То поднимаясь на хребет, то спускаясь вниз, двигались мы довольно медленно к посту Кизил-Имам, расположенному около аула того же имени. Аул этот населен оседлыми туркменами, принадлежащими к племени гокланов. Во время переезда обращала на себя внимание значительная разница в температуре на горах и ущельях. На высотах в шестьсот — семьсот футов воздух был свеж, и легкий ветерок постоянно шелестел сухою травою, покрывавшей в некоторых местах вершины гор. Внизу же, в ущельях, было душно и не чувствовалось ни малейшего движения воздуха. С высоты горного хребта до самого края горизонта со всех сторон виднелись всё те же однообразные горы, которым, казалось, нет конца. Синея, вдали поднимались один за другим все выше и выше горные хребты. Между тем вначале изредка, а затем все чаще, начали попадаться места, покрытые довольно высокою травою. В расщелинах показались густые заросли камыша, боярышника, горной акации, инжира и диких яблок. Сплетаясь ветвями, покрытыми ползучими растениями, заросли эти являлись совершенно непреодолимою преградою. Спустившись вниз, мы ехали по живописному ущелью. С обеих сторон поднимались каменные серые массивы гор, среди которых, прихотливо извиваясь, бежал быстрый ручей. Местами из расщелин скал просачивалась капля за каплей светлая, холодная вода маленьких родников. Отдохнув на посту Кизил-Имам, мы проехали через небольшой аул и снова углубились в ущелье, которое все расширялось, образуя уже значительные долины годной для обработки земли, покрытой густою, темно-изумрудного цвета травою. Ручей, глухо журча, постепенно делался полноводнее.
— Это река Чендырь, — сообщил нам штабсь-ротмистр П.
— Надо вам сказать, что отсюда начинается культурная полоса, заселенная оседлыми туркменами. Вот, посмотрите, перед нами уже виднеются небольшие участки земли, на которых были посевы. Дальше мы встретим уже вполне хорошую землю, которую орошают водами Чендыря. Тут засевают очень много кукурузы, джугары и ячменя, а в последнее время заразились общим увлечением всего Туркестана и стали сеять хлопок. Урожаи здесь всегда отличные, да и понятно: они находятся вне всякой зависимости от засухи.
Хозяйство ведется исключительно поливное и вся земля искусственно орошается по мере надобности. Из реки проводятся маленькие канавки, через которые периодически участок наполняется водою. Работа на таком участке довольно трудная, а главное — хлопотливая. Несколько раз в течение дня нужно запрудить некоторые канавки и напустить водою, затем таким же порядком, тоже в строго определённое время, нужно воду спустить. То же самое ночью. Благодаря возможности заниматься земледелием, здесь с давних времен осели некоторые туркменские роды, по всей долине реки Чендыря и отчасти по Сумбару.
Наши войска, двигаясь на завоевание Закаспийского края, рассчитывали на эту долину, вполне правильно предполагая, что здесь легко достать фураж и продовольствие. Ведь, в сущности, это одна из житниц Закаспия. Теперь населению живется относительно недурно. Редко-редко прорвутся аламанщики и отгонят стадо баранов, да и то в большинстве случаев их нагоняют и снова отбивают захваченную им добычу. Прежде же аламанство в этих местах наносило огромный ущерб земледелию. Туркмены по натуре разбойники, а эти наезды у них были возведены прямо-таки в культ. Собирается шайка таких головорезов, выберет себе предводителя, носившего звание сердара, то есть военачальника, и ударится искать места, где можно что-нибудь захватить. Обыкновенно такой сердар выбирался на все время набега и ему все, входившие в состав шайки, обязаны были слепым повиновением, кончился набег и оканчивались принятые всеми обязательства по отношению к своему сердарю. Обыкновенно все давали клятву жить и умирать вместе. Клятва эта давалась таким образом: вырывали небольшую яму, глубиною около аршина, и все участники плевали в нее, а затем яма засыпалась землею и эта-то земля являлась скрепою и свидетельницей данной клятвы. Если набег был удачен, то сердар, проявивший распорядительность и храбрость, мог надеяться быть выбранным в сердары и при следующем набеге. Клятва же, данная перед выходом, исполнялась всегда свято, и если даже сердар оказывался почему бы то ни было несоответствующим, то все же его оставляли до конца похода, — причем, конечно, в этом случае нужно думать, что сменою сердара не желали наживать себе в своей же среде врага, могущего при случае по злобе выдать весь план предполагаемого набега. Особенно выдающимся сердарам давалось еще название батырь то есть храбрец-богатырь. Это звание давалось редко и только за подвиги особой храбрости. Недавно умер штабс-капитан милиции Куль-Батырь-Сердар один из военачальников текинцев, носивший название батыра. Человек редкой храбрости, а после завоевания края русскими был верным слугою России… В сущности, текинцы со своими сердарами являлись вольным казачеством в Закаспийских степях. Некоторые сердары пользовались огромною популярностью, и к ним иногда собиралось по несколько тысяч всадников, с которыми они и совершали свои налеты на персидские аулы, а также и на свои же, но враждебные роды и племена. Главное, что требовалось, это быстрота, и быстроту своих передвижений они доводили до поразительности. Такая шайка неожиданно появлялась и быстро исчезала, угоняя с собою стада верблюдов и баранов, а главное, уводя людей, которые являлись главною и самою ценною добычею, так как рабы всегда охотно покупались и в Персии, и в Мерве, и в Афганистане. По цене люди туркменских племен всегда стоили дороже персов. Приводили они также иногда и русских пленников, отбивая их у хивинцев…
— Вот и аул Наарли, — указал П. через несколько времени на значительную группу кибиток стоявших по долине. — Кочевники не расстаются с своими кибитками, так как они обыкновенно, собрав урожай, частью откочевывают со своими стадами баранов в горы, где, как видели, есть привольные места для пастбищ.
