1805 годъ
Маій.Еще не успѣли мы обойти длиннаго надводнаго рифа, о которомъ упомянуто въ предъидущей главѣ, какъ увидѣли лодку, на коей природные сей страны жители плыли къ намъ прямо. Они находились у корабля нашего болѣе четверти часа, однако не взошли на оной, сколько мы ихъ ни уговаривали, и поплыли назадъ. Но лишь только бросили мы якорь, тотчасъ посѣтили насъ многіе изъ нихъ, которые всходили на корабль, не показывая ни малѣйшаго страха. Всѣ они взошедъ на шканцы становились на колѣни, поднимали обѣ руки на голову и опускали оныя по лицу и тѣлу къ низу, кланяясь притомъ низко. Я одарилъ ихъ нѣкоторыми бездѣлицами, кои казалось, производили въ нихъ великое удовольствіе; сверхъ того приказалъ дать имь сухарей и водки, но они въ послѣдней не находили вкуса. Вѣроятно, что употребленіе крѣпкихъ напитковъ имъ неизвѣстно. Одинъ изъ нихъ привезъ цѣлую лодку свѣжихъ сельдей отмѣннаго вкуса, которыхъ какъ для Офицеровъ, такъ и для всѣхъ служителей на обѣдъ было достаточно. Въ 9, часа по полудни поѣхалъ я съ большею частію своихъ Офицеровъ на берегъ, и хотя оный лежитъ въ малой широтѣ, однакожъ, къ удивленію нашему, нашли на немъ въ половинѣ Маія весьма мало признаковъ весны. Во многихъ мѣстахъ лежалъ еще снѣгъ глубокой; деревья мало распустились и, выключая нѣсколько дикаго луку и щавелю, не видно было никакой зелени. По прибытіи нашемъ въ Камчатку черезь 3 недѣли послѣ нашли мы тамъ весну гораздо успѣшнѣйшую. Всѣ Россійскія западныя области вообще даже до Архангельска, лежащаго по крайней мѣрѣ 18ью градусами сѣвернѣе Ѣссо, обновляются большею живостію въ Апрѣлѣ, нежели здѣшняя страна въ Маіѣ. Ожиданіе наше по 6ти мѣсячномъ закюченіи, во время коего прогулка была для насъ невозможною, найти здѣсь нѣкое тому вознагражденіе, оказалось тщетнымъ; на самомъ только берегу моря, по песку и камнямъ можно было прохаживаться, ибо удаляясь на нѣсколько шаговъ отъ берега, встрѣчаются топи, снѣгъ и высокой тростникъ. Нечаяннымъ образомъ встрѣтили мы на берегу того самаго человѣка, которой поутру привезъ на корабль упомянутую рыбу, слѣдовательно былъ уже намъ знакомъ. Мы просили его, чтобъ повелъ насъ въ домъ свой, что сдѣлалъ онъ весьма охотно. Онъ принялъ насъ наилучшимъ образомъ, на что я отвѣтствовалъ раздѣленіемъ нѣкоторыхъ подарковъ между его семьею. Въ 7 часовъ вечера отправились мы на корабль обратно.
На другой день оставался я на кораблѣ; потому что въ первой день во время моего отсутствія, приѣзжали къ намъ многіе Японцы и обѣщались быть опять на другой день. Въ 9 часовъ слѣдующаго утра дѣйствительно они прибыли со своимъ Офицеромъ, ихъ начальникомъ, на большей лодкѣ, гребцами на коей были здѣшніе жители. Офицеръ представилъ намъ, что онъ крайнѣ усшрашенъ прибытіемъ нашимъ, и просилъ насъ убѣдительно удалиться немедленно; поелику, увѣрялъ онъ, какъ скоро узнаютъ о томъ въ Матсумаѣ, куда онъ неупустительно послать долженъ донесеніе; то прибудетъ вдругъ многочисленной флотъ, отъ котораго мы не возможемъ уже ожидать ни малѣйшей пощады. Для приданія угрозамъ своимъ болѣе силы, повторялъ онъ многократно слово, бумъ, бумъ и надувая обѣ щеки пыхалъ чрезвычайно; симъ уповательно, хотѣлъ онъ насъ вразумить, что по прибытіи флота поступлено будетъ съ нами самымъ жестокимъ образомъ. Его угрозы и страшныя тѣлодвиженія были столько странны, что съ трудностію удержаться можно было отъ смѣха. Я старался успокоить его сколько возможно, увѣряя, что какъ скоро пройдетъ бывшій тогда густой туманъ, то неукоснительно выду въ море. Симъ многократно повторяемымъ увѣреніемъ казался онъ быть наконецъ успокоенъ, и былъ послѣ въ состояніи начать разговоръ о другомъ предметѣ, что посредствомъ Г-на Посланника, разумѣвшаго нѣсколько по Японски, могло быть учинено безъ дальней трудности. Первой мой вопросъ относился къ Географіи сей области. Имя Карафуто должно быть здѣсь извѣстнымъ; потому что оно означено на Японской картѣ. Офицеръ могъ разсказать мнѣ о положеніи Охотска и Камчатки довольно основательно, почему и думалъ я, что онъ имѣетъ познанія, однако скоро потомъ оказалось, что онъ свѣденія свои о Камчаткѣ и Охотскѣ не почерпнулъ изъ источника ученія, а одолженъ одному знакомству съ Г. Лаксманомъ, сообщившимъ ему оныя. Впрочемъ долговременное его пребываніе въ сѣверной странѣ Ѣссо доставило ему случай пріобрѣсть географическія о сихъ мѣстахъ свѣденія и онъ, бывъ въ отдаленности отъ деспотическихъ своихъ повелѣній, не боялся, видно, сообщать намъ оныхъ. Въ Нангасаки не могли мы найти никакихъ съ сей стороны способовъ. Итакъ, удостовѣряя насъ о существованіи острова Карафуто, прибавилъ онъ, что мы, коль скоро погода прояснится, увидимъ оный сами; потому что сей островъ отдѣляется отъ Ѣссо проливомъ шириною только въ 18 миль. Онъ упоминалъ еще о землѣ, лежащей къ сѣверу отъ Карафуто и отдѣляемой отъ онаго узкимъ проливомъ; но о семъ слышалъ онъ толъко отъ другихъ, а не узналъ самъ собою. О сѣверной части Карафуто, Санданъ здѣсь называемой, ни онъ, ни земляки его ничего не знали; впрочемъ полагалъ онъ, что Карафуто долженъ быть менѣе въ половину противъ Ѣссо. Южная часть сего острова, говорилъ онъ, извѣстна Японцамъ совершенно; поелику Японское правительство причисляетъ оную къ своимъ владѣніямъ, и Императоръ содержитъ тамъ, также какъ и здѣсь Офицеровъ, своихъ смотрителей. Для большаго насъ въ томъ увѣренія показалъ онъ на Японской картѣ пристань, у которой находится будто бы Японское селеніе, куда, по словамъ его, пошло вчерашняго дня судно. Онъ назвалъ потомъ еще четыре острова Кунаширъ, Чикотанъ, Итурупъ и Урупъ и говорилъ, что оные лежатъ на NO отъ Ѣссо и принадлежатъ Японскому Государству. Точно подъ сими же именами извѣстны сіи острова со временъ Спанберга, и находятся на всѣхъ Россійскихъ картахъ; на иностранныхъ же не показаны[1]. Послѣ онъ сообщилъ мнѣ названія рѣкъ и мысовъ острова Ѣссо, которыя всѣ означены на картѣ нашей сего острова, и большая часть оныхъ сходны съ названіями, показанными на бывшей у насъ Ягтонской картѣ; сіе служило достаточнымъ доказательствомъ, что на извѣстія его можно бьыо положиться. Округъ, въ коемъ имѣетъ онъ теперь свое пребываніе, называлъ онъ Нотцамбу; но разумѣлъ ли онъ подъ симъ названіемъ всю сѣверную часть Ѣссо, или одинъ только сѣверной мысъ, того не могъ я узнать отъ него съ точностію. Другой округъ, лежащій южнѣе Нотцамбу именовалъ Японской Офицеръ Соя, островъ же съ высокою горою Ріишери, а сѣверной островъ Рефуншери. На нашей Японской картѣ показаны оные подъ именами Ріисери и Рефуносери. О названіяхъ Ѣссо, Оку-Ѣссо и Матсумай получилъ я слѣдующія извѣстія. Начальные острововъ сихъ жители, которые извѣстны у насъ подъ именемъ Курильцовъ махнатыхъ, называютъ себя Аинами. Ихъ нынѣ очень мало и они живутъ только между округами Нотцамбу и Аткисъ, и называютъ теперь одно только мѣсто своего жительства словомъ Ѣссо; Японцы же весь островъ именуютъ Матсумай. Вѣроятно, что прежде поселенія здѣсь Японцовъ занимали весь островъ Аины и конечно называли оной Ѣссо. Послѣ же усилившіеся Японцы давали всѣмъ занятымъ ими здѣсь мѣстамъ свои имена; почему подлинно имя Ѣссо и должно было уступить чуждому Матсумай, коимъ называется также и главной здѣсь Японской городъ. Аины стѣснены столько, что жилища ихъ составляютъ округъ маловажный, удержавшій и понынѣ подлинное свое названіе. Естьли же они вытѣснены будутъ вовсе, то и имя Ѣссо совсѣмъ уповательно изтребится. Въ Нангасаки сказано было мнѣ, что Ѣссо и Матсумай означаютъ одну и ту же землю. Слово Оку-Ѣссо или большой Ѣссо принадлежитъ по произхожденію своему также, можетъ быть, Аинамъ, которые разумѣютъ подъ онымъ большой островъ Сахалинъ, хотя Японской Офицеръ увѣрялъ меня, что Аины именуютъ симъ названіемъ четыре южные Курильскіе острова: Кунаширъ, Чикотанъ, Итурупъ и Урупъ, о чемъ, помнится, читалъ я въ какой-то книгѣ. Какъ здѣсь, такъ и въ заливѣ Анива тщетно старался я узнать объ именахъ Шиша и Чока, подъ коими Лаперузъ, бывшій у западнаго берега Сахалина, означилъ острова Ѣссо и Сахалинъ. Оныя здѣсь совсѣмъ неизвѣстны. Можетъ быть жители западнаго берега называютъ островъ Сахалинъ Чока, такъ какъ и жители южной части называютъ его Карафуто, сѣверную же часть онаго, какъ сказываютъ, именуютъ Санданъ. Желательно, что бы всѣ Географы согласились одинако называть острова, лежащіе къ сѣверу отъ Японіи[2]; поелику оные съ равнымъ правомъ можно называть многими именами, какъ то напримѣръ южной: Ѣссо, Матсумай или же Матмай, Шиша[3], а сѣверной: Сахалинъ, Чока, Санданъ, Карафуто и Оку-Ѣссо.
