Былъ Садко молодецъ, молодой Гусляръ,
Какъ начнетъ играть, пляшетъ младъ и старъ.
Какъ начнутъ у него гусли звончаты пѣть,
Тутъ выкладывать мѣдь, серебромъ гремѣть.
5 Такъ Садко ходилъ, молодой Гусляръ,
И богатъ бывалъ отъ пѣвучихъ чаръ.
И любимъ бывалъ за напѣвы струнъ,
Такъ Садко гулялъ, и Садко былъ юнъ.
Загрустилъ онъ разъ: „Больно бѣденъ я,
10 Пропадетъ вотъ такъ вся и жизнь моя“.
Закручинился онъ, къ Ильменю пришелъ,
Гусли звончаты взялъ, зазвенѣлъ лѣсъ и долъ.
Заходила волна, загорѣлась волна,
Всколыхнулась со дна вся вода-глубина.
15 Онъ такъ разъ проигралъ, проигралъ онъ и два,
А на третій мелькнула предъ нимъ голова.
Водный Царь передъ нимъ, словно бѣлый пожаръ,
Разметался, встаетъ, смотритъ юный Гусляръ.
„Все, что хочешь, проси“. — „Дай мнѣ рыбъ золотыхъ“.
20 — „Опускай невода, много вытащишь ихъ“.
Трижды бросилъ въ Ильмень онъ свои невода,
Рыбой бѣлой и красной дарила вода,
И пока допѣвалъ онъ напѣвчатый стихъ,
Далъ Ильмень ему въ неводъ и рыбъ золотыхъ.
25 Положилъ онъ всю рыбу на полныхъ возахъ,
Онъ въ глубокихъ ее хоронилъ погребахъ.
Черезъ день онъ пришелъ и открылъ погреба, —
Эхъ Садко молодецъ, вотъ судьба такъ судьба:
Тамъ, гдѣ красная рыба — несчетная мѣдь,
30 Тамъ, гдѣ бѣлая — се́ребра полная клѣть,
А куда положилъ онъ тѣхъ рыбъ золотыхъ,
Все червонцы лежатъ, сколько ихъ, сколько ихъ!
Тутъ Гусляръ молодой сталъ богатый Купецъ,
Гость Богатый Садко. Ну Гусляръ молодецъ!
35 Онъ по Новгороду ходитъ и глядитъ.
„Гдѣ товары тутъ у васъ?“ онъ говоритъ.
„Я ихъ выкуплю, товары всѣ до-тла“.
Вѣчно молодость хвастливою была.
„Я сто тысячей казны вамъ заплачу.
40 Гдѣ товары? Всѣ товары взять хочу“.
Онъ поитъ Новогородскихъ мужиковъ,
Во-хмѣлю-то напоить онъ всѣхъ готовъ.
Выставляли тутъ товаровъ безъ конца,
Да не считана казна у молодца.
45 Все купилъ онъ, все, что было, онъ скупилъ,
Онъ, сто тысячей отдавъ, богатымъ былъ.
Теремъ выстроилъ, въ высокомъ терему
Камни ночью самоцвѣтятся во тьму.
Онъ Можайскаго Николу сорудилъ,
50 Онъ всѣ маковицы ярко золотилъ.
Изукрашивалъ иконы по стѣнамъ,
Чистымъ жемчугомъ убралъ иконы намъ.
Вызолачивалъ онъ царскія врата,
Предъ жемчужной — золотая красота.
55 А какъ въ Новгородѣ снова онъ пошелъ,
Онъ товаровъ на полушку не нашелъ,
И зашелъ тогда Садко во темный рядъ,
Черепки, горшки тамъ битые стоятъ.
Усмѣхнулся онъ, купилъ и тѣ горшки:
60 „Пригодятся“, говоритъ, „и черепки“,
„Дѣти малые“, молъ, „будутъ въ нихъ играть,
Будутъ въ играхъ про Садко воспоминать.
Я Садко Богатый Гость, Садко Гусляръ,
Я люблю, чтобы плясалъ и младъ и старъ.
65 Гусли звончаты недаромъ говорятъ:
Я Садко Богатый Гость, весенній садъ!“
Вотъ по Морю, Морю синему, средь пѣнистыхъ зыбей,
Выбѣгаютъ, выгребаютъ тридцать быстрыхъ кораблей.
Походили, погуляли, торговали далеко,
70 А на Соколѣ на свѣтломъ ѣдетъ самъ купецъ Садко.
Корабли бѣгутъ проворно, Соколъ лишь стоитъ одинъ,
Видно чара тутъ какая, есть рѣшеніе глубинъ.
