Король Фу-фу I, вернувшись противъ собственной воли опять къ шайкѣ бродягъ и мошенниковъ, продолжалъ странствовать вмѣстѣ съ ней, служа мишенью для грубыхъ шутокъ и тупоумныхъ насмѣшекъ. Иной разъ, когда атамана не оказылось по сосѣдству, маленькому королю приходилось быть жертвой различныхъ мелкихъ непріятностей со стороны Канти и Гуго. Никто въ шайкѣ, кромѣ этихъ двухъ негодяевъ, не питалъ дурного чувства къ мальчику. Нѣкоторымъ онъ положительно нравился и всѣ вообще восторгались его смѣлостьо и благородствомъ его характера. Въ теченіе двухъ или трехъ дней, Гуго, на попеченіи котораго находился король, всячески старался дѣлать ему исподтишка непріятности. Ночью, во время обычныхъ оргій, онъ забавлялъ все общество, нанося мальчику, какъ будто невзначай, разныя мелочныя обиды и оскорбленія. Два раза онъ какъ будто случайно наступалъ ему на ногу. Король, съ подобающимъ царственному достоинству тактомъ, относился къ этой злой шуткѣ съ презрительнымъ равнодушіемъ и дѣлалъ видъ будто ее не замѣчаетъ, но когда Гуго вздумалъ позабавиться въ третій разъ такимъ же образомъ, мальчикъ, къ величайшему восторгу всей шайки, сшибъ его съ ногъ ударомъ дубинки. Гуго, не помня себя отъ ярости и стыда, тотчасъ же вскочилъ на ноги, схватилъ въ свою очередь дубину и съ бѣшенствомъ устремился на маленькаго своего противника. Вокругъ бойцовъ тотчасъ же составился кружокъ. Зрители раздѣлились на двѣ партіи, одна изъ которыхъ держала пари за Гуго, а другая за маленькаго короля. Гуго, взрослый уже юноша, былъ значительно выше ростомъ и сильнѣе, но тѣмъ не менѣе вскорѣ обнаружилось, что у него нѣтъ ни малѣйшей вѣроятности выйти изъ боя побѣдителемъ. Неуклюжая и грубая его манера драться на дубинкахъ была заимствована у цеховыхъ учениковъ и подмастерьевъ, но оставляла его совершенно безпомощнымъ въ состязаніи съ мальчикомъ, изучившимъ у лучшихъ европейскихъ мастеровъ всѣ тонкости фехтованія на шпагахъ, сабляхъ, кинжалахъ, боевыхъ сѣкирахъ, палкахъ и дубинахъ. Маленькій король стоялъ съ непринужденной граціей противъ своего противника и отражалъ сыпавшіеся градомъ удары съ такою легкостью и аккуратностью, что присутствовавшая разношерстная толпа положительно ревѣла отъ восхищенія и восторга. Отъ времени до времени опытный глазъ мальчика замѣчалъ у противника неприкрытое мѣсто, и на голову Гуго обрушивался тотчасъ же съ быстротой молніи ударъ дубинки. Вся полянка оглашалась тогда хохотомъ и поздравительными криками по адресу его величества. Черезъ какихъ-нибудь четверть часа Гуго, видя себя избитымъ, обезсиленнымъ и сознавая вмѣстѣ съ тѣмъ, что служитъ мишенью безпощаднымъ насмѣшкамъ, сыпавшимся на него градомъ, со стыдомъ удалился съ поля сраженія. Побѣдитель, до котораго ни разу не могла коснуться дубинка противника, удостоился величайшихъ почестей. Его подхватили на руки и, неся съ торжествомъ на плечахъ, усадили рядомъ съ атаманомъ. Тамъ, съ соблюденіемъ должнаго церемоніала, его провозгласили королемъ всѣхъ бойцовъ. Прежній его титулъ былъ торжественно упраздненъ и отмѣненъ. Воспрещено было кому бы то ни было называть его Фу-фу первымъ, подъ страхомъ изгнанія изъ шайки.
