Падающие звёзды (Мамин-Сибиряк)/XLII/ДО
Въ день похоронъ миссъ Мортонъ неожиданно пріѣхалъ Шипидинъ. Онъ привезъ съ собой на кладбище Аниту, что не понравилось Бургардту. Зачѣмъ было тащить дѣвочку, которая не должна была знать этой темной и грустной исторіи. Потомъ оказалось, что Анита уѣхала съ Шипидинымъ на кладбище, не предупредивъ миссъ Гудъ.
— Ахъ, Анита, Анита… — упрекнулъ ее Бургардтъ. — Развѣ такъ можно?
— Папа, меня пригласилъ Григорій Максимычъ, — оправдывалась Анита. — А потомъ, папа… да… Я, вѣдь, ужъ совсѣмъ большая.
Бургардтъ только пожалъ плечами, особенно, когда Шипидинъ прибавилъ:
— Слѣдовательно, нужно знать и оборотную сторону жизни… Да, полезно.
Анита точно прильнула къ Бачульской и не отходила отъ нея. Она была въ восторгѣ отъ Марины Игнатьевны, къ которой такъ шелъ трауръ, а заплаканное лицо было еще красивѣе. Изъ знакомыхъ пріѣхалъ одинъ докторъ Гаузеръ, но онъ гордо держался все время въ сторонѣ и едва раскланялся съ Шипидинымъ. Не смотря на объясненія Бачульской, старикъ остался при убѣжденіи, что въ смерти миссъ Мортонъ виноватъ все-таки Бургардтъ. Онъ дождался конца похоронъ и уѣхалъ домой, ни съ кѣмъ не простившись.
— Старикъ совсѣмъ спятилъ съ ума, — шепнула Бургардту огорченная поведеніемъ доктора Бачульская.
— Я ничего не могу подѣлать, — отвѣтилъ Бургардтъ, который даже не могъ разсердиться на старика. — Мнѣ кажется, что я, дѣйствительно, виноватъ…
— Егорушка, что вы говорите?!..
— Нравственно виноватъ… Кто знаетъ, что было бы, если бы не наша роковая встрѣча.
Въ самомъ дѣлѣ, кто можетъ опредѣлить границы физической и духовной жизни, ихъ взаимодѣйствіе и тѣ моменты, когда является перевѣсъ одной стороны надъ другой. Бургардтъ почти былъ убѣжденъ, что, не вмѣшайся онъ совершенно случайно въ жизнь миссъ Мортонъ, она осталась бы жива. Вопросъ шелъ о неизвѣданныхъ душевныхъ глубинахъ, куда, вѣроятно, не проникаетъ никогда самый пытливый человѣческій умъ. Есть тайны, которыя каждый человѣкъ уноситъ съ собой въ могилу, и только ученое самодовольство тѣшитъ себя полузнаніемъ. Да, каждое рожденіе — величайшая тайна, которая въ зародышѣ несетъ другую тайну — смерть… Это два полюса, между котормый вращается наша жизнь.
Съ кладбища Бургардтъ возвращался домой на одномъ извозчикѣ съ Шипидинымъ. Оба молчали. Бургардтъ зналъ, о чемъ думаетъ его другъ, и сердился, что онъ не вѣритъ его планамъ относительно переселенія въ деревню.
— А Красавинъ, слѣдовательно, того, — неожиданно заговорилъ Шипидинъ и сейчасъ же сообразилъ, что не долженъ былъ упоминать этой фамиліи именно сейчасъ. — Вообще, никакой надежды…
Къ его удивленію, Бургардтъ отнесся къ этому совершенно равнодушно и не вспылилъ.
— Красавинъ? — повторилъ онъ фамилію, точно напрасно старался что-то припомнить. — Ахъ, да… Онъ меня избавилъ отъ удовольствія убить его.
Бачульская хотѣла ѣхать домой, къ себѣ въ Озерки, но Анита ни за что не хотѣла ее отпустить и потащила къ себѣ. Бачульской оставалось только удивляться наслѣдственной передачѣ недостатковъ, — Анита своей порывистостью и смѣной настроеній такъ напоминала отца. Такая же ласковость, милое добродушіе и вспышки негодованія, переходившія въ усталость и полное равнодушіе. Дорогой онѣ говорили все время о старикѣ Гаузерѣ, который держалъ себя невозможно, и Анита напрасно выпытывала, въ чемъ дѣло.
— Вѣроятно, у него отъ безсонницы голова болитъ, — по дѣтски объясняла Бачульская.