И промолвилъ Гость Богатый, говоритъ Садко Купецъ:
„Будемъ жеребья метать мы, на кого пришелъ конецъ“.
75 Всѣ тутъ жеребья метали, написавши имена, —
Всѣ плывутъ, перо Садково поглотила глубина.
Дважды, трижды повторили, — валъ взметнется, какъ гора,
Ничего тотъ валъ не топитъ, лишь хмѣлева нѣтъ пера.
Говоритъ тутъ Гость Богатый, говоритъ своимъ Садко:
80 „Видно часъ мой подступаетъ, быть мнѣ въ Морѣ глубоко,
Я двѣнадцать лѣтъ по Морю, Морю синему ходилъ,
Дани-пошлины я Морю, возгордившись, не платилъ.
Говорилъ я: Что мнѣ море? Я плачу кому хочу.
Я гуляю на просторѣ, мигъ забавъ озолочу.
85 А ужь кланяться зачѣмъ же! Кто такой, какъ я, другой?
Видно, Море осерчало. Жертвы хочетъ Царь Морской“.
Говорилъ такъ Гость Богатый, но, безстрашный, гусли взялъ,
Въ валъ спустился — тотчасъ Соколъ прочь отъ мѣста побѣжалъ.
Далеко ушелъ. Надъ Моремъ воцарилась тишина.
90 А Садко спустился въ бездну, онъ живой дошелъ до дна.
Видитъ онъ великую тамъ на днѣ избу,
Тутъ Садко дивуется, узнаетъ судьбу.
Раковины свѣтятся, мѣсяцы дугой,
На рѣзныхъ палатяхъ самъ тамъ Царь Морской.
95 Самоцвѣтны камни съ потолка висятъ,
Жемчуга такіе — не насытишь взглядъ.
Лампы изъ коралла, изумрудъ — вода,
Такъ бы и осталась тамъ душа всегда.
„Здравствуй“, Царь Морской промолвилъ Гусляру,
100 „Ждалъ тебя долгонько, помню я игру.
Что жь, разбогатѣлъ ты — гусли позабылъ?
Ну-ка, поиграй мнѣ, звонко, что есть силъ“.
Сталъ Садко тутъ тѣшить Воднаго Царя,
Заиграли гусли, звономъ говоря,
105 Заиграли гусли звончаты его,
Царь Морской — плясать, не помнитъ ничего.
Голова Морского словно сѣна стогъ,
Пляшетъ, размахался, бьетъ ногой въ порогъ,
Шубою зеленой бьетъ онъ по стѣнамъ,
110 А вверху — тамъ Море съ ревомъ льнетъ къ скаламъ
Море разгулялось, тонутъ корабли,
И когда бы сверху посмотрѣть могли,
Видѣли бъ, что нѣтъ сильнѣе ничего,
Чѣмъ Садко и гусли звончаты его.
115 Наплясались ноги. Царь Морской усталъ.
Гостя угощаетъ, Гость тутъ пьянымъ сталъ.
Развалялся въ Морѣ, на цвѣтистомъ днѣ,
И Морскія Дѣвы встали какъ во снѣ.
Царь Морской смѣется: „Выбирай жену.
120 Ту бери, что хочешь. Лишь бери одну“.
Тридцать красовалось передъ нимъ дѣвицъ
Бѣлизною груди, красотою лицъ.
А Садко причудникъ: ту, что всѣхъ скромнѣй,
Выбралъ онъ, Чернава было имя ей.
125 Спать легли, и странно въ глубинѣ морской
Раковины рдѣли, мѣсяцы дугой.
Рыбы проходили въ изумрудахъ водъ,
Видѣло мечтанье, какъ тамъ китъ живетъ,
Сколько травъ нездѣшнихъ смотритъ къ вышинѣ,
130 Сколько тайнъ сокрыто на глубокомъ днѣ.
И Садко забылся въ красотѣ морской,
И жену онъ обнялъ лѣвою ногой.
Что-то колыхнулось въ сердцѣ у него,
Вспомнилъ, испугался, что ли, онъ чего.
135 Только вдругъ проснулся. Смотритъ — чудеса:
Новгородъ онъ видитъ, свѣтятъ Небеса,
Вонъ, тамъ храмъ Николы, то его приходъ,
Съ колокольни звонъ къ заутрени зоветъ.
Видитъ — онъ лежитъ надъ утренней рѣкой,
140 Онъ въ рѣкѣ Чернавѣ лѣвою ногой.
Корабли на Волхѣ свѣтятъ далеко.
„Здравствуй, Гость Богатый! Здравствуй, нашъ Садко!“