Мнѣ кажется что, имена Сахалинъ и Ѣссо, какъ древнѣйшія и Географамъ болѣе извѣстныя, заслуживаютъ преимущество предъ прочими; а особливо въ разсужденіи Ѣссо не льзя уже сомнѣваться, что имя сіе есть древнѣйшее. Сіи доводы столь казались мнѣ достаточными, что я употребилъ на картахъ своихъ одни только названія Сахалинъ и Ѣссо.
Строгость Японскаго правительства даже и въ дальнѣйшихъ предѣлахъ ихъ владѣній сохраняется неослабно. Офицера никакъ не льзя было уговорить, чтобы принялъ малой подарокъ, которой предлагаемъ былъ ему Посланникомъ. Онъ не хотѣлъ даже выпить рюмки Японскаго Саки, единственнаго ихъ любимаго напитка. Главная его обязанность есть, чтобы смотрѣть за торговлею, производимою здѣсь Японскими купцами съ Аинами. Впрочемъ торговля сія кажется быть очень маловажною, поелику состоитъ въ вымѣниваніи сушеной рыбы и нѣкоторыхъ простыхъ разборовъ мягкой рухляди, какъ то лисицъ и волковъ, на табакъ, домашнюю деревянную лакированную посуду и сарачинское пшено, которое по мнѣнію моему мало Аинами употребляется, ибо они, подобно Камчадаламъ, питаются по большей части рыбою. Купцы для мѣны товаровъ бываютъ здѣсь только лѣтомъ; а потому и Офицеру, какъ онъ сказывалъ, позволено отъѣзжать на зиму въ Матсумай, гдѣ живетъ всегда его семейство. Сіе казалось мнѣ тѣмъ болѣе вѣроятнымъ, что здѣшнее его жилище ничѣмъ не лучше Аиноскаго, въ коемъ нѣтъ той чистоты и удобности, каковыя примѣчаются въ домахъ Японцевъ. Офицеръ разсказывалъ намъ очень много о Лаксманѣ, котораго хвалилъ онъ чрезвычайно, и сказалъ намъ нѣсколько Рускихъ словъ, коимъ отъ него научился. Онъ выпивъ у насъ чашку чаю, опрокинулъ оную на блюдичко, какъ то употребительно въ Россіи, для изъявленія, что болѣе уже пить не хочетъ. Мы сего не примѣтили, но онъ напомнилъ намъ, сказавъ: какъ мы могли забыть обыкновеніе Россійское? Посредствомъ извѣстныхъ ему Рускихъ словъ старался онъ испытать точно ли мы Россіяне, въ чемъ сомнѣвался до тѣхъ норъ, пока не увѣрился удовлетворительными съ нашей стороны отвѣтами. Онъ почиталъ насъ прежде Агличанами или Шведами. Болѣе всего не хотѣлъ онъ признать насъ Россіянами потому, что никто изъ насъ не имѣлъ косы, какую видѣлъ онъ у Лаксмана и у всѣхъ съ нимъ бывшихъ. Онъ разсказывалъ намъ о Россійскомъ кораблѣ, которой привезъ недавно въ Нангасаки пятерыхъ Японцевъ, претерпѣвшихъ у Россійскихъ береговъ кораблекрушеніе, прибавивъ, что второй разъ уже оказываютъ Россіяне такое великодушное благодѣяніе его соотечественникамъ. Услышавъ же, что это были мы самые, не мало тому удивился; и когда узналъ, что мы три недѣли только оставили Нангасаки, то удивлялся еще болѣе и казался быть нѣсколько обезпокоеннымъ. Наконецъ отъѣзжая съ корабля нашего просилъ онъ чрезвычайно, чтобъ мы какъ возможно скорѣе ушли въ море. При семъ представлялъ онъ намъ, что мѣсто, гдѣ стояли мы на якорѣ, крайнѣ опасно, что страшные тифоны случаются здѣсь весною и лѣтомъ весьма часто, и приводя многія другія столькоже слабыя причины, болѣе всего устрашалъ насъ множествомъ бумъ—бумъ, имѣющихъ скоро придти сюда изъ Матсумая къ неминуемой нашей гибели. Видѣвъ ясно, что оставаться намъ здѣсь долѣе будетъ безполезно, и что естествоиспытатели наши не могутъ имѣть въ виду богатой для себя жатвы, старался я всемѣрно увѣрить Офицера, что какъ скоро прочистится туманъ, и я увижу противулежащую земдю, то немедленно пойду въ море. Симъ казался онъ быть довольнымъ и мы разстались съ нимъ какъ добрые пріятели. Во весь сей день посѣщали насъ многіе Японскіе купцы и Аины. Послѣдніе привозили сушеныя сельди и мѣняли на платье и пуговицы. Или сельди были у нихъ слишкомъ дешевы, или цѣнили они пуговицы весьма дорого; потому что за одну мѣдную пуговицу давали отъ 50 до 100 селедокъ; первыхъ же товаръ состоялъ въ трубкахъ, лакированныхъ чашкахъ, а наиболѣе въ книгахъ съ соблазнительными рисунками, которыя должны составлять главное, а можетъ быть и единственное чтеніе Японцевъ; поелику не льзя статься, чтобъ оныя привезены были изъ Матсумая для продажи Аинамъ.
При входѣ въ заливъ Румянцова, находящійся на сѣверной сторонѣ острова Ѣссо, лежатъ два мыса; одинъ сѣвернѣйшая оконечность сего острова, а другой называемой Соя; они лежатъ между собою NOtO12O и SWtW12W въ разстояніи 14 миль. Заливъ сей, вдавшись далеко во внутренность острова къ югу, составляетъ другой меньшій заливъ, между мысомъ Румянцовымъ, и другимъ на 412 мили къ сѣверовостоку отъ перваго. При входѣ въ сей меньшій заливъ стали мы на якорь на глубинѣ 1012 саженей, грунтъ густой илъ, смѣшанной съ мѣлкимъ пескомъ. Поднятіе якоря стоило намъ немалаго труда. Глубина отъ якорнаго мѣста, по направленію залива уменьшается мало по малу отъ 10 до 7 саженей, которая и въ 2 миляхъ отъ берега почти такая же; въ разстояніи около одной мили 412 сажени, а въ 20ти саженяхъ отъ берега 8 и 10 футовъ. Грунтъ вездѣ одинаковъ. Время нашей здѣсь бытности было такъ кратко, что прикладнаго часа приливовъ опредѣлить мы не имѣли способа, однако примѣчанія на берегу удостовѣряли, что приливъ бываетъ немаловаженъ. Безпрестанной туманъ возпрепятствовалъ намъ узнать склоненіе магнитной стрѣлки; однако по наблюденіямъ, учиненнымъ предъ нашимъ сюда приходомъ и скоро по отбытіи въ проливъ Лаперузовъ можно заключить, что склоненіе тутъ нуль. Корабль нашъ стоялъ на якорѣ въ широтѣ 45°,24′,45″ N и долготѣ 218°,20′,00″ W; мысъ Румянцова лежитъ въ шир. 45°,25′,50″, долг. 218°,25′,30″[4]; мысъ Соя въ шир. 45°,31′,15″, долг. 218°,09′,00″.
