Въ Арвазъ дорога проложена по склону горы и направляется на постъ Сарамъ-Сакли, находящійся недалеко отъ поселка Саратовскаго. Мы то поднимались на возвышенности хребта, то спускались внизъ. Горы дѣлались все безлѣснѣе и лишь изрѣдка встрѣчались незначительныя заросли чахлыхъ кустарниковъ; арча попадалась значительно рѣже, рельефно выступая на поверхности холмовъ. Арчевыя деревья, стоящія далеко другъ отъ друга, были гораздо мельче по объему и по своей величинѣ. Видимо, здѣсь растительность уже неоднократно уничтожалась людьми и пожарами и поэтому вездѣ виднѣлся молоднякъ. Безшумно скользя по землѣ и сверкая на солнцѣ изгибами своего тѣла, отливающаго металлическимъ блескомъ, проползла черезъ тропу змѣя довольно значительныхъ размѣровъ. Кони наши насторожились, нервно прядя ушами, и посматривая въ ея сторону.
— И здѣсь эти гады есть, пугливо посматривая на змѣю,—вздохнулъ сокрушенно докторъ.
— Терпѣть не могу ихъ… Просто какой-то ужасъ они во мнѣ возбуждаютъ.
— Полноте,—успокоительнымъ тономъ утѣшалъ его ротмистръ №, вовсе ихъ не такъ много въ здѣшнихъ мѣстахъ. Всего-то одну, двѣ, небось, вы за всю дорогу встрѣтили. Эта еще не велика, есть гораздо больше.
На заграничной персидской сторонѣ живутъ курды родовъ Шаделлю и Зафраилу, которые управляются особыми ханами носящими званіе ильханій… Харосанскій персидскій губернаторъ въ управленіе этими племенами почти не вмѣшивается. Племена эти отличаются воинственностью.
Тропа между тѣмъ уже проходила по холмамъ, понижавшимся къ посту Сулюкли, постройки котораго и поселокъ Саратовскій уже видны были въ долинѣ. Родникъ свѣтлой холодной воды, превращенной въ большой бассейнъ, обложенный камнями лежалъ на нашей дорогѣ и невольно манилъ къ себѣ. Утомившіеся кони, почуявъ воду, прибавили шагу и черезъ нѣсколько минутъ мы остановились около постовой казармы, обнесенной высокимъ заборомъ, недалеко отъ которой виднѣлся прудъ и постройки поселка.
Саратовскій поселокъ возникъ около десяти лѣтъ тому назадъ. Мысль о заселеніи удобныхъ мѣстъ области русскими уроженцами принадлежала генералъ-адъютанту Куропаткину, изыскивавшему всѣ способы, чтобы привлечь переселенцевъ. По отношенію къ нимъ были созданы особыя льготы, которыя и явились главною причиною, что скоро въ далекій, пустынный Закаспій потянулись ходоки, разыскивающіе подходящія мѣста для земледѣлія. Льготы эти были слѣдующія: освобожденіе отъ всякихъ повинностей и налоговъ до 1903 года, освобожденіе отъ воинской повинности, выдача особыхъ безплатныхъ билетовъ для проѣзда по желѣзнымъ дорогамъ и наконецъ выдача по прибытіи на мѣсто особой безвозвратной ссуды въ количествѣ 100 рублей на первоначальное обзаведеніе. При отысканіи удобныхъ и отводѣ удобныхъ мѣстъ для поселеній, администраціи приходилось назначать для этого свободныя земли, незанятыя туземнымъ населеніемъ, и по этой причинѣ, казавшаяся въ началѣ такою простою, задача усложнялась. Лишь благодаря твердо поставленному требованію, незанятыя туркменами земли были опредѣлены и постепенно одинъ за другимъ основались русскіе поселки. Главнымъ элементомъ, который явился отчасти и самымъ удобнымъ для колонизаторскихъ цѣлей были наши сектанты, двинувшіеся частью съ Кавказа, а частью изъ губерній внутренней Россіи. Самою существенною приманкою для нихъ служило освобожденіе отъ воинской повинности. Штундисты, баптисты, жидовствующіе, хлысты, молокане потянулись длинною вереницею, бросая свои насиженныя мѣста и стремясь поселиться на новыхъ земляхъ, въ новомъ краѣ, гдѣ можно было свободно исповѣдывать свои вѣроученія. Скоро образовалось такимъ образомъ въ области около 20-ти слишкомъ русскихъ поселковъ, съ населеніемъ до 2,600 человѣкъ, обрабатывающихъ до 2,000 десятинъ земли. Поселокъ Саратовскій населенъ нѣмцами баптистами по исповѣданію. Просторные свѣтлые домики, обсаженные деревьями, отличаются чистотою и указываютъ во многомъ на благосостояніе, которымъ пользуется ихъ населеніе. Весь поселокъ занимается земледѣліемъ, засѣвая яровую и озимую пшеницу, ячмень, просо и картофель. Урожаи при поливномъ хозяйствѣ почти всегда хороши. Пріятное впечатлѣніе производитъ большое зданіе школы, расположенное среди поселка. Прежде во всемъ этомъ раіонѣ жили курды ушедшіе въ Персію.