— Пост наш расположен на противоположном конце аула, среди большой трупы зелени впереди. Теперь, благодаря требованию администрации, туркмены также стали засаживать свои арыки древесными породами, поэтому зелени везде много. Но все же нужно признать, что у кочевника в крови нелюбовь к лесу. Они веками привыкли к сожженной солнцем пустыне и поэтому, как видите, не ставят своих кибиток близко к воде и к зелени, а всегда в некотором от них расстоянии. При этом старики всегда объясняют, что вода и зелень — причины лихорадок, а лихорадка здесь — это смерть. Аул довольно значительный. Дальше за Наарли к посту Ак-Кая места будут все лучше и лучше. В особенности есть кое-где чудные уголки с роскошною растительностью.
Устроившись в прохладной казарме на отдых мы, утомленные длинною дорогою, все разом погрузились в глубокий, непробудный сон, раскинувшись на соломенных тюфяках солдатских кроватей.
Какое-то неприятное ощущение чего-то постороннего, копошившегося около тела, заставило меня открыть глаза и разом вскочить на ноги. Что-то подо мною закопошилось, хрустнуло и, к моему удивлению, я на кровати заметил какое-то отвратительного вида животное, среднее между пауком и раком, раздавленное поворотом моего тела. Желтовато-черного цвета, покрытое пухом, оно имело до крайности неприятный вид… Соседи мои, разбуженные шумом, также проснулись. Доктор, сердито посматривая по сторонам и протирая глаза, очевидно, был очень недоволен преждевременным пробуждением.
— Чего это вы вскочили? — с ноткою крайнего неудовольствия в голосе заговорил он. — Я бы еще превосходно часок-другой поспал…
— Ага, однако, вы из трусливых, — уже весело добавил он, увидя причину моего испуга. — Есть чего, фаланги испугались. Она вовсе не такая страшная, как вы думаете. Если ее не трогать, так она вас сама никогда не укусит… А что от них не убережешься, так это верно. Их здесь сотни разгуливают… Посмотрите-ка на потолок.
Взглянув по указанному направлению, я с ужасом увидел, что настилка потолка, состоящая из плетеных циновок, называемых по местному барданки, вся кишела массами фаланг, очевидно, чувствовавших себя как нельзя лучше и совершенно не боящихся людей. Значит, действительно, приходится примириться с их существованием; с такими массами воевать не приходится…
Растянувшись длинною вереницею, шли наши кони вдоль ущелья, по течению все той же реки Чендыри. До поста Чакан-Кала дорога пролегала среди бесконечных зарослей, тянувшихся по обеим сторонам у подошвы скалистых гор. Ближе к реке виднелись засеянные поля. Туркменские кибитки, раскинувшись далеко друг от друга, тянулись сплошным рядом на нашей дороге. Сразу чувствовалось, что это места, давно насиженные туземным населением. Громадные стада баранов темными пятнами виднелись на горных склонах. Белые овчарки провожали нас глухим ворчанием, осматривая внимательно окрестности своими умными глазами. Пройдя по долине несколько верст, мы поднялись на вершину хребта и с него спустились в узкое ущелье, по которому пролегала тропа. Сплошные заросли встречались все чаще и чаще…
— Вот где раздолье-то для всякого зверя. Привольней мест трудно сыскать, — сказал доктор указывая на свежий протоптанный след, направлявшийся от небольшого родника в заросли.
— Да, здесь, действительно, зверей много. Попадаются часто барсы, тигры, гепарды и различные виды диких кошек. Все это зверь сильный, нападающий частенько на человека. Исключение из них составляют лишь гепарды — это разновидность барса. По внешнему виду он от него отличается лишь высоким ростом и большею величиною, да, кроме того, у гепарда когти такого же устройства, как у собаки… В Абиссинии, например, гепарда приручают: он обладает способностью привязываться к человеку и служить не хуже охотничьей собаки. В сущности, несмотря на свою довольно страшную наружность, зверь миролюбивый… У нас недавно постовые собаки выгнали гепарда из зарослей и ну его гонять. Довели до полного изнеможения, а тут подбежали люди и убили его палками… Шкура очень красивая вышла — белая с черными кольчатыми пятнами.