13Маія 13го въ 6 часовъ утра погода прояснилась и мы увидѣли противулежащій берегъ Сахалина или Японской Карафуто. Вѣтръ продолжалъ дуть свѣжій отъ NO; но не взирая на сіе, снялись мы съ якоря и легли NNW. Скоро потомъ показался намъ Пикъ де Лангль. Я удерживаю сіе названіе, не уничтожая однако первоначальнаго имени Ріишери[5]. Лаперузъ по причинѣ высоты Пика и близости его къ Ѣссо конечно полагалъ, что это есть продолженіе перваго острова. Естьли бы мы не пошли проливомъ между симъ островомъ и Ѣссо, тогда и мы въ нѣкоторомъ отъ него разстояніи моглы бы подпасть той же погрѣшности[6].
Пикъ де Лангль лежитъ въ широтѣ 45°,11′,10″ N, и въ долготѣ 218°,47′,45″ W. Сіе опредѣленіе основано на многократныхъ астрономическихъ наблюденіяхъ и измѣреніяхъ многихъ угловъ въ разные дни, въ которые Пикъ былъ видѣнъ. На Лаперузовой картѣ показанъ онъ въ шир. 45°,23′ N, долг. 217°,50′ W отъ Гринвича. Издатель его путешествія въ примѣчаніи своемъ полагаетъ широту Пика 45°,15′[7]; однако то и другое несправедливо потому, что по румбамъ Лаперузовыхъ суточныхъ таблицъ и истинной Дажелетомъ исправленной долготы, выходитъ широта Пика де Лангль 45°,10′,48″, долгота же 218°,38′,10″. Итакъ разнствуетъ отъ опредѣленныхъ нами только 12″ въ широтѣ и 912 минутъ въ долготѣ. На Бротоновой картѣ показанъ сей островъ въ шир. 44°,50′ долг. 218°,57′; въ журналѣ же его ни долготы, ни широты не означено[8]. Неправильное означеніе положенія сего Пика на картахъ Лаперузова и Бротонова путешествій научаетъ, чтобы истинную долготу и широту всякаго примѣчательнаго мѣста вносить въ журналъ неминуемо. Въ противномъ случаѣ путетествующіе послѣ непремѣнно подвергаться будутъ частымъ погрѣшностямъ, естьли изъ пеленговъ и полагаемыхъ разстояній выводить то станутъ; сверхъ того бываетъ сіе сопряжено съ непріятными и часто тщетными трудами, когда румбы взяты не съ точностію, или при перепискѣ и печатаніи вкрадутся ошибки, чего рѣдко вовсе избѣгнуть можно. Испытавъ самъ собою то довольно, не упускалъ я никогда вносить въ журналъ широту и долготу каждаго примѣчательнаго мѣста. Такъ поступалъ Ванкуверъ, которому слѣдовать въ томъ обязанъ каждой мореплаватель. Ванкуверъ въ разсужденіи ясности и точности представляетъ образецъ достойный подраженія; сими качествами сравнялся онъ съ знаменитыми путешественниками, Кукомъ и Кингомъ. Итакъ опредѣленія долготъ и широтъ, въ журналѣ моемъ помѣщенныя, можно всегда принять истинными. Естьли оныя и будутъ гдѣ либо съ показанными на картѣ несходны; то это можетъ встрѣтиться во первыхъ рѣдко, во вторыхъ разности должны быть очень маловажны; поелику карты составлены подъ собственнымъ моимъ надзоромъ, и я часто свѣрялъ ихъ съ журналомъ.
Въ 7мъ часовъ по полудни находилась отъ насъ сѣверовосточная оконечность острова Рефуншери прямо на W въ разстояніи отъ 20 до 25 миль; южная же на SW, 70°. Островъ сей не малъ, средина онаго довольно возвышена, а отъ ней склоняется берегъ во всѣ стороны. Онъ лежитъ отъ острова Ріо-шери NWtN въ 9ти миляхъ[9]. Надобно думать, что Лаперузъ видѣлъ его также, но только въ дальнѣйшемъ разстояніи. Можетъ быть сей островъ есть та самая земля, которую назвалъ онъ мысъ Гиберъ (Guibert). Подъ симъ именемъ означаю я сѣверовосточную оконечность острова Рефуншери, лежащую по нашимъ наблюденіямъ подъ широтою 45°,27′,45″ и долготою 218°,56′,00″.
Мы проходили проливомъ Лаперузовымъ при перемѣнномъ вѣтрѣ отъ N, NO и OSO; глубина отъ якорнаго мѣста у Ѣссо увеличивалась мало по малу до 50 саженей, потомъ уменьшалась опять до 28 саженей. Грунтъ въ проливѣ на сторонѣ къ острову Ѣссо, состоитъ изъ мѣлкаго песку, но ближе къ берегамъ Сахалина изъ коралловъ и мѣлкихъ камней. Въ половинѣ 4го часа увидѣли мы на сѣверной сторонѣ югозападной оконечности Сахалина, небольшой круглой надводной камень, о коемъ Лаперузъ не упоминаетъ; онъ находится въ недальнемъ отъ земли разстояніи. Въ 5 часовъ показался намъ названный Лаперузомъ островъ Моннеронъ на NW; на NO же надводной камень (La Dangereuse) т. е. опасный. Названіе, весьма приличное; ибо камень почти равенъ съ поверхностію моря. Мы видѣли также и малой Лаперузомъ упоминаемой камень, находящійся у крайнѣйшей оконечности мыса Крильонъ. Въ 6 часовъ, по причинѣ слабаго вѣтра, поворотили къ S; чрезъ всю ночь было поперемѣнно безвѣтріе и малой вѣтерокъ отъ SW; глубина найдена 35 и 28 саженей, грунтъ мѣлкой каменистой съ кораллами. Теченіемъ несло корабль къ востоку. На разсвѣтѣ увидѣли мы весьма ясно продолженіе береговъ острова Ѣссо къ югу и востоку; ибо находились въ разстояиіи не болѣе 8 или 9 миль. Отъ мыса Соя простирается берегъ почти прямо къ востоку до одного немалаго залива, отъ коего склоняется вдругъ много къ югу. Послѣднее дальнѣйшее, нами видѣнное, мѣсто сѣверовосточнаго берега Ѣссо, былъ мысъ, на которомъ возвышаются снѣгомъ покрытыя горы, изъ коихъ одна довольно высока. Оный лежитъ въ 45°,21′, N и 217°,48′ W. Сего опредѣленія долготы и широты не смѣю я однако выдать точнымъ; потому что пасмурная погода препятствовала ясно видѣть берегъ и морской горизонтъ. Я назвалъ сей мысъ именемъ Капитана Шѣпа, путешествовавшаго вмѣстѣ съ Капитаномъ Фризомъ въ 1643 году, и бывшаго около сихъ мѣстъ.
Отсюда направилъ я свой путь къ заливу, называемому Анива. Хотя оный купно съ другимъ, извѣстнымъ подъ именемъ Терпѣніе (Patience) и были посѣщаемы Голландцами; однако, не взирая на то, желалъ я извѣдать Сахалинъ сколько возможно точнѣе, и хотѣлъ сдѣлать начало съ мыса Крильонъ , которой вмѣстѣ съ мысомъ Анива были послѣднія астрономически Лаперузомъ опредѣленныя мѣста острова Сахалина. Положимъ, что объ искуствѣ Голландскихъ мореходцевъ 17го столѣтія и не льзя сомнѣваться, и что великая похвала, приписываемая Лаперузомъ Капитану Фризъ, есть дѣйствительно справедлива; однако я ласкаюсь надеждою, что подробнымъ изслѣдованіемъ двухъ большихъ заливовъ, и строгимъ опредѣленіемъ предѣловъ оныхъ, сдѣлаю Географіи немаловажную услугу. Скоро и ясно покажу я, что Капитанъ Фризъ при описаніи того и другаго залива надѣлалъ весьма много погрѣшностей, которыя кажутся даже невѣроятными; слѣдовательно время, употребленное нами на точнѣйшее извѣданіе оныхъ, не можетъ почитаться потеряннымъ.
Въ 9 часовъ утра находился отъ насъ камень Опасный на W; мы прошли мимо его въ 212 миляхъ; въ сіе время глубина найдена 25 саженей, грунтъ мѣлкой камень. На вышеупомянутомъ камнѣ лежало множество сивучей, которыя производили чрезвычайной крикъ, такъ что мы могли оной весьма хорошо слышать. Сей камень лежитъ по нашимъ наблюденіямъ въ широтѣ 45°,47′,15″ и въ долготѣ 217°,51′,15″, въ 10 миляхъ отъ мыса Крильона на SO, 48°. Сіе опредѣленіе отходитъ мало отъ Лаперузова. Въ 10 часовъ 18 минутъ находился мысъ Крильонъ на W. Мысъ же Анива, показавшійся намъ еще на разсвѣтѣ, былъ на NO 79°; а въ 11 часовъ 38 минутъ лежалъ сей послѣдній на O. Опредѣленная въ полдень широта была 46°,3′,38″, которая отъ истинной не можетъ отходить ни на 10 секундъ; потому что погода была ясная и горизонтъ весьма чистой и наблюденія произведены были со всевозможною точностію. Мысъ Крильонъ лежитъ по наблюденіямъ нашимъ подъ 45°,54′,15″ и 218°,2′,04″.
