Милостивый Государь, господинъ редакторъ! Позвольте мнѣ просить васъ помѣстить въ уважаемой газетѣ вашей нѣсколько словъ по поводу пріѣзда сюда медіума Слэда, такъ какъ въ ней уже не разъ печатались сообщенія о недавнемъ пребываніи его въ Берлинѣ.
Прежде всего я долженъ сказать, почему этотъ медіумъ пріѣхалъ сюда теперь, когда — что онъ и самъ понимаетъ — намъ, русскимъ, въ данное время не до него и не до спиритизма вообще. Пріѣхалъ онъ сюда въ силу контракта, заключеннаго мною съ нимъ въ 1876 г. отъ имени нѣкоторыхъ лицъ, желавшихъ, приглашеніемъ его въ Петербургъ, оказать содѣйствіе нашей существовавшей тогда спиритической коммисіи. Между тѣмъ, къ сожалѣнію, коммисія наша повела дѣло такъ, что я и профессоры Бутлеровъ и Вагнеръ вынуждены были отказаться отъ дальнѣйшаго въ ней участія, а коммисія воспользовалась этимъ, чтобъ прекратить начатое изслѣдованіе. Пріѣздомъ своимъ Слэдъ выполнилъ свое обязательство. Это далось ему не легко.
Едва пріѣхалъ онъ въ Лондонъ, лѣтомъ 1876 года, какъ подвергся судебному преслѣдованію со стороны профессора Ланкестера, исполнившагося глубокаго негодованія но поводу сенсаціи, произведенной Слэдомъ даже въ средѣ ученаго англійскаго міра. Нашей публикѣ, разумѣется, неизвѣстно, что на бывшемъ въ 1876 г. годовомъ собраніи британской ассоціаціи для преуспѣянія наукъ профессоръ физики дублинскаго университета, Барретъ, прочелъ записку о своихъ наблюденіяхъ въ области медіумизма и сомнамбулизма и объ опытахъ своихъ со Слэдомъ, и внесъ предложеніе объ образованіи коммисіи для изслѣдованія медіумическихъ явленій. Профессоръ Ланкестеръ воспылалъ гнѣвомъ, и, наивно заявивъ, «что пора остановить подобное легковѣріе», отправился на сеансъ къ Слэду съ тѣмъ, чтобъ изобличить его плутни. Оклеветать медіума вещь нетрудная; возникъ процессъ; изобличенія не послѣдовало, и приговоръ полицейскаго суда былъ кассированъ въ высшей инстанціи. Процессъ кончился только весною 1877 года; ѣхать сюда Сладу было уже поздно, и вскорѣ была объявлена война…
Осенью прошлаго года Слэдъ пріѣхалъ въ Берлинъ и началъ давать тамъ сеансы. Первые репортеры, не стѣсняясь, заявили о томъ, что видѣли; «просвѣщенный городъ» всполошился. Буря поднялась противъ человѣка, дерзающаго называть себя медіумомъ, а не фокусникомъ. Если медіумъ, то ясно что обманщикъ, и обманъ его долженъ бытъ изобличенъ… Обратились къ экспертамъ. Фокусникъ Германъ сразу все объяснилъ, и объясненіе это было пространно изложено въ «С.-Петербургскихъ Вѣдомостяхъ» въ нумерѣ отъ 19-го ноября.
Защитники спиритизма обратились къ другому фокуснику — Беллакини; этотъ занялся Слэдомъ обстоятельно, имѣлъ съ нимъ нѣсколько сеансовъ и далъ формальное заявленіе, засвидѣтельствованное нотаріальнымъ порядкомъ, что «при имѣвшихъ мѣсто обстоятельствахъ и условіяхъ, объясненіе произведенныхъ опытовъ посредствомъ фокусничества абсолютно невозможно». Сущность этого заявленія была также сообщена въ «С.-Петербургскихъ Вѣдомостяхъ» № 347 причемъ редакція спрашиваетъ: «почему показаніе фокусника Беллакини ставится выше показаній фокусника Германа!» Фокусникъ Германъ никакого показанія не далъ, а только редакція «Berliner Tageblatt», какъ сказано въ вашей газетѣ, «добилась отъ него разоблаченія этихъ мошенничествъ». Но для нѣмецкой печати это было все, что нужно: она подхватила ихъ съ восторгомъ, осмѣяла Беллакини, осыпала бранью Слэда и требовала отъ полиціи, чтобы она какъ можно скорѣе выпроводила его изъ стѣнъ Берлина.