— Одно плохо, жаловался намъ староста поселка-трудно намъ приходилось вначалѣ вести наше хозяйство, не привыкли обращаться съ водою, да и теперь многіе только о томъ и думаютъ, чтобы перебраться на такія мѣста, гдѣ бы можно сѣять хлѣба подъ дождикъ, котораго здѣсь почти и вовсе не бываетъ все лѣто. Зимою же отъ дождей незнаемъ куда дѣваться. Какъ начнутъ лить, такъ и удержу нѣтъ. Все размываютъ. То и дѣло приходится хату чинить. Мы вѣдь сюда изъ Саратовской губерніи перебрались и въ поселкѣ у насъ все одни нѣмцы. Кажется, ужъ на что хорошій народъ, а всѣ жалуются. Положимъ, грѣхъ говорить, урожаи постоянно хорошіе,—а обработка земли, и уходъ за посѣвомъ очень тяжелый… Скотъ разводимъ—травы въ горахъ не важныя, а все же есть. Ниже по Гермабскому ущелью мѣста пойдутъ уже лучше нашихъ,—ну и живутъ поэтому куда зажиточнѣе нашего.
Удобно размѣстившись на разостланныхъ кошмахъ, подъ тѣнью небольшой группы деревьевъ, мы отдохнули послѣ долгаго и утомительнаго переѣзда по горамъ.
— Здѣсь раіонъ очень бойкій-говорилъ командующій отрядомъ молодой поручикъ, только что недавно переведенный изъ полка.
— То и дѣло стычки бываютъ. Мѣстность страшно пересѣченная и поэтому надзоръ за границею особенно труденъ. Недавно у меня такой случай былъ. Ѣду съ разъѣздомъ по одной сторонѣ ущелья, смотрю, а по другой идетъ караванъ контрабандистовъ и ничего подѣлать нельзя; перебраться черезъ ущелье невозможно—нужно верстъ 30 внизъ спускаться. Пробовали стрѣлять далеко. Такъ на нихъ рукою махнуть пришлось. Все въ Асхабадъ возятъ контрабанду.
Отъ Сулюкли до Гермаба протянулось живописное ущелье, хотя и не покрытое по скатамъ растительностью, но само по себѣ красивое огромными сѣрыми скалами. По дну его, тихо журча, протекаетъ быстрый горный ручей съ достаточнымъ для надобностей населенія количествомъ воды, дающей возможность орошать ею землю по ручью, засѣянную различными посѣвами хлѣба и травы. Густыя поросли люцерны красиво выдѣляются среди долины своимъ сочнымъ зеленымъ цвѣтомъ. Вырисовываясь на фонѣ зелени широкой долины, покрытой значительной группою растительности, издалека еще виднѣется крестъ гермабской приходской церкви. Съ какимъ-то особеннымъ трогательнымъ чувствомъ умиленія мы стали всматриваться въ этотъ чудный и родной каждому русскому человѣку символъ любви и всепрощенія, одиноко возвышавшійся среди дикихъ горъ. Густой и мелодичный звукъ колокола, призывающій прихожанъ на молитву по случаю воскреснаго праздника, пробудилъ въ памяти у каждаго цѣлый рой воспоминаній. Разговоры прекратились и всѣ долго ѣхали молча. По мѣрѣ приближенія, передъ нами все больше выдѣлялась небольшая гермабская церковь.
— Вотъ подите-ка разберите, прервалъ наконецъ молчаніе непосѣда докторъ.