Въ описаніи и на картѣ Лаперузова путешествія, показанъ мысъ Крильонъ подъ 45°,57′,00″ шир. N и 217°,06′,00″ долг. W отъ Гринвича или 140°,34′,00″ восточной отъ Парижа; но по Дажелетовымъ, прежде уже при описаніи острова Тсуса и Пика де Лангль упомянутымъ таблицамъ, разность между долготами, исправленною и опредѣленною на картѣ 11 Августа 1787, составляетъ—45′,21″[10]. Итакъ долгота мыса Крильонъ будетъ 140°,34′−45′,21″=139°,48′,39″ восточная отъ Парижа, или 217°,51′,21″ западная отъ Гринвича: то есть 1012 минутами восточнѣе нашей, такая же разность была у Пика де Лангль.
Западная сторона Анивскаго залива вездѣ весьма гориста; въ сіе время года покрыта была она мѣстами снѣгомъ; плоская нѣсколько уклонная гора, простирающаяся по направленію берега почти на NNO, отличается одна своею преимущественною высотою. Она покрыта была вся снѣгомъ. Берега состоятъ вообще изъ утесистыхъ камней. Хотя въ нѣкоторыхъ мѣстахъ и берегъ имѣетъ нѣкоторыя изгибы, но нигдѣ залива не примѣчено. Глубина въ разстояніи 7 или 8 миль, въ коемъ мы отъ берега плыли, найдена 25 и 35 саженей, грунтъ каменистой. Вся восточная сторона сего залива была намъ также видна, но по причинѣ дальнаго разстоянія не такъ явственно. Направленіе оной начинается отъ мыса Анива къ сѣверу, потомъ мало по малу склоняется къ западу даже до выдавшейся на западѣ малой оконечности, отъ коей до конца залива идетъ берегъ къ сѣверу. Сей мысъ, вѣроятно, есть тотъ самой, которой назвали Голландцы Тамари Анива. Я удерживаю какъ сіе названіе, такъ и заливъ Лососей котораго сѣвернѣйшую и западнѣйшую оконечность составляетъ Тамари Анива. Японское судно, видѣнное нами еще поутру, шло предъ нами. Когда мы стали къ нему приближаться, то поворотило оно къ восточной сторонѣ залива, гдѣ, какъ то мы послѣ узнали, имѣютъ Японцы большее селеніе, нежели въ заливѣ Лососей.
Въ 4 часа показался намъ на N Пикъ, по мнѣнію моему, тотъ самой, которой названъ Лаперузомъ Пикъ Бернизетъ. Въ 6 часовъ увидѣли мы конецъ залива; глубина уменьшалась постепенно отъ 30 до 712 саженей; грунтъ жидкой зеленой илъ. Въ 8 часовъ на упомянутой глубинѣ бросили мы якорь противъ Японскаго, какъ то мы послѣ узнали, селенія, предъ коимъ стояло на якорѣ судно. Пикъ Бернизетъ находился отъ насъ тогда на NO 5°; Тамари Анива на SO 80°; Японское селеніе на NW 49°; разстояніе отъ ближайшаго берега было 2 мили.
Въ 10 часовъ слѣдующаго утра поѣхалъ я съ посланникомъ на Японское судно, гдѣ приняли насъ весьма хорошо и угошали Саки, хлѣбомъ изъ сарачинской крупы и табакомъ. Японцы изъявили великую охоту промѣнять намъ на сукно нѣкоторыя свои маловажныя вещи; однако они боялись своихъ Офицеровъ, коихъ въ здѣшнемъ селеніи жило двое и которые, узнавъ о томъ, вѣрно отрубили бы имъ, по ихъ словамъ, головы.
Корабельщикъ сказалъ намъ, что онъ пришелъ изъ Осакка съ сарачинскою крупою и солью, а здѣсь беретъ пушной товаръ, изъ котораго показалъ намъ нѣсколько сортовъ, болѣе же всего сушеную рыбу. Въ самомъ дѣлѣ все судно его нагружено было послѣднею, положенною въ трюмѣ рядами, какъ будто въ бочкѣ, и посыпанною солью.
Крайнѣ любопытствовалъ я и здѣсь развѣдать о Карафуто. Первой вопросъ мой касался сего предмета. Корабельщикъ отвѣчалъ мнѣ, что островъ сей очень великъ и называется Японцами Карафуто, природными же жителями онаго Аинами Санданъ, и что Карафуто и Санданъ есть одинъ и тотъ же островъ; что онъ сѣверной стороны сего острова самъ собою узнать не имѣлъ случая, а слыхалъ, что оная отдѣляется отъ матерой земли столь мѣлкимъ каналомъ, что и его судно, имѣвшее въ грузу 8 или 9 футовъ, пройти не можетъ. Онъ, полагать надобно, разумѣлъ подъ симъ, каналъ Татаріи, которой по мнѣнію Лаперуза не судоходенъ, и о коемъ послѣ увѣрились, что нынѣ не существуетъ, а долженствовалъ существовать прежде и подать Япоицамъ причину къ такимъ объ немъ расказамъ.
Содержимые Японскимъ правительствомъ здѣсь и на сѣверной сторонѣ Ѣссо Офицеры обязаны только смотрѣть за торговлею, производимою Японцами съ Аинами. Учрежденіе по видимому весьма полезное; ибо купцы, коимъ предоставляется полная воля, не рѣдко причиняютъ угнѣтеніе и насиліе слабому народу. Но естьли сообщенныя мнѣ однимъ Японскимъ шкиперомъ, (которой въ Октябрѣ 1804го года претерпѣлъ у Курильскихъ острововъ кораблекрушеніе, и коего нашли мы по возвращеніи нашемъ изъ Японіи въ Камчаткѣ въ Іюнѣ 1805го) извѣстія справедливы, въ чемъ я не сумнѣваюсь; то виды Японскаго правительства въ семъ дѣлѣ не столь благонамѣренны.
Торговля сѣверныхъ жителей Японіи съ Карафутскими Аинами есть великой важности; потому что главнѣйшая ихъ жизненная потпребность состоитъ въ рыбѣ, привозимой съ сего острова. Японское правительство нѣсколько лѣтъ назадъ присвоило себѣ сію торговлю, и преобратило оную въ Императорскую Монополію. Хотя Японцы вообще не дерзаютъ роптать противъ мѣръ правительства, сколько бы оныя жестоки и несправедливы ни были, однако шкиперъ утверждалъ, что сія введенная Монополія возбуждаетъ въ народѣ сѣверной Японіи величайшее негодованіе; поелику правительство допускаетъ продавать рыбу, яко главнѣйшую тамошнюю пищу за весьма высокую цѣну, при чемъ и Императорскіе чиновники находятъ также свою выгоду. Корабельщикъ, казавшійся весьма умнымъ человѣкомъ, долженствовалъ имѣть очень хорошее понятіе о сей торговлѣ. Онъ участвовалъ въ ней самъ собою, и въ послѣднее свое плаваніе былъ занесенъ жестокою бурею къ Курильскимъ островамъ и подвергся бѣдствію. Мы могли замѣтить, что Японцы поселились здѣсь не давно; потому что домы Офицеровъ, а особливо анбары были совсѣмъ новы, нѣкоторые же еще не окончаны.