— Барс же другое дело; с тем встречаться опасно. Иногда так здорово живешь, кинется — хоть его и не трогаешь. Бывали примеры, что сразу из зарослей прыгнет на круп лошади. Один солдат в прошлом году, нечаянно наткнувшись, потревожил его покой… Тот на него, ну да молодчина солдат оказался, руками удачно схватил его за горло и удушил таким образом. Но замечательно грациозное животное. Иногда в разъезде видишь, сидит где-нибудь на карнизе скалы, на солнце греется и даже жмурится от удовольствия. Прямо-таки на него залюбуешься. Тигры встречаются реже, да и, правда сказать, этих встреч волей-неволей опасаешься. Уж очень серьезный зверь, с ним шутки плохие выходят. При самом благоприятном случае искалечит совершенно, а то и на тот свет отправит. Силища у него огромная. Я видел раз, как он, схватив около кочевья корову и перекинув ее себе на спину, прыгал через высокие заборы так же легко, как будто бы нес какую-нибудь незначительную ношу. Много он вреда приносит здешнему населению… Бьют их порядочно. Шкура представляет все-таки значительную ценность: рублей сорок — пятьдесят за нее выручить можно…
Между тем незаметно за разговором мы добрались до поста Чакан-Кала, расположенного при входе в ущелье, ведущее в Персию. Пост занимает старую казачью казарму, окруженную высокою стеною с четырьмя двухэтажными башнями по углам. Постройка подобного укрепленного пункта в свое время была вызвана беспрестанными набегами иомудов-аламанщиков через это ущелье в русские пределы.
— Еще всего два года тому назад, уже при мне, был такой набег, — вспоминал местный командир отряда. — Часть шайки подошла по ущелью, а остальные заняли горный хребет, который против нас, и оттуда начали нас осыпать свинцовым дождем из своих винтовок. Пять дней продержали в осаде… Чуть кто покажется на дворе, как сверху в него открывают огонь, залпами. Беда просто была… и вылазку сделать невозможно. Ведь чтобы до них добраться, нужно верст пять вверх по ущелью ехать. Ну, мы и занимались перестрелкою… Хорошо еще, у нас так карагачи да чинары разрослись, что за ними можно скрыться, а то прямо бы на выбор перебили. Запасов было мало, так мы за эти дни попостились: у нас одного всего человека да лошадь убили. На следующем посту Ак-Кая такой же случай был. Главное дело, они легко достают наши же винтовки Бердана, и поэтому все вооружены прекрасно. Последнее время появились также и винтовки системы Берингеля. Снабжают их наши же армяне и евреи, доставляющие оружие через Черное море и турецкие владения в Малой Азии. Стоимость винтовки Бердана здесь от ста до двухсот рублей, за трехлинейную же винтовку дают триста — четыреста. Последние достать труднее, — ну, они и бьют наших же солдат, а то и кражами оружия с наших постов занимаются. Здесь с этим приходится держать ухо востро. Мы даже на ночь винтовки особою цепью на пирамиде запираем… Другое неудобство здешней жизни — это малярии. Сами видите, пост стоит в долине; вокруг везде вода. По Чендыри заросли камыша большие, поэтому люди болеют сильно.
Квартиру офицера составляют две комнаты в той же казарме, заставленные различными фотографическими аппаратами.
— Только и развлечения, что снимаю, — жаловался офицер, с особым удовольствием прислушивавшийся к нашему разговору. Метереологические наблюдения, кроме того, делаю. Если к этому добавить незначительное время безделья, то вот вам и полная картина моей жизни… Про службу не говорю, она у нас везде по всей границе одинаково тяжела.
— До поста Ак-Кая вам придется ехать горами, все по вершинам хребта; там увидите сами, какие дивные уголки, но только, как не любишь природу, а все же хочется посмотреть на жизнь культурных людей. Лучше всего, сидя в городе, рассматривать картины глухих уголков, а жить в этих уголках, не дай бог. Здесь чем дальше, тем больше приволья и больше растительности. Но до Ак-Кая и дальше места пойдут горные. Населения никакого. Разве где встретите стадо баранов. Зато дальше отъ Дузлу-Тепе снова начнется культурный край. Там уже попадаются громадные участки обработанной земли и большие аулы, не то что у нас, две-три кибитки. В особенности обратите внимание, когда будете проезжать через аул Нухур. Это по нашим местам не аул, а целый город около тысячи, если не больше, жителей. Старинное место. Теперь около Нухура на плато располагается войска лагерем[1]. Говорят, что Нухур был когда-то городом, а потом пришел в упадок. Жители его принадлежат, по-видимому, к семитическому племени, ибо по внешности совершеннейшие семиты… Тот же тип, что у наших евреев. Хотя это как говорят арабы. Нухур сослужил нам службу при завоевании края, приняв скоро нашу сторону против текинцев…
Спустившись с высот горного кряжа и проехав через пост Ак-Кая, расположенный среди скалистых гор, мы выехали к ущелью, ведущему к Дузлу-Тепе.
Примечания[править]
- ↑ Опечатка. Либо «располагаются войска», либо «располагается войско». — Примечание редактора Викитеки.