Слово «спиритизмъ» принадлежитъ французамъ, между тѣмъ какъ англичане и большая часть нѣмцевъ придерживаются названія «спиритуализмъ»; но, мнѣ кажется, удобнѣе обозначеніе «спиритуализмъ» сохранить для метафизическаго воззрѣнія противоположнаго матеріализму и согласно этому, для устраненія недоразумѣній, назвать новымъ выраженіемъ «спиритизмъ» объясненіе медіумическихъ явленій содѣйствіемъ духовъ съ того свѣта. Въ области спиритизма перевѣсъ на сторонѣ американско-англійскаго направленія, которое не принимаетъ перевоплощенія, но основывается главнымъ образомъ на христіанскомъ вѣрованіи въ безсмертіе. Во Франціи господствуетъ направленіе, приданное этому вопросу Алланомъ Кардекомъ, а именно придерживающееся индѣйскаго вѣрованія, что душа должна перевоплощаться въ новыхъ тѣлахъ до тѣхъ поръ, пока не достигнетъ состоянія совершенства, опредѣленнаго Богомъ. Въ Германіи существуетъ кругъ приверженцевъ трансцендентальнаго индивидуализма Гелленбаха. Индивидуализмъ этотъ принимаетъ возможность перевоплощенія, не считая его однако необходимымъ, и отличается отъ французскаго спиритизма главнымъ образомъ тѣмъ, что онъ медіумическимъ «сообщеніямъ» придаетъ весьма мало вѣса, тогда какъ французское вѣрованіе считаетъ ихъ чрезвычайно важными.
Число спиритическихъ газетъ весьма значительно; въ «Psychische Studien» приводится 50 такихъ газетъ, съ которыми этотъ журналъ состоитъ въ обмѣнѣ, и въ самой Германіи существуетъ ихъ пять. Большая часть ихъ исполнена невѣроятнаго отсутствія критики и крайняго легковѣрія; хуже всѣхъ въ этомъ отошеніи американскія извѣстія, и значеніе ихъ уменьшается притомъ еще тѣмъ, что именно въ Америкѣ обманы профессіональныхъ медіумовъ достигаютъ своего апогея. Между нѣмецкими спиритическими журналами особое мѣсто занимаетъ ежемѣсячникъ «Psychische Studien» (Лейпцигъ, у Освальда Мутце, съ 1874 г.); ихъ редакторъ докторъ Виттихъ особенно въ послѣднее время энергично и съ критическимъ остроуміемъ защищаетъ теорію Кокса психической силы и галлюцинацій, являясь противникомъ гипотезы духовъ. Характеристично для всего этого движенія, что такая попытка одного изъ редакторовъ, заставить слышать гласъ разсудка и поднять свой журналъ до научнаго уровня, можетъ осуществляться лишь сопутствуемая пререканіями съ издателемъ и съ большинствомъ сотрудниковъ, и что первымъ послѣдствіемъ такой попытки было возникновеніе нѣсколькихъ газетъ, вступившихъ въ конкурренцію съ этимъ журналомъ. Такъ какъ большая часть подписчиковъ на спиритическія газеты нисколько не интересуется научнымъ объясненіемъ явленій, а руководствуется только интересами сердца — стремленіемъ видѣть ихъ вѣру въ безсмертіе подкрѣпленною медіумическими явленіями, то для нихъ предметъ теряетъ всякій интересъ, какъ скоро потеряна эта надежда.
Когда хотятъ знакомиться съ литературой спиритовъ, то должно встать на точку зрѣнія психіатра, который заставляетъ своихъ паціентовъ дать возможно точное опредѣленіе ихъ иллюзій. У кого нѣтъ достаточно терпѣнія, чтобы проникнуть въ кругъ представленій и въ типическій способъ выраженія ихъ заблужденій и чувствовать себя тутъ дома, тотъ никогда не доберется до психологическихъ причинъ этихъ ложныхъ представленій. Что сомнамбулъ воплощаетъ въ образы и олицетворяетъ по возможности представленія своего грезящаго средняго мозга, — это является психологическою необходимостью, лежащею внѣ воли сомнамбула; точно такъ-же психологическую необходимость представляетъ и то, что личность, находящаяся въ состояніи скрытаго сомнамбулизма, приписываетъ постороннимъ невидимымъ персонифицированнымъ интеллектамъ тѣ разумныя проявленія своего сомнамбулическаго сознанія, которыя не признаетъ своими его обычное явное, бодрственное сознаніе.
Если та дѣятельность, посредствомъ которой безсознательная разумность скрытаго сомнамбулическаго сознанія производитъ эти явленія, обусловливается невольными и безсознательными импульсами средняго мозга, медіума (все равно — относится-ли эта дѣятельность къ мускуламъ конечностей, или къ органамъ голоса, или къ неизвѣстнымъ еще нервнымъ силамъ, способнымъ къ механической дѣятельности), то самъ медіумъ неизбѣжно будетъ признавать результаты этой дѣятельности себѣ чуждыми и будетъ приписывать ихъ вліянію упомянутыхъ олицетворенныхъ интеллектовъ. Если, далѣе, съ такими явленіями связывается способность сомнамбула вызывать въ сензитивныхъ присутствующихъ галлюцинаціи нѣсколькихъ органовъ чувствъ одновременно, то присутствующіе будутъ очень склонны считать эти одновременныя галлюцинаціи зрѣнія, слуха и осязанія, вслѣдствіе ихъ «осязаемости», объективными и реальными; и если, еще далѣе, констатируется у многихъ свидѣтелей согласіе въ этихъ внушенныхъ галлюцинаціяхъ, то у нихъ, какъ и у внушающаго сомнамбула, едва-ли останется какое нибудь сомнѣніе въ реальности явленій.