Всѣ попытки извлечь изъ короля какую-нибудь пользу для шайки оставались тщетными. Онъ упорно отказывался играть роль, которую для него предназначали и вмѣстѣ съ тѣмъ при каждомъ удобномъ случаѣ пытался бѣжать. Въ первый же день послѣ того, какъ разыскали мальчика, его заставили влѣзть черезъ окно въ кухню, гдѣ никого не было. Онъ не только вышелъ оттуда съ пустыми руками, но сдѣлалъ все отъ него зависящее, чтобы разбудить весь домъ. Его прикомандировали было къ лудильщику въ качествѣ помощника, но онъ не хотѣлъ работать и угрожалъ, что расправится съ лудильщикомъ собственнымъ его паяльникомъ. Подъ конецъ и Гуго, и лудильщикъ едва успѣвали смотрѣть за тѣмъ, чтобы онъ отъ нихъ какъ-нибудь не сбѣжалъ. Мальчикъ, нимало не смущаясь, поражалъ громами царственнаго своего гнѣва всѣхъ, кто осмѣливался стѣснять его свободу, или принуждать его къ какой-нибудь работѣ. Его послали просить милостыню, подъ присмотромъ Гуго, вмѣстѣ съ неряшливо одѣтою грязною бабою и золотушнымъ младенцемъ, но результатъ получился весьма неблагопріятный. Король отказался помогать выпрашиванію подаянія и вообще держался въ сторонѣ, помышляя лишь о томъ, какъ бы навострить лыжи.
Прошло уже нѣсколько дней, а случай къ этому все еще не представлялся. Жалкая, пошлая жизнь съ бродягами и ворами до такой степени измучила короля нравственно и физически, что сдѣлалась подъ конецъ для него положительно невыносимой. Сознавая себя въ цлѣну, изъ котораго никакъ не могъ вырваться, мальчикъ чувствовалъ, что освобожденіе изъ подъ ножа окажется для него лишь временною отсрочкою, и что онъ все равно долженъ будетъ зачахнуть и умереть.
По ночамъ, во снѣ, маленькій король забывалъ, однако, всѣ свои злоключенія. Онъ видѣлъ себя тогда на престолѣ властнымъ могучимъ монархомъ. Это, разумѣется, еще болѣе усиливало нравственную его пытку въ бодрствующемъ состояніи. Душевныя муки, которыя онъ чувствовалъ по утрамъ, въ краткій промежутокъ времени между его возвращеніемъ въ шайку и поединкомъ съ Гуго, становились все тяжелѣе и невыносимѣе.
Утромъ послѣ поединка, Гуго проснулся съ сердцемъ, преисполненнымъ замыслами отмстить королю. Замыслы эти не замедлили облечься въ форму двухъ проектовъ. Первый изъ нихъ сводился къ причиненію мальчику увѣчья, долженствовавшаго казаться особенно унизительнымъ для его гордости и воображаемаго королевскаго достоинства. Если бы этотъ планъ не удался, то Гуго хотѣлъ осуществить другой свой проектъ, а именно: взвалить на короля какое-нибудь преступленіе и затѣмъ измѣннически предать его въ когти неумолимаго закона.
Для выполненія перваго проекта надлежало, по мнѣнію Гуго, устроить королю на ногѣ искусственную язву. Онъ совершенно правильно находилъ, что нанесетъ такимъ образомъ мальчику величайшее и самое тяжкое оскорбленіе. Какъ только мазь, употребляемая для искуственнаго изъязвленія, подѣйствуетъ, можно будетъ съ помощью Канти заставить короля просить милостыню на большой дорогѣ, показывая больную свою ногу. Чтобы вызвать искусственную рану или, какъ ее называли, язву, изготовляютъ нѣчто вродѣ тѣста изъ негашенной извести, мыла и желѣзной ржавчины и намазываютъ это тѣсто на кусокъ кожи, который крѣпко привязываютъ къ ногѣ. Это тѣсто или мазь разъѣдаетъ верхніе покровы, подъ которыми обнаруживается сырое гноящееся мясо. Ногу вокругъ язвы обмазываютъ кровью, которая, засохши, придаетъ ей отвратительный темный цвѣтъ. Сверхъ раны накладываютъ повязку съ такой ловко разсчитанной небрежностью, которая выставляетъ страшную язву напоказъ, дабы возбуждать такимъ образомъ состраданіе прохожихъ.
Гуго заручился содѣйствіемъ лудильщика, которому король пригрозилъ его собственнымъ паяльникомъ. Они взяли съ собой мальчика и ушли будто бы на работу, чтобы лудить кастрюли. Какъ только, однако, становище шайки скрылось у нихъ изъ виду, они повалили маленькаго короля на земь. Лудильщикъ крѣпко его держалъ, а Гуго тѣмъ временемъ привязалъ ему къ ногѣ заранѣе изготовленный уже упомянутымъ образомъ разъѣдающій пластырь. Маленькій король, внѣ себя отъ бѣшенства, обѣщалъ повѣсить обоихъ этихъ негодяевъ, какъ только скипетръ очутится снова въ его рукѣ, но они крѣпко держали мальчика, забавлялись безпомощными его попытками отъ нихъ вырваться и смѣялись надъ его угрозами. Тѣмъ временемъ пластырь началъ уже разъѣдать кожу. Вскорѣ онъ произвелъ бы полное свое воздѣйствіе, если бы этому не воспрепятствовало посторонее вмѣшательство. Къ счастью для маленькаго короля, къ мѣсту, гдѣ производилась наслѣдственная медицинская операція, подошелъ какъ разъ въ это время невольникъ, такъ дурно отзывавшійся объ англійскихъ законахъ. Онъ помѣшалъ закончить операцію, сорвавъ съ ноги мальчика пластырь и повязку.