Когда Слэдъ пріѣхалъ сюда, мнѣ очень интересно было провѣрить «разоблаченія» профессора Ланкестера и фокусника Германа и сравнить ихъ съ тѣмъ, что я до сихъ поръ только читалъ о Слэдѣ и что побудило меня пригласить его. Одна изъ интересныхъ особенностей его медіумизма состоитъ въ томъ, что когда онъ держитъ аспидную доску на половину или три четверти подъ столомъ, кусочекъ грифеля, положенный на доску, пишетъ самъ собою. По заявленію Слэда, письмо это совершается какою-то разумною силою, дѣйствующею помимо его. По объясненію Ланкестера, Слэдъ просто пишетъ у себя на колѣняхъ и готовое письмо подсовываетъ подъ столъ. По объясненію Германа, Слэдъ, подводя доску подъ столъ, пишетъ на нижней сторонѣ ея грифелемъ, вставленнымъ въ наперстокъ, который онъ незамѣтно надѣваетъ на палецъ и сбрасываетъ съ его.
Чтобъ провѣрить, такъ ли это дѣлается, я поступилъ слѣдующимъ образомъ: купилъ двѣ аспидныя доски, фабрики Вагнера, № 8-й, и помѣтилъ ихъ особымъ знакомъ на той сторонѣ, гдѣ напечатана фирма фабрики. Затѣмъ, изъ грифельнаго карандаша я паломалъ нѣсколько брусочковъ грифеля въ 1/8 вершка, и со всѣмъ этимъ отправился къ Слэду. Когда мы усѣлись за ломберный раскинутый столъ, я взялъ одну изъ своихъ досокъ, положилъ на нее кусочекъ грифеля — на ту сторону, гдѣ былъ штемпель фирмы — и подалъ ее Слэду; онъ взялъ ее такъ, что большой палецъ былъ сверху рамки, и подвелъ ее подъ откинутую доску стола почти вплоть; большой палецъ его и часть рамки аспидной доски оставались наружѣ; лѣвая рука его лежала на столѣ. Это было днемъ, и мы сидѣли у самаго окна. Вскорѣ послышалось царапанье, какъ бываетъ при письмѣ грифелемъ; когда царапанье прекратилось, Слэдъ тихонько выдвинулъ изъ подъ стола остальную часть доски, и на той самой сторонѣ, гдѣ былъ штемпель и мой значекъ, было написано нѣсколько словъ въ отвѣтъ на поставленный мною вопросъ. Кусочекъ грифеля лежалъ у послѣдняго штриха и, при разсмотрѣніи, соотвѣтствовавшій уголокъ его былъ потертъ. Слѣдовательно, было написано не на нижней сторонѣ доски, а на верхней, приложенной къ столу, мною указанной и помѣченной; слѣдовательно, доска не была ни подмѣнена, ни перевернута, и грифель былъ не слэдовскій, а мой. Въ продолженіе сеанса, такое писаніе повторялось отъ 5-ти до 6-ти разъ, въ отвѣтъ на разные вопросы. Чтобы убѣдиться, наконецъ, въ томъ, что Слэдъ не писалъ на указанной сторонѣ моимъ же грифелемъ, въ тѣ разы, когда случалось, что рука его уходила, вмѣстѣ съ доскою, подъ столъ, я воспользовался тѣмъ моментомъ, когда доска, совершенно чистая, стала въ обычную позицію, съ пальцами Слэда наружи, и заявилъ, что самъ продиктую ту фразу, которая должна быть написана. Я ее сказалъ, и фраза эта была немедленно написана, покуда я глазъ не спускалъ съ неподвижной доски. Слѣдовательно, фраза эта не была подготовлена Слэдомъ какимъ бы то ни было образомъ. Этого мало: Слэдъ вытеръ написанное губкою и далъ доску товарищу моему по сеансу, чтобы тотъ одинъ держалъ ее подъ столешницею, вплоть къ ней, а самъ обѣ руки свои положилъ на столъ; повторилось явственное для слуха писаніе, которое и оказалось все на той же сторонѣ доски. Слэдъ опять стеръ ее, накрылъ доску другою доскою и, взявъ ихъ въ правую руку, держалъ ихъ все время надъ столомъ, на нашихъ глазахъ; повторилось тоже явленіе межъ двухъ досокъ. Все это совершилось въ какіе нибудь полчаса времени.
