому я требую у васъ
Отчета въ ней. Уже-ль природу нашу
Изнѣжили и исказили вы?
Ужели васъ должны мы упрекнуть
За нашъ позоръ, за эту слабость воли,
За то, что умъ бездѣйствіемъ объятъ,
Что мужество гражданское погибло,
И царствуютъ лишь пошлость и развратъ?
Стремленье въ насъ будить къ дѣламъ великимъ
Любовь должна. При видѣ красоты
Родятся въ насъ возвышенныя чувства
И мужество намъ наполняетъ грудь.
Тотъ не любилъ, чье сердце не дрожало,
Объятое восторгомъ въ грозный мигъ,
Когда предъ нимъ боролися стихіи,
Когда неслись гонимы вѣтромъ тучи
И на морѣ вздымалися валы,
На высяхъ горъ качался лѣсъ дремучій
И разщеляла молнія скалы!
Къ тѣмъ, кто служить отчизнѣ не достоинъ,
Кто низкихъ цѣлей сдѣлался рабомъ,
И кто бѣжитъ опасности, — презрѣнье
Должны бы вы глубокое питать,
Коль мужество еще не разучились
Изнѣженности вы предпочитать;
И женщину любить не можетъ тотъ,
Въ чьемъ сердцѣ трусость рабская живетъ.
Стыдитесь называться матерями
Лишеннаго отваги поколѣнья.
Дѣтей своихъ къ тернистому пути,
Къ невзгодамъ и трудамъ, что добродѣтель
Сопровождаютъ здѣсь, приготовляйте;
А къ благамъ тѣмъ, которыхъ въ наши дни
Такъ жаждутъ всѣ, въ нихъ ненависть посѣйте.
Для дорогой отчизны выростая,
Пускай они узнаютъ, чѣмъ она
Одолжена дѣламъ ихъ предковъ славныхъ.
Такъ юноши спартанскіе росли,
Хранители эллинской древней славы,
Подъ вѣяньемъ преданій о герояхъ
Покамѣстъ битвы часъ не наступалъ.
Невѣста мечъ тогда вручала другу,
И если съ поля битвы на щитѣ
Онъ возвращался блѣденъ, недвижимъ,
Она безъ словъ склонялася надъ нимъ,
Своей косой лишь темной прикрывая,
Въ знакъ скорби, ликъ того, кто палъ въ бою
За родину свободную свою!
Виргинія, божественной красою
Блистала ты! Но Рима властелинъ
Къ тебѣ пылалъ напрасно грубой страстью;
Ты, гордаго полна негодованья,
Отвергла нечестивый этотъ пылъ.
Ты безмятежно, пышно расцвѣтала;
И въ дни, когда мечтанья золотыя
Ласкаютъ насъ, въ дни радужной весны
Тебѣ свой мечъ отецъ неумолимый
Въ грудь чистую, какъ лилія, вонзилъ.
И ты во мракъ безропотно сошла.
Ты говорила: пусть скорѣй поблекнетъ
Краса моя, пусть ночь меня объемлетъ, —
Не раздѣлю съ тираномъ ложе я;
И если Риму смерть моя нужна,
Что-бы воскреснуть могъ онъ къ жизни новой,
Рази, отецъ, я умереть готова!
О, героиня! въ дни твои яснѣй
Сіяло солнце, чѣмъ сіяетъ нынѣ;
Но все-жъ твой прахъ несчастную отчизну
Со скорбью и слезами примиряетъ.
Крикъ мести надъ гробницею твоей
Звучалъ изъ устъ сыновъ возставшихъ Рима,
И децемвиръ палъ подъ мечами ихъ.
Сердца зажгла отвагою свобода,
И римлянъ Марсъ къ побѣдамъ вновь повелъ,
И за страной страна имъ покорялась
Отъ юга до полярныхъ, вѣчныхъ льдовъ.
О, если-бъ женщинъ мужество опять
Могло твой духъ — Италія — поднять!