Здѣсь не посѣщали насъ Аины, какъ то было въ заливѣ Румянцова. Надежда наша запастися на нѣсколько дней рыбою въ семъ изобилующемъ оною заливѣ, названномъ Голландцами по множеству Лососей именемъ сей рыбы, оказалась вовсе тщетною. На разсвѣтѣ отправился Капитанъ Лейтенантъ Ратмановъ съ Естествоиспытателемъ Лангсдорфомъ въ Тамари Анива, для извѣданія восточной стороны сего залива, а особливо того мѣста, которымъ входило плывшее предъ нами судно. По полудни поѣхалъ я на берегъ, чтобы побывать въ селеніи Японцовъ и посмотрѣть ихъ факторію. Сильной бурунъ препятствовалъ намъ пристать на своихъ гребныхъ судахъ къ берегу; почему и должны мы были просить одного Аина, которой по добродушію своему согласился и перевозилъ насъ чрезъ бурунъ по два человѣка на своей лодкѣ. Берегъ покрытъ былъ также какъ и у залива Румянцова, камышемъ и осокою. Въ близи малой впадающій въ заливъ рѣчки, шириною въ устьѣ отъ 7 до 8 саженей, нашли мы множество согнившихъ древесныхъ листьевъ по крайней мѣрѣ на футъ глубиною. И здѣсь тщетно искали мы признаковъ весеннихъ. Японское селеніе разположено по обѣимъ сторонамъ упомянутой рѣчки. Оно состояло изъ нѣсколькихъ домовъ и осьми новыхъ анбаровъ, которые наполнены были почти всѣ рыбою, солью и сарачинскою крупою. Японскіе Офицеры казались быть весьма устрашены нашимъ приѣздомъ. Съ трепетомъ отвѣчали они на нѣкоторые, вопросы Посланника. При нихъ было около 20 Японцевъ и болѣе 50ти Аиновъ. Они, вѣроятно, опасались отъ насъ нападенія. Но когда узнали, что мы не имѣемъ ни малѣйшихъ непріятельскихъ намѣреній, то толпа разсѣялась. Въ рѣчкѣ стояло десять большихъ плоскихъ грузовыхъ лодокъ. Судя по множеству запаса, находившагося въ магазейнахъ, полагать надобно, что въ одно сіе селеніе должно приходить ежегодно не менѣе 10 или 12, судовъ во 100 или 120 тоновъ, каковыя употребляются обыкновенно Японцами для плаванія около своихъ береговъ. Капитанъ-Лейтенанть Ратмановъ нашелъ на берегу Тамари Анива другое селеніе, которое по увѣдомленію его должно быть больше перваго и вѣроятно есть главнымъ мѣстомъ Японской торговли, производимой ими въ Анивскомъ заливѣ. Онъ видѣлъ въ немъ 100 домовъ Аиноскихъ и болѣе 300 человѣкъ, занимавшихся чищеніемъ и сушеніемъ рыбы, пять малыхъ мачтовыхъ судовъ и одно большое, то самое, которое входило туда въ нашихъ глазахъ, и весъма много грузовыхъ лодокъ въ малой гавани, болѣе закрытой, нежели якорное мѣсто залива Лососей. Домы Японцевъ и ихъ анбары построены въ прекрасной долинѣ, чрезъ которую течетъ рѣчка, доставляющая чистую воду. Находившіеся въ ономъ Офицеры долженствовали быть чиновъ вышшихъ, нежели въ селеніи у залива Лососей; ибо послѣдніе имѣли по одной шпагѣ, первые же по двѣ, преимущество коимъ пользуются Японскіе военные. Они приняли нашихъ Офицеровъ наилучшимъ образомъ; угощали ихъ отмѣннымъ кушаньемъ изъ сарачинской крупы, рыбою и Саки, не оказывая ни малѣйшаго безпокойства или боязни.
Въ близости селенія у залива Лососей нашли мы нѣсколько Аиноскихъ хижинъ, сдѣланныхъ изъ коры древесной, похожихъ видомъ на солдатскія палатки. Двѣ изъ сихъ хижинъ покрыты были Японскими рогожами, изъ коихъ въ одной примѣтили много спрятавшихся женщинъ. Не льзя думать, чтобъ сіи бѣдныя хижины были и зимнимъ жилищемъ въ такомъ суровомъ климатѣ. Оныя конечно временныя, лѣтнія; зимнія же, уповательно, находятся отъ берега гораздо далѣе, куда проложены многія тропинки. Аины оставляютъ, можетъ быть, на лѣто зимнія свои жилища, и селятся на сіе время для рыбной ловли ближе къ берегу.
Широта якорнаго нашего мѣста была 46°,41′,15″, N, и долгота 217°,28′,00″, W. Японское селеніе, находящееся у устья малой рѣчки, лежало на NW, въ 212 миляхъ, и такъ широта онаго 46°,43′,00″. По картѣ открытій корабля Кастрикома, помѣщенной въ атласѣ Лаперузова путешествія подъ N 47, должно находиться устье сей рѣчки подъ 47°,35′. Погрѣшность въ широтѣ 52 минуты кажется невѣроятною. Можетъ быть Француская копія съ Фризовой карты снята невѣрно. Тамари Анива лежитъ по наблюденіямъ нашимъ подъ 46°,36′,20″ и 217°,8′,25″; итакъ въ опредѣленной до насъ широтѣ ея, нашлась погрѣшность 32 минуты. Глубина во всемъ заливѣ доказана на Голландскихъ картахъ также весьма невѣрно. Она уменьшается постепенно до четырехъ саженей. Грунтъ вездѣ твердой илъ, смѣшанной съ мѣлкимъ пескомъ. При входѣ въ заливъ у мыса Анива грунтъ каменистой, но на глубинѣ отъ 12 до 4хъ саженей илъ мягкой, зеленой. Заливъ Анива и служащій продолженіемъ ему заливъ Лососей, лежатъ въ одинакомъ направленіи отъ N къ S; а потому послѣдній и не защищенъ ни мало отъ господствующаго здѣсь южнаго вѣтра; слѣдственно и не обѣщаетъ безопаснаго якорнаго мѣста. Сверхъ того жестокой бурунъ причиняетъ великое затрудненіе въ приставаніи къ берегу, однако думать можно, что во время полной воды, приставать безопаснѣе. Японскія, плоскодонныя лодки ходятъ чрезъ буруны во всякое время. Въ продолженіи двусуточнаго нашего здѣсь пребыванія примѣтили мы, что ночью дуетъ слабо вѣтръ съ берега, у коего бываетъ тогда тихо; въ 7 же часовъ утра переходитъ онъ къ S, и дуетъ чрезъ весь день съ моря довольно сильно. Прикладнаго часа не могли мы опредѣлить съ точностію, однако я полагаю, что безъ дальней погрѣшности можно положить оный 412 часа. Гавань въ заливѣ Тамари Анива, которая осмотрѣна Капитанъ-Лейтенантомъ Ратмановымъ, хотя и защищена нѣсколько отъ южнаго вѣтра, однако такъ мала, что корабли нѣкоторой величины не могутъ стоять въ ней безопасно. Можетъ быть у мыса Анива нашлося бы лучшее мѣсто для пристани, но намъ, при выходѣ изъ залива во время сильнаго вѣтра и туманной погоды, не удалось осмотрѣть восточной стороны онаго, какъ то имѣлъ я намѣреніе. Естьли есть тамъ мѣсто для безопаснаго пристанища, то въ заливѣ семъ преимущественно можетъ какая либо промышленная Европейская нація завести селеніе. Оное служило бы мѣстомъ для складки Европейскихъ товаровъ. Симъ образомъ заведеніе торговли съ Японцами, Корейцами и Китайцами могло бы произведено быть всего удобнѣе. Сіи народы приходили бы тогда на судахъ своихъ въ заливъ Анива сами, для мѣны ихъ товаровъ на Европейскіе. Они сверхъ того произведенія свои стали бы мѣнять особенно на рыбу и пушной товаръ, какъ на такія вещи, которыя сдѣлались для нихъ необходимыми, и которыя можно промышлять здѣсь въ великомъ изобиліи. Даже и Камчатка удобно могла бы получать оттуда Европейскіе товары, хотя правда и за одни наличныя деньги, потому что оная, выключая малое количество соболей, не имѣетъ ничего такого, чтобы можно было здѣсь промѣнивать. Нигдѣ, можетъ быть, не находится такого великаго множества китовъ, какъ въ здѣшнемъ мѣстѣ. Даже и малый заливъ Лососей наполненъ былъ ими столько, что съ осторожностію должно было ѣздить на берегъ. Корабль нашъ при входѣ въ заливъ и выходѣ изъ онаго окруженъ былъ китами. Въ заливѣ Терпѣнія видѣли мы оныхъ едва ли не болѣе. Вѣроятно, что Японцы не начали еще заниматься китовою ловлею, которая доставила бы имъ выгоднѣйшую торговли отрасль, а особливо если находятся здѣсь, какъ то очень полагать можно, Кашелоты (Physeter Maerocephalus. Linn), коихъ жиръ и амбра очеыь дороги. Сіи двѣ вещи и самимъ Японцамъ весьма нужны; первая для употребленія на свѣчи, которыхъ расходится у нихъ весьма много; а вторая какъ главная вещь въ малой аптекѣ, каковую имѣетъ при себѣ всякой Японецъ. Японцы, превосходящіе въ любострастіи самыхъ Турокъ, часто употребляютъ послѣднюю для возбужденія онаго[11].
Позади залива Лососей лежитъ великая долина, орошаемая извивающеюся рѣчкою, по берегамъ коей, какъ выше сказано, разположено японское селеніе. Долина сія весьма удобна для землепашества. Въ лѣсахъ, находящихся по обѣимъ сторонамъ залива, должно быть много прекрасныхъ сосновыхъ деревьевъ, въ чемъ удостовѣрились мы довольно Японскими строеніями. Оныя могутъ быть употребляемы и на строеніе кораблей. Японскія плоскодонныя грузовыя лодки вѣрно сдѣланы въ здѣшнемъ мѣстѣ. У береговъ водятся устрицы и раки въ изобиліи. Дикія птицы привитаютъ здѣсь въ ненарушаемомъ покоѣ. Аины и начальники ихъ Японцы не имѣютъ ни одного ружья, по крайней мѣрѣ мы того не видали. Они бы не упустили показать намъ онаго, такъ какъ то сдѣлали они со своими копьями для возбужденія въ насъ къ нимъ уваженія. Рыба, какъ то уже упоминаемо было, составляетъ здѣсь великое богатство. Японцы для чищенія и сушенія оной въ обоихъ своихъ селеніяхъ, употребляютъ около 400 Аиновъ, которые также питаются только одною рыбою. Образъ ловли служитъ тому еще большимъ доказательствомъ. Сѣтей и неводовъ не употребляютъ; но во время низкой воды при отливѣ черпаютъ ведрами. Торговля рыбою столько важна, и для бѣдныхъ сѣверныхъ жителей Японіи такъ необходима, что ни самое строжайшее запрещеніе правительства не могло бы удержать ихъ отъ плаванія въ заливъ Аниву для полученія оной, какая бы нація имъ ни владѣла; можетъ быть могли бы они получать ее отъ овладѣвшихъ заливомъ Европейцевъ дешевлѣ, нежели отъ корыстолюбивыхъ своихъ Баніосовъ.