— У себя въ Россіи совершенно не замѣчаешь церкви, когда проѣзжаешь мимо, смотришь на нее какъ на обыкновенную постройку… А здѣсь не то. Кажется, я къ вопросамъ религіи уже совсѣмъ сталъ относиться безразлично. Въ церковь годами не хожу. Жизнь давно заглушила другими впечатлѣніями способность приходить въ умиленіе, а тутъ видъ этой же церкви, построенной на чужбинѣ, разбудилъ въ душѣ много давно позабытаго. Сразу какъ будто переживаешь какое-то душевное обновленіе. И добрѣе, и лучше себя чувствуешь. Какъ ни говорите, а великій чудный символъ. Все же у каждаго свѣтлымъ воспоминаніемъ на всю жизнь останется церковь и служба въ ней въ большіе праздники. Этого не расчленимъ—первыя понятія о религіи даетъ почти всегда каждому мать; первымъ молитвамъ научаетъ она же. Поэтому-то въ воспоминаніяхъ образъ матери связывается во многомъ съ церковью. Я не буду касаться теперешняго воспитанія; его я не знаю, но у людей нашего времени весь фундаментъ, на которомъ построена дальнѣйшая жизнь, созданъ былъ матерью и церковью. Для меня эти понятія нераздѣльны.
Гермабскій русскій поселокъ по числу населенія можетъ считаться однимъ изъ самыхъ большихъ въ области. Кромѣ мѣстныхъ жителей здѣсь расквартированы: штабъ 3-го отдѣла пограничной стражи, командиры отдѣла и отряда и младшій офицеръ, казачья сотня Кубанскаго войска съ командиромъ сотни и двумя офицерами. Если къ этому добавить, что тутъ же живутъ приходскій священникъ и учитель, то общество можно считать по здѣшнимъ мѣстамъ очень значительнымъ. Дружно и сплоченно живетъ здѣсь эта горсть русскихъ интеллигентныхъ людей, работая на пользу государства и края. Весь поселокъ русскихъ крестьянъ и солдатъ, во главѣ съ вышеприведеннымъ обществомъ, представляетъ изъ себя на этой далекой окраинѣ одну изъ маленькихъ спицъ государственнаго механизма, проводящаго въ области русскую культуру и русское вліяніе.
Небольшая, но свѣтлая церковь была полна молящихся и производила своею чистотою отрадное впечатлѣніе. Казаки, солдаты пограничной стражи, крестьяне благоговѣйно молились. Въ церкви не слышно было тѣхъ разговоровъ въ полголоса о предметахъ совершенно постороннихъ, которыми такъ изобилуетъ служба въ городскихъ церквахъ.
— Много пришлось положить труда, пока не удалось завести здѣсь все то, что вы видите, сообщилъ намъ священникъ, радушно принимая насъ у себя.
— Во многомъ большое спасибо администраціи. Одно лишь плохо, что здѣсь въ краѣ очень много сектантовъ и при томъ принадлежащихъ по своимъ вѣроученіямъ къ числу особенно вредныхъ сектъ. Хлысты, молокане—эти даже служатъ краю хорошую службу, сохраняя вездѣ свою русскую самобытность. Другое же дѣло штундисты, баптисты и т. п. секты. Я про жидовствующихъ и говорить не буду… Обставлены мы здѣсь въ матеріальномъ положеніи недурно, а все порою на родину тянетъ. Хочется посмотрѣть, какъ живутъ у насъ въ русскихъ губерніяхъ.
Самый поселокъ имѣлъ характеръ малороссійскаго села, Харьковской или Полтавской губерніи. Обсаженные высокими стройными тополями, привѣтливо изъ зелени выглядывали чистенькіе домики крестьянъ. Зданія штаба отдѣла, казарма поста, квартиры офицеровъ придавали его серединѣ видъ мѣстечка.
Верстахъ въ сорока отъ Гермаба около станціи желѣзной дороги находятся развалины текинской крѣпости Геокъ-Тепе…
Осыпавшіеся валы и рвы напоминаютъ собою ту грозную твердыню, которую штурмовали наши войска подъ начальствомъ генерала Скобелева. Рядъ памятниковъ надъ павшими героями и военный музей заслуживаютъ особеннаго вниманія. Изъ рамокъ портрета какъ живой смотритъ покойный Михаилъ Дмитріевичъ… Карта съ его собственноручными помѣтками виситъ тутъ-же… Стѣны музея покрыты оружіемъ и портретами славныхъ сподвижниковъ Бѣлаго генерала. Покрытые пылью стоятъ боевые барабаны. Налетомъ ржавчины покрыто все оружіе…
Уже истлѣли кости героевъ, но память объ нихъ не умретъ. Золотыми буквами записали они свои подвиги на страницахъ исторіи.
Въ тихія свѣтлыя ночи тѣни павшихъ носятся надъ крѣпостью, а въ бурныя осеннія ночи, среди рева вѣтра порою слышатся крики. Глухо звучатъ барабаны… Чудятся мѣрные звуки копытъ скачущей конницы.
И порою появляется на конѣ фигура Бѣлаго генерала, осматривающаго поле сраженія. „Отступленія не будетъ-надо побѣдить или умереть“!!.
