Да, но безумье твое было безумье священное,
Міръ для тебя превратился въ тюрьму,
Ты разлюбилъ все земное, невѣрное, плѣнное,
Взоръ устремлялъ ты лишь къ высшему Сну своему.
5 Да, всѣ монахи твои—это не тѣни согбенныя,[1]
Это не темные сонмы рабовъ,
Лица ихъ странныя, между другихъ—удлинненныя,
Съ жадностью тянутся къ высшей разгадкѣ міровъ.