То было раннимъ утромъ. Первый лучъ
Разсвѣта, сквозь затворенныя ставни,
Пробился въ спальню темную мою,
И въ часъ, когда уже слабѣй и слаще
Смыкаетъ сонъ рѣсницы намъ, предсталъ
Передо мной, въ лицо смотря мнѣ кротко,
Знакомый образъ той, что научила
Меня любить впервые и потомъ
Покинула измученнаго горемъ.
Не мертвою явилась мнѣ она,
Но видъ ея былъ грустенъ, какъ у тѣхъ,
Которые несчастны… Тихо руку
Свою она ко лбу мнѣ приложила
И молвила со вздохомъ: «живъ-ли ты?
Хранишь-ли обо мнѣ воспоминанье
Въ душѣ своей?» — Откуда, я отвѣтилъ,
И какъ пришла ко мнѣ ты, дорогая?
Какъ о тебѣ я плакалъ, и какъ плачу,
Я думалъ, что не можешь ты узнать
О томъ, и скорбь моя при этой мысли
Еще сильнѣй и жгучѣй становилась.
Ужель меня опять покинешь ты?
Я этого страшусь. Но что-же было
Съ тобой, скажи. Все та-ли ты, что прежде,
И что тебѣ такъ удручаетъ сердце? —
«Ты сномъ объятъ, произнесла она,
И мысль твоя помрачена забвеньемъ:
Я умерла. И годъ прошелъ съ тѣхъ поръ,
Какъ ты меня въ послѣдній разъ увидѣлъ».
Мучительной, безмѣрною тоскою
Ея слова наполнили мнѣ грудь.
«Я умерла, она сказала дальше,
На утрѣ дней, въ расцвѣтѣ полномъ силъ,
Когда такъ жаждешь жить, — и не успѣла
Еще душа утратить вѣры въ счастье.
Лѣтами удрученный иль недугомъ
Взываетъ часто къ смерти, чтобъ она
Пришла его избавить отъ страданья;
Но юности такъ страшно умирать,
Такъ жаль надеждъ, могилѣ обреченныхъ!
Зачѣмъ тому, кто жизни не извѣдалъ,
Сокрытое отъ насъ природой знать?
И лучше преждевременнаго знанья,
Слѣпая скорбь». — Умолкни, дорогая,
Я возразилъ, умолкни! Сердце мнѣ
Терзаешь ты печальной этой рѣчью.
Такъ ты мертва, а я еще живу!
Такъ этой чистой, нѣжной красоты
Не пощадила смерть; и не коснулась
Моей презрѣнной, грубой оболочки!
Какъ часто я ни думалъ, что лежишь
Въ могилѣ ты, что въ жизни не встрѣчаться
Ужъ больше намъ; но все не вѣрилъ я.
Что-ж это — смерть? На опытѣ извѣдать
Я могъ-бы нынче, что̀ зовемъ мы смертью,
И избѣжать преслѣдованій рока.
Я юнъ еще, но молодость моя
Проходитъ грустно, старости подобно,
Которой такъ боюсь я, хоть она
И не близка, и утро дней моихъ
Не многимъ отличается отъ ночи! —
Она опять: «Для горя и невзгодъ
Родились мы: бѣжало счастье насъ,
И небеса надъ нами издѣвались».
Я продолжалъ: — Теперь, когда мой взоръ
Слезами застилается, и блѣдно
Лицо мое; когда тоской тяжелой
Я удрученъ при мысли, что навѣкъ
Покинула меня ты, дорогая, —
Скажи, молю: покамѣстъ ты жила,
Являлась-ли въ душѣ твоей порою
Хоть тѣнь любви, хоть искра состраданья
Къ несчастному, что такъ тебя любилъ?
То горемъ, то надеждою томимый,
Тогда я дни и ночи проводилъ;
Сомнѣнья тѣ гнетутъ меня понынѣ.
О! если жизнь печальную мою
Хотя единый разъ ты пожалѣла,
Не скрой, молю! Пускай воспоминанье
О прошлыхъ дняхъ мнѣ утѣшеньемъ служитъ,
Коль будущее отнято у насъ! —
Она въ отвѣтъ мнѣ: «успокойся, бѣдный,
И вѣрь, что никогда къ твоей судьбѣ
При жизни не была я безучастна,
Какъ и теперь не безучастна къ ней.
Ахъ! и сама вѣдь я страдала тоже;
Не упрекай несчастную меня!»
— Страданьемъ нашимъ, юностью погибшей,
Воскликнулъ я, и муками любви,
Которые испытываю я,
Утраченной надеждой заклинаю:
Дай прикоснуться мнѣ къ рукѣ твоей! —
И подала она мнѣ тихо руку,
Пока ее я крѣпко, крѣпко жалъ
И цѣловалъ, и обливалъ слезами,
А сердце билось, полное восторга,
И замирало слово на устахъ,
Очамъ моимъ внезапно день блеснулъ…
Она въ лицо мнѣ ласково взглянула
И молвила: «забылъ ты, милый мой,
Что я ужъ красоты своей лишилась
Давно… и тщетно ты, объятый страстью,
Несчастный другъ, трепещешь и горишь;
Въ послѣдній разъ прощай! Разлучены
Съ тобою мы навѣкъ душой и тѣломъ;
Ты для меня ужъ не живешь и больше
Не будешь жить. Обѣтъ, произнесенный
Тобой, судьба разорвала. Прощай!»
Отчаянья исполненный хотѣлъ
Я вскрикнуть; слезы подступали
Къ глазамъ моимъ, и судорожно я
Вскочилъ… но тутъ мои раскрылись вѣки,
И сонъ исчезъ; но предо мной она
Стояла все и, мнѣ казалось, видѣлъ
Я въ солнечныхъ лучахъ ея черты…
См. также одноимённые страницы.