— Нѣтъ, я его хорошо знаю, — сказала Анита. — Онъ серьезно сердится…
— Право, не знаю, Анита. Богъ съ нимъ…
Миссъ Гудъ было очень непріятно, что Бачульская опять начала бывать у нихъ, и что Анита льнетъ къ ней. Строгая англійская дѣвушка никакъ не могла понять, почему отецъ допускаетъ такое сближеніе подростка-дѣвочки съ какой-то очень сомнительной артисткой. Когда она узнала, что Анита ѣздила на похороны еще болѣе подозрительной миссъ Мортонъ, ея негодованію не было границъ.
— Я должна отказаться отъ мѣста, — заявила она Бургардту прямо. — Я вижу, что мое присутствіе въ вашемъ домѣ совершенно лишнее, а куклой быть не желаю.
— Ахъ, миссъ, мы поговоримъ объ этомъ потомъ! — взмолился Бургардтъ. — Могу сказать только одно, что настоящаго поступка Аниты я совершенно не оправдываю, хотя, съ другой стороны, она уже не такъ виновата.
— Вы хотите сказать о вашемъ другъ, который увезъ ее на кладбище? Могу только удивляться странному выбору друзей съ вашей стороны…
— Да, да, вы правы, но, ради Бога, поговоримте объ этомъ не сегодня. Мнѣ, право не до того…
Бачульская, впрочемъ, пробыла очень недолго и уѣхала подъ какимъ-то предлогомъ. Анита смотрѣла на миссъ Гудъ вызывающими глазами, готовая отвѣтить какой-нибудь дерзостью. Но миссъ Гудъ поняла ея настроеніе и не подняла исторіи.
— О, Боже мой, какъ только эти русскіе люди живутъ?!.. — возмущалась про себя миссъ Гудъ.
Миссъ Гудъ не знала еще другого факта, который убилъ-бы ее окончательно и о существованіи котораго она даже не подозрѣвала. Дѣло въ томъ, что осенью она ѣздила съ Анитой два раза въ Михайловскій театръ, и Анита рѣшила про себя, что непремѣнно сдѣлается актрисой. Она находила, что фигура для сцены у нея будетъ самая подходящая, а гримъ исправитъ недочеты въ красотѣ. Свое рѣшеніе Анита тщательно скрывала ото всѣхъ и страшно боялась, какъ-бы кто нибудь не открылъ ея секрета.
Шипидинъ, по обыкновенію, сдѣлалъ подробный обзоръ мастерской и остался доволенъ. Бургардтъ много работалъ, а это было самое главное. Особенно двинулся впередъ барельефъ съ преподобнымъ Сергіемъ. Только у себя въ мастерской, за своей работой Бургардтъ дѣлался самимъ собой, тѣмъ Бургардтомъ, котораго Шипидинъ такъ любилъ и цѣнилъ. Гаврюша, лѣпившій бюстъ человѣка Андрея, долго не рѣшался показать свою работу Шипидину.
— Ничего, похоже, — одобрилъ Шипидинъ.
Гаврюшѣ показалось, что онъ смѣется надъ нимъ. Онъ переживалъ тѣ моменты отчаянія, которые неизбѣжно связаны съ творчествомъ.
— Да, похоже, — продолжалъ Шипидинъ, разсматривая бюстъ. — И знаете, это хорошо, что вы выбрали первой темой именно человѣка Андрея… Вѣдь это громадный классъ людей, остатокъ былого рабства, и вся задача уловить именно это рабетво. Счастливая тема, вообще…
Бургардтъ переживалъ ужасное положеніе. Онъ мучился и тѣмъ, что не могъ высказать всего, что сейчасъ переживалъ. Да, Шипидинъ его другъ, котораго онъ искренно любилъ, но этотъ другъ, все равно, не пойметъ его. Шипидинъ, съ своей стороны, смутно догадывался, въ чемъ дѣло, но въ то же время понималъ, что не можетъ быть другомъ. Между друзьями выросла точно громадная пропасть и выросла именно въ тотъ моментъ, когда они были нужны другъ другу. Они дѣлали попытку разговориться откровенно, какъ случалось прежде, но изъ этого рѣшительно ничего не вышло.
— Слѣдовательно, надо подождать, — рѣшилъ Шипидинъ.
Дня черезъ три послѣ похоронъ Бургардтъ получилъ съ посыльнымъ отъ Бачульской записную книжку миссъ Мортонъ. На послѣдней страницѣ тонкимъ почеркомъ миссъ Мортонъ было написано всего одно слово: Farewell… Это "прости" точно прилетѣло съ того свѣта, и Бургардтъ еще въ первый разъ заплакалъ обидными, безсильными слезами.
— Милая, милая, милая!.. — шепталъ онъ, цѣлуя написанное, можетъ быть холодѣвшей рукой, слово.