Королю очень хотѣлось позаимствовать отъ своего освободителя дубинку и обработать ею тутъ же на мѣстѣ обоихъ негодяевъ, но освободитель этому воспротивился, объявивъ, что такая расправа можетъ повлечь за собой серьезныя непріятности и что слѣдуетъ отложить дѣло до поздняго вечера, когда вся шайка будетъ въ сборѣ. Тогда никто изъ постороннихъ не дерзнетъ вмѣшаться въ расправу или же ей воспрепятствовать. Невольникъ заставилъ всѣхъ троихъ вернуться въ становище и доложилъ обо всемъ атаману. Выслушавъ докладъ и обстоятельно его обсудивъ, атаманъ рѣшилъ, что короля не слѣдуетъ болѣе принуждать къ выпрашиванію милостыни, такъ какъ онъ, очевидно, можетъ подвизаться на болѣе высокомъ и достойномъ поприщѣ. Въ виду этихъ соображеній, онъ тутъ же произвелъ его величество изъ нищихъ въ воры.
Гуго былъ внѣ себя отъ радости: онъ нѣсколько разъ уже пытался устроиться такъ, чтобы король укралъ что-нибудь, но ему никогда не удавалось принудить къ тому его величество. Онъ былъ убѣжденъ, что король не посмѣетъ даже мечтать о непослушаніи непосредственно самому атаману. Въ виду этого онъ задумалъ совершить пополудни же маленькій воровской набѣгъ, при которомъ можно было бы оставить короля въ когтяхъ закона. Надлежало устроить эту штуку съ такою ловкостью, чтобы несчастье съ мальчикомъ имѣло видъ неумышленной случайности. Король Смѣлыхъ Бойцовъ пользовался теперь въ шайкѣ большою популярностью, и шайка могла бы, пожалуй, довольно безцеремонно распорядиться съ однимъ изъ наименѣе популярныхъ своихъ членовъ, уличенныхъ въ такой серьезной измѣнѣ, какою явилась бы выдача короля общему врагу, то есть блюстителямъ закона и порядка.
Принявъ все это въ соображеніе, Гуго своевременно отправился съ намѣченною своею жертвой въ сосѣднюю деревню. Прибывъ туда, они принялись медленно расхаживать взадъ и впередъ по ея улицамъ, при чемъ одинъ зорко высматривалъ благопріятный случай выполнить свой злой умыселъ, а другой, съ такою же зоркостью, выжидалъ, не представится ли удобный случай бѣжать, чтобъ навсегда освободиться отъ позорной неволи.
Съ обѣихъ сторонъ было упущено нѣсколько случаевъ, казавшихся довольно удобными: и Гуго, и король въ глубинѣ сердца рѣшили дѣйствовать на этотъ разъ навѣрняка; оба остерегались увлечься страстнымъ порывомъ рискнуть на дѣло, въ удачномъ исходѣ котораго у нихъ не было полной увѣренности. Счастье неблагопріятствовало на этотъ разъ Гуго. Навстрѣчу имъ попалась женщина, несшая въ корзинкѣ какой-то большой свертокъ. Глаза у Гуго разгорѣлись ехидною радостью и онъ сказалъ себѣ самому: «Чортъ возьми! Мнѣ только этого и нужно. Если бы удалось взвалить эти штуку на мальчишку, то дѣло было бы въ шляпѣ! Тогда пусть-ка попробуетъ Господь Богъ сохранить тебя, король Смѣлыхъ Бойцовъ! Онъ выжидалъ по наружности безучастно и терпѣливо, но въ дѣйствительности съ величайшимъ возбужденіемъ, чтобъ баба прошла мимо и наступилъ удобный моментъ дѣйствовать, а затѣмъ, понизивъ голосъ, онъ сказалъ королю:
— Побудь здѣсь, пока я вернусь.
Съ этими словами онъ устремился вслѣдъ за бабой, стараясь не производить ни малѣйшаго шума. Сердце короля преисполнилось радостью: онъ надѣялся благополучно убѣжать, какъ только негодяй Гуго отойдетъ отъ него на достаточно большое разстояніе.