Чтожъ касается до овладѣнія Анивою, то оное можетъ произведено быть безъ малѣйшей опасности; поелику Японцы, имѣя крайній недостатокъ въ оружіи всякаго рода, не возмогутъ и подумать о сопротивленіи, по овладѣніи же Европейцами симъ мѣстомъ еще труднѣе будетъ Японскому правительству покуситься на обратное онаго отнятіе; ибо ему вопервыхъ не льзя ожидать никакихъ въ томъ успѣховъ, во вторыхъ оно должно опасаться, чтобъ не подать народу случая помыслить о слабости его могущества, что для него гораздо вреднѣе, нежели потеря всего Ѣссо. Но положимъ, что Японское правительство захотѣло бы употребить всѣ силы (чего никакъ полагать не можно) къ изгнанію оттуда Европейцевъ; то при совершенномъ недостаткѣ во всѣхъ пособіяхъ не льзя успѣть ему въ томъ ни мало. Безъ военныхъ кораблей и артиллеріи не могли бы Японцы отнять и у Аиновъ земли ни на шагъ, естьли бы послѣдніе храбро имъ сопротивлялись. Двухъ 16ти пушечныхъ катеровъ и 120 человѣкъ достаточно уже къ тому, чтобы при свѣжемъ вѣтрѣ потопить весь флотъ Японской, хотя бы было на немъ и 10,000 войска. Итакъ овладѣніе Анивою несопряжено ни съ малѣйшею опасностію. Я увѣренъ, что оное не стоило бы ни одной капли крови. Удержаніе же овладѣннаго мѣста было бы также не трудно, и потому, что въ сѣверной части Ѣссо не содержатъ Японцы никакого войска; можетъ быть и въ южной онаго очень мало. Большая часть острова сего пуста, необработана и покрыта высокими горами; почему походъ арміи изъ Матсумая въ сѣверную сторону Ѣссо долженъ быть чрезвычайно затруднителенъ. Впрочемъ препятствіе сіе не есть непреодолимо; ибо отъ одной только воли Ѣддоскаго Монарха зависитъ, чтобы принести на жертву многія тысячи; но перевозъ арміи въ Аниву вовсе для Японцовъ невозможенъ. Одинъ малой Европейской военной корабль достаточенъ въ семъ случаѣ къ уничтоженію всѣхъ военныхъ силъ Японскихъ, а одной малой батареи о 12 пушкахъ довольно уже къ удержанію войскъ отъ покушенія къ выходу на берегъ. Безспорно, что многіе не одобрятъ предполагаемаго мною насильственнаго овладѣнія симъ мѣстомъ. Однако почему преимущественнѣйшее право должны имѣть Японцы на владѣніе Сахалиномъ, нежели какая либо Европейская держава? Но главное дѣло справедливости состоитъ только въ томъ, чтобъ овладѣніе Анивою не произведено было безъ согласія настоящихъ жителей Аиновъ, которые признаться откровенно, едва ли выиграли что либо при такой перемѣнѣ. Мнѣ показалось, что Японцы поступаютъ съ ними человѣколюбиво. Но во всякомъ случаѣ зависитъ отъ правительства, принять такія мѣры, чтобы у Аиновъ не была похищена свобода, и чтобъ они не подвергались насиліямъ и притѣсненіямъ. Поелику предполагаемое поселеніе Европейцевъ на островѣ Сахалинѣ, какъ единственное средство къ участвованію въ Японской торговлѣ, естьли оная найдется выгодною, уповательно скоро послѣдуешъ; то и почелъ я за нужное упомянуть здѣсь въ краткихъ словахъ о возможности такого предпріятія. Агличане изъ Остъ-Индіи, а Гишпанцы съ Филипинскихъ острововъ удобно могли бы на сіе рѣшиться; Россіянамъ же способнѣе всего приступить къ тому изъ Камчатки или восточнаго края Сибири, но они предпріять сего на первой случай, кажется, не могутъ; какъ по причинѣ неустроившагося еще непрерывнаго сообщенія моремъ между Европейскими и сѣверо-восточными Азіятскими ихъ владѣніями, такъ и наипаче по недостатку въ людяхъ, которыхъ въ восточной Сибири и Камчаткѣ чрезвычайно мало. Но естьли Россія будетъ имѣть способы и вознамѣрится приступить къ тому; то я почитаю гораздо выгоднѣе завести селеніе на берегахъ Анивы, нежели на Урупѣ.
При семъ поставляю я не излишнимъ сообщить такъ же свои примѣчанія (сколько бы онѣ недостаточны ни были) и о природныхъ жителяхъ Ѣссо и южной части Сахалина. Народъ сей, столь мало знаемый Европейцами, заслуживаетъ, чтобъ сдѣлать извѣстными, по крайнѣй мѣрѣ нѣкоторыя отличительныя ихъ своиства. Выше уже упомянуто, что собственное имя жителей острова Ѣссо есть Аинъ. Симъ же именемъ называются и южные Сахалинцы. Ихъ ростъ, одѣяніе, образъ лица и языкъ доказываютъ, что они оба одного произхожденія. Почему Капитанъ корабля Кастрикома хотя и былъ въ Анивѣ и Аткизѣ, но не узнавъ пролива Лаперузова, могъ остаться при мнѣніи, что оба сіи мѣста находятся на одномъ и томъ же островѣ. Итакъ все сообщаемое мною объ Аинахъ относится какъ до жителей Ѣссо, такъ и южной части Сахалина. Они должны составлять тотъ самой народъ, которой со времени Шпангберга называется мохнатыми Курильцами.
Аины средняго и всѣ почти равнаго роста; не выше 5ти футовъ и 2 или 4 дюймовъ; цвѣтъ лица такъ теменъ, что близко подходитъ къ черному, борода густая и большая, волосы черные и жесткіе, висящіе къ низу, по которымъ, выключая бороду, походятъ на Камчадаловъ; но только черты лица ихъ гораздо правильнѣе. Женщины чрезвычайно безобразны: весьма темный цвѣтъ ихъ, черные какъ уголь чрезъ лице висящіе волосы, синія губы и насѣченныя на рукахъ изображенія при не чистомъ и не опрятномъ одѣяніи не удобны къ тому, чтобъ онѣ могли понравиться. Таковы были тѣ, которыхъ видѣли мы на сѣверной оконечности Ѣссо. На берегу Анивскаго залива имѣли мы правда случай видѣть нѣсколько молодыхъ женщинъ и дѣвушекъ, въ глазахъ коихъ свѣтился огнь живости, почему многіе изъ насъ не почитали ихъ безобразными; однако я признаюсь откровенно, что отвращеніе мое къ онымъ было таковое же, каковое и къ первымъ. Впрочемъ надобно отдать имъ справедливость въ томъ, что онѣ чрезвычайно скромныхъ нравовъ и представляютъ собою совершенную противуположность въ отношеніи къ Нукагивскимъ и Отагитскимъ женщинамъ. Скромность ихъ простирается даже до застѣнчивости, чему, можетъ быть, виною ревность ихъ мужей и бдительность родителей. Онѣ не выходили ни на минуту изъ хижинъ, когда мы были на берегу, оказывали величайшее замѣшательство, когда Г-нъ Тилезіусъ снималъ съ нѣкоторыхъ изъ нихъ портреты. Аины болѣе всего отличаются добросердечіемъ, изображающимся ясно въ чертахъ лица ихъ. Примѣченные нами поступки ихъ подтверждали то совершенно. Игра ихъ лицъ и тѣлодвиженіе при первомъ взглядѣ предубѣждаютъ въ пользу ихъ нравственности. Хищничество, общій порокъ дикихъ народовъ южныхъ острововъ восточнаго океана, имъ совсѣмъ чуждо. Въ бытность нашу въ заливѣ Румянцова привозили они на корабль рыбу и отдавали намъ оную, не требуя за то ничего; когда же мы предлагали имь подарки, то они сколько оными ни любовались, однако не хотѣли признавать ихъ своими, покуда изъ разныхъ знаковъ нашихъ не увѣрились, что вещи сіи точно отданы имъ въ собственность. Въ заливѣ Лососей не имѣли мы случая испытать обстоятельнѣе ихъ безкорыстія, потому что они на корабль не пріѣзжали, что уповательно запрещено было имъ Японцами.