Такимъ образомъ мы получили: 1) Движеніе неодушевленнаго предмета (грифеля) безъ прикосновенія къ нему. 2) Разумное содержаніе въ результатѣ этого движенія, и 3) Графическое доказательство его реальности.
Что общаго между тѣми условіями, въ которыхъ этотъ фактъ совершался при мнѣ, и тѣмъ, чтò опубликовали профессоръ Ланкестеръ и фокусникъ Германъ? Что это происходитъ такъ, какъ я говорю, въ этомъ можетъ убѣдиться каждый, если не съ перваго, то послѣ нѣсколькихъ сеансовъ съ Слэдомъ, такъ какъ не всякій сеансъ бываетъ одинаково удаченъ, и тому, кто далъ бы себѣ трудъ вывести меня изъ этого заблужденія, я сказалъ бы искреннее, большое спасибо… Слэдъ остановился въ «Hotel de Іа Раіх» и доступенъ каждому.
Покуда обрушивалась и свирѣпствовала въ Берлинѣ буря брани и клеветы на злосчастнаго медіума за то, что онъ не хотѣлъ признать себя фокусникомъ, въ тихомъ пристанищѣ лейпцигскаго университета производились съ нимъ опыты тремя извѣстными профессорами, которые и убѣдились, что имѣютъ дѣло не съ фокусами, а съ новыми для науки явленіями. Результатъ этихъ опытовъ былъ поразителенъ, и никто не подивился ему столько, какъ самъ медіумъ, ничего подобнаго до тѣхъ поръ въ своемъ репертуарѣ не имѣвшій. Часть этихъ опытовъ только что обнародована въ книгѣ извѣстнаго профессора астрономіи и физики Цёльнера: «Wissenschaftliche Abhandlungen von F. Zӧllner. Leipzig. 1878» (см. стр. 725); второй томъ печатается.
Честь и слава новымъ борцамъ правды и науки, ступающимъ на огненную почву медіумизма!.. Безсильны предубѣжденіе и страсти противъ могущественнаго свидѣтельства явленіи, въ природѣ существующихъ.
Примечания[править]
- ↑ Письмо это перепечатывается здѣсь потому, что пріѣздъ Слэда въ Петербургъ находится въ связи съ исторіей нашей коммисіи. Онъ свидѣтельствуетъ о томъ, что я, согласно моимъ заявленіямъ (см. стр. 28, 92, 144), дѣйствительно, не теряя времени, хлопоталъ о приглашеніи медіумовъ для коммисіи, и что коммисія, возложивъ на меня порученіе, которое — она очень хорошо знала — было сопряжено съ немалою затратою труда, времени и денегъ, нисколько не стѣснилась отказаться отъ сдѣланныхъ мною приглашеній. Противно постановленію своему отъ 11 ноября 1875 г. (стр. 31), она отказалась отъ продленія своихъ занятій далѣе мая 1876 г. (стр. 92, 119).