Какъ будто ясно слышатся его слова бывшія лозунгомъ всего отряда штурмовавшаго Геокъ-Тепе. Вѣчная память Михаилу Дмитріевичу…
Дальше за Гермабомъ ущелье начало дѣлаться уже и уже. Почти отвѣсныя каменныя громады скалъ угрюмо сдвинулись около ручья, оставляя пространство въ нѣсколько десятковъ саженей. Горы, одна выше другой, поднимались надъ нами. Ихъ огромныя каменныя массы угрюмо и непривѣтливо встрѣчали путниковъ, нарушавшихъ ихъ безмолвіе. Тишина въ ущельи лишь нарушалась однообразнымъ журчаніемъ ручья, постоянно углублявшаго свой путь и быстро несшаго свои холодныя воды дальше отъ этихъ мертвыхъ горъ въ мѣста, гдѣ его воды съ пользою будутъ израсходованы людьми. Проѣхавъ довольно долгое время по ущелью, мы наконецъ добрались до подъема на Хейрабадскій перевалъ. Еще недавно этотъ подъемъ сопряженъ былъ съ значительными трудностями, но вновь устроенная дорога ихъ уничтожила. Эта дорога поднимается винтомъ на самую вершину перевала и изгибы ея, проведенные по подъему, настолько пологи, что дѣлаютъ крутизну горы совершенно незамѣтною, и лишь поднявшись на гору при взглядѣ внизъ можно увидѣть ту крутизну, которую она имѣетъ. Съ горы далеко виднѣлось пройденное нами ущелье, а по другую сторону подъема еще выше поднимался Хейрабадъ, почти на вершинѣ котораго, на небольшой площадкѣ пріютились постройки Хейрабадской санитарной станціи.
Послѣдняя была построена по мысли генералъ-адъютанта Куропаткина, выбравшаго это самое высокое мѣсто въ области для помѣщенія станціи. Расположенная на высотѣ 7000 футовъ, она представляетъ собою мѣсто, въ которомъ, благодаря особой чистотѣ и свѣжести воздуха, совершенно невозможны проявленія маляріи. Поэтому всѣ войска Закаспійской области высылаютъ сюда своихъ больныхъ маляріей. Совершенно истощенные долгими приступами болѣзни, едва передвигающіе ноги люди, болѣе похожіе на тѣни, въ самый короткій срокъ здѣсь снова поправляются и по истеченіи срока пребыванія возвращаются совершенно здоровыми съ новымъ запасомъ силъ въ свои части. Леченіе же здѣсь заключается преимущественно въ прогулкахъ и движеніи. Съ горы, далеко открывается горизонтъ и видна равнина, на краю которой съ правой стороны виднѣется Асхабадъ. Темными пятнами выступаютъ поселенія и станціи, выдѣляясь на желтомъ фонѣ равнины. Недалеко отъ санитарной станціи построена дача, въ которой любилъ проводить время лѣтнихъ жаровъ генералъ-адъютантъ Куропаткинъ. Ниже въ ложбинѣ, закрывая собою ущелье, ведущее въ Персію, расположенъ пограничный постъ Хейрабадъ, бѣлая, недавно выстроенная казарма котораго примкнула своимъ краемъ къ разработанной дорогѣ къ Фирюзу.
Отъ Хейрабада дорога идетъ между горъ, постепенно понижающихся по направленію Фирюзы. Смѣнивъ верховыхъ лошадей на показавшуюся намъ особенно покойною небольшую телѣжку, запряженную парою коней, мы, подскакивая на кочкахъ, по хорошо наѣзженной каменистой дорогѣ быстро спускались внизъ по извилинамъ дороги. Горы здѣсь были совершенно лишены растительности и лишь чахлая трава кое гдѣ покрывала ихъ вершины.
На половинѣ дороги, пріютившись около родника, стоитъ пограничный постъ Чаекъ, закрывающій входъ въ Чулійское ущелье.
Спустившись съ горъ послѣ двухъ часовъ неимовѣрно быстрой ѣзды, при которой, казалось, невыдержатъ колеса брички, мы наконецъ выѣхали въ небольшую лощину, покрытую чудною растительностью. Большія деревья различныхъ породъ тѣсною группою покрывали теченіе небольшой рѣки Чули, извивающейся по лощинѣ.
На протяженіи нѣсколькихъ верстъ мы ѣхали подъ тѣнью этого лѣса, а далѣе дорога снова пролегаетъ по пустыннымъ каменистымъ ущельямъ, которыя, постепенно понижаясь, вывели насъ ко входу въ Фирюзинское ущелье.