Одѣяніе Аиновъ состоитъ по большей части изъ кожъ дворныхъ собакъ и тюленей. Я видѣлъ нѣкоторыхъ однако и въ другомъ платьѣ, подобномъ Камчадальской паркѣ, которая не иное что есть, какъ просторная рубашка, надѣваемая сверху на нижнее платье. Жители берега Анивы одѣты были всѣ въ шубы. Сапоги свои дѣлаютъ они изъ кожъ тюленьихъ. Женское платье вообще изъ оныхъ же. На берегу залива Румянцова видѣлъ я двухъ женщинъ, изъ коихъ на одной была медвѣжъя а на другой собачья шуба; на прочихъ же платье изъ желтой грубой ткани изъ басты, въ чемъ удостовѣрились мы въ ихъ хижинахъ; у нѣкоторыхъ обшито было оно сукномъ синимъ. Подъ симъ верхнимъ платьемъ носятъ онѣ другое тонкое изъ бумажной ткани, вымѣниваемой вѣроятно у Японцевъ. Здѣсь не видалъ я ни накомъ сапоговъ, каковые носятъ жители Анивскаго берега. Вмѣсто оныхъ употребляются всѣми Ядонскія соломенныя туфли. Нѣкоторые только надѣваютъ короткіе чулки, сшитые изъ тойже грубой ткани, изъ коей ихъ верхнее платье, прочія же всѣ ходятъ въ однихъ туфляхъ, не прикрывая впрочемъ ничемъ ногъ своихъ. Таковое великое различіе въ одѣяніи Аиновъ острова Ѣссо и Сахалина должно произходить отъ большаго благосостоянія послѣднихъ, которые кажутся быть бодрѣе и веселѣе первыхъ. Но что сему причиною? превосходнѣйшее ли изобиліе въ рыбѣ и пушномъ товарѣ, доставляющемъ имъ чрезъ постоянную торговлю съ Японцами всегдашнюю выгоду, или меньше зависимое отъ Японцовъ ихъ положеніе? того достовѣрно утверждать не могу; однако полагаю первую причину основательнѣе. Теплыхъ шапокъ не видалъ я ни на одномъ; большая часть не покрываютъ ничѣмъ головы своей; на нѣкоторыхъ только были соломянныя шляпы, имѣющія видъ конуса. Обычая стричь волосы, думаю, не имѣютъ, не взирая на то, что я видѣлъ нѣсколько человѣкъ, у коихъ до полголовы оные острижены. Вѣроятно, что это были только подражатели Японцевъ. Женщины, даже самыя молодыя, не украшаютъ ничѣмъ ни головы, ни шеи, ни носа, ни ушей своихъ; одни только губы натираютъ вообще синею краскою, чрезъ что Европейцу, привыкшему любоваться цвѣтомъ розовымъ, кажутся очень отвратительны. Мущины одни, да и то не многіе, имѣли серги, состоящія въ простыхъ кольцахъ изъ желтой мѣди. Мнѣ удалось вымѣнять пару серегъ у одного молодаго человѣка. Онѣ состояли изъ серебрянныхъ колецъ, изъ коихъ въ каждомъ было по большему зерну искуственнаго бисера, бусомъ называемаго. Лаперузъ говоритъ, что ему случилось видѣть такія же у одного изъ жителей береговъ залива де Лангль. Молодый человѣкъ, коему принадлежали вымѣненныя мною серги, цѣнилъ оныя очень дорого. Великой трудности стоило ему выпустить ихъ изъ рукъ своихъ. Два раза бралъ онъ серги назадъ и увеличивалъ цѣну. Старой кафтанъ, два бумажныхъ платка и листъ жести склонили его наконецъ къ тому, что онъ мнѣ ихъ отдалъ. Впрочемъ мѣдныя пуговицы и поношеное платье были такія вещи, на которыя охотнѣе промѣнивали они намъ свои трубки и другія малости, не имѣвшія для насъ иной цѣны, кромѣ ихъ рѣдкости.
Хижины жителей береговъ Анивы видѣли мы только лѣтнія, какъ уже упомянуто выше; на берегахъ же залива Румянцова казались быть оныя лѣтними и зимними вмѣстѣ. Двѣ нами видѣнныя состояли изъ одной большой избы съ сѣнями, въ близости коихъ находились сушильни для рыбы. Сіи жилища построены однако некрѣпко и непрочно. Естьли оныя не покрываются снѣгомъ также, какъ въ Камчаткѣ, то конечно крайнѣ холодны во время жестокихъ зимъ, каковымъ непремѣнно здѣсь быть должно; поелику въ половинѣ Маія показывалъ термометръ теплоты только три градуса. По среди избы стоялъ великой очагъ. Въ томъ домѣ, въ которомъ мы были, сидѣло и грѣлось около очага все семейство, составлявшее около 10 лицъ. Домашнія вещи были: большая кровать, покрытая Японскою рогожею, нѣсколько сундуковъ, боченковъ и кадокъ. Вся ихъ посуда Японской работы и большая часть лакированная. Внутреннее убранство домовъ, Камчадаламъ, а еще болке Алеутамъ и жителямъ Кадьяка совсѣмъ неизвѣстное, показываетъ лучшее ихъ предъ оными состояніе. Великой запасъ полуочищенной рыбы, хотя и противенъ нѣсколько для зрѣнія и запаха, однако нуженъ имъ, поелику составляетъ ихъ пищу и богатство. Жилища ихъ по большой части разсѣяны по берегу. Мы не примѣтили ни малѣйшихъ слѣдовъ землепашества, даже и никакихъ овощей огородныхъ. Нигдѣ не видали мы ни дворовыхъ птицъ ни другихъ животныхъ. Однихъ только собакъ держатъ они въ великомъ множествѣ. Лейтенанту Головачеву удалось видѣть въ заливѣ Мордвинова на западномъ берегу залива Терпѣнія 50 собакъ въ одномъ мѣстѣ. Оныя вѣроятно употребляются для зимней ѣзды, ибо на берегу Анивы видѣли мы однѣ санки, подобныя во всемъ Камчадальской нартѣ. Сабачьи мѣхи составляютъ здѣсь также, какъ и въ Камчаткѣ, важную для одѣянія потребность. Удивительно было для насъ, что жители сѣверной части Ѣссо употребляютъ только одну снѣжную воду, не взирая на то, что вода въ рѣчкѣ, въ заливъ впадающей, весьма хороша. Думать должно что жестокой продолжительныхъ зимъ холодъ дѣлаетъ невозможнымъ брать рѣчную воду, не такъ то близкую къ нѣкоторымъ жилищамъ, почему и уповательно, что они къ снѣжной водѣ столько привыкли, что предпочитаютъ ее, пока имѣть могутъ, рѣчной водѣ. Всеобщимъ, господствующимъ здѣшнихъ жителей обычаемъ кажется быть тотъ, чтобы воспитывать въ каждомъ домѣ молодаго медвѣдя, (по крайней мѣрѣ я и Офицеры видѣли оныхъ въ каждомъ, безъ изключенія домѣ, въ коемъ только быть случалось), которой имѣетъ свое мѣсто въ углу жилой избы и конечно долженъ быть безпокойнѣйшимъ сочленомъ цѣлаго семѣйства. Одному изъ нашихъ Офицеровъ желалось купить себѣ такого молодаго медвѣдя. Онъ давалъ за него суконной сертукъ. Хотя Аины цѣнятъ сукно весьма дорого, потому что и Японцы не могутъ ихъ снабжать онымъ, однако владѣвшій медвѣдемъ не хотѣлъ разстаться со своимъ воспитанникомъ.
Не льзя требовать, чтобы я могъ сказать что либо обстоятельно и утвердительно о вѣрѣ и образѣ правленія Аиновъ, поелику мы находились между оными столь краткое время, въ которое основательныхъ по симъ предметамъ наблюденій произвести было не можно. Впрочемъ судя по малолюдію сего народа думать надобно, что оной управляется по образу Патріарховъ. При посѣщеніи нашемъ одного Аинскаго жилища на берегу залива Румянцова примѣтилъ я въ семействѣ онаго, состоявшемъ изъ 10 человѣкъ, щастливѣйшее согласіе или, почти можно сказать, совершенное между сочленами его равенство. Находившись нѣсколько часовъ въ ономъ не могли мы никакъ узнать главы семейства. Старѣйшіе не изъявляли противъ молодыхъ никакихъ знаковъ повелительства. При одѣленіи ихъ подарками, которые принимали они весьма охотно, не показалъ никто ни малѣйшаго вида неудовольствія, что ему досталось меньше, нежели другому. Такое между ими согласіе и кротость нравовъ должны привлекать къ нимъ любовь путешественниковъ. Ни громкаго разговора, ни неумѣреннаго смѣха, а еще мецѣе спора не примѣтили мы вовсе. Они принимали насъ съ величайшимъ добродушіемъ и наперерывъ оказывали намъ всякаго рода услуги. Съ величайшимъ удрвольствіемъ разстилали они для насъ около очага свои рогожки; при отъѣздѣ нашемъ, безъ всякаго съ нашей стороны приглашенія спѣшили стаскивать съ берега въ воду свои лодки, чтобы отвезти насъ на нашу шлюпку, которая по мѣлководію находилась въ нѣкоторомъ разстояніи, какъ скоро увидѣли только, что матрозы наши начали раздѣваться для перенесенія насъ на оную. Скромность ихъ чрезвычайна; они никогда ничего не требуютъ и не просятъ, даже и даваемое имъ принимаютъ сумняся, дѣйствительно ли то для нихъ назначено. Симъ отличаются они много отъ западныхъ жителей Сахалина, которымъ Лаперузъ невеликую похвалу приписываетъ. Такія подлинно рѣдкія качества, коими обязаны они не возвышенному образованію, но одной только природѣ, возбудили во мнѣ то чувствованіе, что я народъ сей почитаю лучшимъ изъ всѣхъ прочихъ, которые донынѣ мнѣ извѣстны.