Бѣдному мальчику не было суждено такое счастье. подкравшись сзади къ бабѣ, Гуго выхватилъ у нея изъ корзины свертокъ и тотчасъ же прибѣжалъ обратно, укутавъ его въ большой драный платокъ, висѣвшій у него передъ тѣмъ на рукѣ вмѣсто пледа. Баба, хотя и не видѣла, этого позаимствованія, но тотчасъ почувствовала, что ея ноша стала значительно легче. Она немедленно принялась кричать, что ее обокрали. Бросивъ узелъ въ руки королю, Гуго продолжалъ улепетывать, крикнувъ мальчику па прощанье:
— Бѣги за мной вмѣстѣ съ остальными и кричи: держи вора! Лови его!!! Постарайся, однако, при этомъ отвести ихъ куда-нибудь въ сторону!
Въ слѣдующее затѣмъ мгновеніе, Гуго повернулъ за уголъ въ извилистый переулокъ, а черезъ секунду или двѣ появился въ нѣсколькихъ десяткахъ шаговъ отъ короля, опять на главной улицѣ и съ самымъ невиннымъ видомъ остановился возлѣ колодца какъ бы для того, чтобы полюбоваться въ качествѣ посторонняго зрителя на суматоху, которая тѣмъ временемъ происходила.
Оскорбленный король съ негодованіемъ бросилъ свертокъ на земь. Наброшенный на свертокъ платокъ отлетѣлъ въ сторону въ то самое мгновенье, когда къ мѣсту, гдѣ стоялъ мальчикъ, подбѣгала баба съ цѣлою толпой крестьянъ, кричавшихъ во все горло: «Лови, держи вора!!!» Вцѣпившись въ плечо короля одною рукою, она подхватила другою свой свертокъ и принялась осыпать самою обидною бранью мальчика, тщетно пытавшагося отъ нея высвободиться.
Гуго нашелъ, что болѣе ему не зачѣмъ и глядѣть. Врагъ его благополучно изловленъ и, безъ сомнѣнія, будетъ преданъ въ руки правосудія, которое не приминетъ вздернуть мальчика на висѣлицу. Онъ потихоньку удалился, радостно хихикая, и, по дорогѣ къ становищу, дѣятельно предумывалъ такую реляцію о случившемся, которая выставила бы его героемъ въ глазахъ атамана и всей шайки.
Король все еще пытался вырваться изъ дюжихъ рукъ бабы и повторялъ при этомъ съ недовольнымъ видомъ:
— Прочь руки, глупое созданіе! Я вовсе не похищалъ у тебя несчастнаго твого свертка!
Окружившая ихъ обоихъ густая толпа угрожала королю и обзывала его разными позорными эпитетами. Смуглый кузнецъ съ закопченнымъ отъ дыма лицомъ, — засученными до локтей рукавами и въ кожанномъ передникѣ, бросился къ мальчику, изъявляя готовность задать воришкѣ дерку, которая никогда не изгладится изъ его памяти. Кузнецъ поднялъ уже руку, собираясь приступить къ выполненію этой педагогической обязанности, но какъ разъ въ это мгновенье сверкнулъ въ воздухѣ клинокъ длинной боевой шпаги и ударилъ плашмя по его рукѣ съ такой убѣдительностью, что она немедленно опустилась. Владѣлецъ шпаги одновременно съ этимъ замѣтилъ шутливымъ тономъ:
— Чортъ возьми, добрые люди! Слѣдуетъ вести себя въ такихъ обстоятельствахъ скромно и тихо, не сердясь и безъ ругани. Дѣло это должно разсматриваться судебнымъ порядкомъ и не можетъ быть рѣшено неоффиціальнымъ образомъ, по усмотрѣнію перваго встрѣчнаго. Потрудись сейчасъ же выпустить этого мальчика, ночтенная женщина!
Смѣривъ съ ногъ до головы взглядомъ мужественную фигуру воина, кузнецъ отошелъ прочь, бормоча что-то подъ носъ и потирая себѣ руку. Баба неохотно выпустила мальчика, котораго передъ тѣмъ держала все время за плечо. Крестьяне сердито поглядывали на незнакомца, но благоразумно молчали. Маленькій король съ раскраснѣвшимися щечками и сверкающими глазами бросился къ своему избавителю и вскричалъ:
— Ты долго пропадалъ безъ вѣсти, сэръ Мильсъ, но всетаки вернулся въ добрый часъ! Потрудись искрошить своею шпагой всю эту сволочь!