О малолюдствѣ сего народа, а особливо на островѣ Ѣссо мною уже упомянуто. Мы нашли на сѣверной оконечности только восемь домовъ. Если положить, что въ каждомъ изъ оныхъ живетъ по десяти человѣкъ, то выдетъ всѣхъ въ округѣ семъ живущихъ только восемдесятъ. Далѣе во внутренность земли не имѣютъ они, уповательно, никакихъ жилищъ, потому что питаются одною рыбою, а для того и должны жить на берегу моря. На берегахъ залива Лососей и Тамари-Анива хотя и было Аиновъ до 300 человѣкъ, но какъ мы находились тамъ во время рыбной ловли, и поелику Японцы преимущественно заготовляютъ въ семъ мѣстѣ великой запасъ рыбы, то полагать надобно, что они приглашаютъ къ тому и жителей береговъ другихъ ближайшихъ заливовъ. Сіе доказывается не только на краткое время построенными въ близости Японской факторіи Аинскими хижинами, но и многими видѣнными нами въ заливѣ Мордвинова почти пустыми домами, въ которыхъ находилось столь много разныхъ домашнихъ вещей, что по всякому вѣроятію заключить должно, что въ оныхъ обитаютъ большія семейства, которыя на то время оставили ихъ.
По древнимъ извѣстіямъ объ островѣ Ѣссо, должны жители онаго быть мохнатые. Китайцы, вѣроятно первые узнавшіе сей островъ, описываютъ его великимъ, наполненнымъ дикимъ народомъ, которой имѣетъ все тѣло, мохнатое и столь длинныя бороды, что должно поднимать оныя, если пить надобно. Голландцы, бывшіе въ извѣстной Экспедиціи 1643го года подъ начальствомъ Капитана Фриса, а Россіяне въ 1739мъ году подъ начальствомъ Спанберга, подтвердили сіе описаніе, не взирая на то, что Езуитъ Гіеронимъ Данжелисъ, бывшій первой изъ Европейцевъ на Ѣссо 1620го года, упоминаетъ только о большихъ и густыхъ бородахъ, а о мохнатости тѣла не говоритъ ни слова. Многія извѣстія согласно объявляютъ, что жители Ѣссо должны быть дѣйствительно мохнаты, но я, узнавъ то самъ собою, признаю повѣствованія сіи неосновательными. Во время бытности нашей на сѣверной оконечности Ѣссо осматривалъ я нѣсколько человѣкъ изъ тамошнихъ жителей; но, кромѣ широкой и густой бороды, закрывающей большую часть лица, не нашелъ ни малѣйшихъ признаковъ мохнатости. Въ заливѣ Анива смотрѣлъ у многихъ грудь, руки и ноги, и удостовѣрился также, какъ и на Ѣссо, что большая часть Аиновъ не болѣе имѣютъ на тѣлѣ своемъ волосъ, какъ нѣкоторые и изъ Европейцевъ. Лейтенантъ Головачевъ видѣлъ, правда, на берегу Мордвинова залива шестилѣтняго мальчика, имѣвшаго по всему тѣлу волосы, однако онъ, осмотрѣвъ отца его и другихъ многихъ взрослыхъ, нашелъ ихъ подобными въ томъ совершенно Европейцамъ. Не отвергая свидѣтельствъ о семъ предшествовавшихъ мореходцевъ, заслуживающихъ, конечно, вѣроятіе, признаюсь, что повѣствованія о мохнатости Аиновъ, равно и жителей южныхъ острововъ Курильскихъ кажется слишкомъ увеличены, и что мохнатость не есть общее тѣлесное свойство сего народа, по крайней мѣрѣ не въ такой степени, въ какой по стариннымъ извѣстіямъ предполагать бы то слѣдовало.
Примѣчанія[править]
- ↑ Существованіе острововъ Кунаширъ, Чикотанъ и Итурупъ со временя путешествія Лаксмана въ 1792 году, и Лейтенантовъ Хвостова и Давыдова въ 1806 и 1807 годахъ не подлежишъ болѣе никакому сумнѣнію.
- ↑ Что лежащій сѣвернѣе не есть островъ, а полуостровъ, того намъ не было еще извѣстно.
- ↑ Со времени же Бротона еще и Инзу.
- ↑ По опредѣленію Капитана Бротона шир. 45°,25′ N, долг. 141°,27′ O или 218°,33′ W.
- ↑ Капитанъ Бротонъ называетъ островъ сей Пикомъ, однако говоритъ притомъ, что собственное имя онаго есть Тимоши (Timoshee), другаго же лежащаго отъ него къ сѣверу Тиши (Teeshee), какъ то сказывалъ ему бывшій у него на кораблѣ природный житель перваго острова. Но Японской Офицеръ, посѣщавшій насъ въ заливѣ Румянцова и бывшіе съ нимъ Аины на вопросъ нашъ, какъ называются сіи острова? единогласно отвѣчали: Ріишери и Рефуншери. Отъ Лейтенантовъ Хвостова и Давыдова увѣдомился я, что природные житеди объявили имъ названіе сихъ острововъ Ріошери и Рефун-шери; на Японскихъ картахъ означены они Рійсери и Рефунисери. Малая разность произходитъ отъ выговора. Я удержалъ преимущественно названіе, сообщенное мнѣ отъ Г. Лейтенантовъ Хвостова и Давыдова, потому, что они, бывъ сами на сихъ островахъ, могли вѣрнѣе узнать истинныя ихъ названія.
- ↑ Сколь легко можно обмануться по одному виду береговъ, слѣдующій примѣръ служитъ тому доказательствомъ. Капитанъ Бротонъ держалъ курсъ свой западнѣе отъ Пика де Лангль и находился въ такомъ разстояніи, которое возпрепятствовало ему увидѣть малую часть берега Ѣссо между 45°,00′ и 45°,15′ широты; почему онъ и заключилъ, что сѣверная часть Ѣссо составляетъ особенной островъ. Бывшая у него Японская карта, вѣроятно, была подобная нашей, на коей показаны къ сѣверу отъ Ѣссо островъ Чика или Карафуто, что и утвердило его, конечно, болѣе еще въ семъ мнѣніи. Мимо самаго сего берега острова Ѣссо, проходили мы въ разстояніи не болѣе 212 или 3 миль; а иначе могли бы принять Бротоново мнѣніе справедливымъ.
- ↑ Въ астрономическомъ Францускомъ календарѣ показана опять широта и долгота другая, а именно шир. 45°,20′ N, долг. 139°,42′ O отъ Парижа или 217°,58′ W отъ Гринвича.
- ↑ Бротонъ полагаетъ широту сѣверозападной оконечности острова Ѣссо весьма сходную съ опредѣленною нами; почему и думать надобно, что при сочиненіи карты вкралась погрѣшность. Сіе усмотрѣть можно изъ таблицъ Бротонова журнала, гдѣ показано, что 7го Сентября 1797го года въ полдень найдена широта 45°,44′ и что въ сіе время лежалъ Пикъ на SO 80, въ 36 миляхъ. Откуда выходитъ широта Пика 45°,09′, а не 44°,50′, какъ на его картѣ показано. Зри Бротоново путешествіе страниц. 290 и 387 въ подлинникѣ, изданномъ въ 4ть, 1804го года.
- ↑ Капитанъ Бротонъ, бывшій ближе, нежели мы, къ сему острову, полагаетъ длину онаго 12 миль, въ направленіи NtO и StO и говоритъ, что онъ какъ на семъ островѣ такъ и на Ріо-шери, видѣлъ жилища.
- ↑ Истинная долгота 11го Августа 1787 года по таблицамъ Дажелета, исправленная для хронометра No. 19 есть 139°,38′,39″. По картѣ лежитъ полуденная точка сего дня въ долготѣ 140°,24′; почему разность 45′,21″.
- ↑ Г-нъ Кемферъ сообщаетъ въ окончаніи описанія своего Японіи, рецептъ о составленіи сего средства, доставленный ему однимъ изъ врачей Японскихъ.