Всѣ эти ошибочныя умозаключенія совершаются съ такой же психологической законностью, какъ и самыя заблужденія чувствъ. Если отвлеченное мышленіе и обсуждаетъ заблужденіе чувствъ, то послѣднее тѣмъ не менѣе не прекращается вслѣдствіе этого, а продолжаетъ являться каждый разъ, какъ скоро возобновляются условія, опредѣляющія его появленіе. При нѣкоторыхъ медіумическихъ явленіяхъ, — въ особенности, при передачѣ галлюцинацій третьему лицу — почти необходимое условіе состоитъ, повидимому, въ томъ, чтобы внушающій сомнамбулъ былъ достаточно увѣренъ въ реальности своихъ олицетворенныхъ грезъ; обстоятельство это дѣйствуетъ, по крайней мѣрѣ, благопріятно для свидѣтелей явленій. Изъ этого понятно, почему свидѣтели встрѣчаютъ все большее и большее богатство явленій, по мѣрѣ того какъ растетъ ихъ спиритическое вѣрованіе, и что упорный скептицизмъ, не желающій войти въ кругъ представленій медіума — хотя бы то лишь по наружности — дѣйствуетъ парализующимъ образомъ на силы, производящія явленія.
Изъ этихъ предварительныхъ замѣчаній видно, что въ той области явленій, на которую опирается спиритизмъ, приходится имѣть дѣло съ условіями опыта, существенно отличными отъ тѣхъ условій, которыя имѣются при опытахъ съ неорганическими веществами или органическими тѣлами. Лишь небольшая часть медіумическихъ явленій принадлежитъ области чисто физической; но и эта часть по своему происхожденію связана съ психическими условіями — съ настроеніемъ, довѣріемъ, ненарушимымъ спокойствіемъ медіума. Очевидно, совершенно непростительно натуралисту отказываться отъ изслѣдованія этихъ явленій въ силу того что они связаны съ условіями, установленіе которыхъ въ каждое данное время не лежитъ во власти изслѣдователя. Когда хотятъ изслѣдовать паразита кротовъ или глисту, водящуюся въ кузнечикахъ, то, само собою разумѣется, необходимо прежде всего изловить крота или кузнечика, чтобы отыскать въ нихъ этихъ животныхъ. Если изслѣдованію подлежитъ извѣстная форма сумашесствія, то надобно идти въ домъ умалишенныхъ, гдѣ есть такіе больные. Если хотятъ изслѣдовать электрическаго ската или угря, то надобно велѣть прислать ихъ себѣ оттуда, гдѣ они водятся. Точно также, при желаніи изучать анормальныя явленія человѣческой природы, надобно отыскивать личностей, одаренныхъ анормальнымъ организмомъ или вызвать таковыхъ къ себѣ. Нерѣдко и лабораторные опыты зависятъ отъ такихъ сложныхъ условій, что изслѣдователь не можетъ ручаться за ихъ успѣхъ въ каждомъ данномъ случаѣ; но это не уменьшаетъ доказательности удачныхъ опытовъ. Если электрическая рыба больна или истощена вслѣдствіе путешествія, то опыты надъ нею будутъ также неудовлетворительны, какъ и опыты съ медіумомъ, который боленъ. Когда влажность атмосферы переходитъ за извѣстныя границы, то опыты съ электрической машиной также не удаются, какъ иногда и опыты съ медіумами. Но все это не должно препятствовать изученію анормальныхъ явленій.
Хуже чѣмъ зависимость отъ медіумовъ и ихъ расположенія — это борьба противъ намѣреннаго обмана, — обстоятельство, съ которымъ не приходится считаться изслѣдователю электрическаго ската. Но здѣсь можно напомнить объ области душевныхъ и нервныхъ болѣзней, о гистеріи и сомнамбулизмѣ, гдѣ врачу и теоретику тоже приходится бороться съ самыми утонченными поползновеніями къ обману, которыя однако-же не уменьшаютъ его рвенія. Отъ воображаемаго лица, олицетворяемаго его фантазіей, сомнамбулъ получаетъ указанія, которымъ онъ въ точности слѣдуетъ, вполнѣ вѣря, что дѣлаетъ лишь совершаемое чрезъ него этой личностью, и, въ своемъ нормальномъ состояніи, сомнамбулъ поручится совершенно добросовѣстно, что онъ ничего не знаетъ о явленіяхъ и считаетъ ихъ непосредственнымъ продуктомъ дѣятельности упомянутыхъ фантастическихъ личностей. Точно также медіумъ въ состояніи сомнамбулизма можетъ играть роль духа и дѣлать такія вещи, о которыхъ онъ потомъ, въ нормальномъ состояніи, ничего не знаетъ, и которыя онъ, на основаніи свидѣтельства. присутствующихъ, долженъ считать за непосредственныя дѣйствія духовъ.
Какъ тѣсно и тонко переплетены добросовѣстность и обманъ у истеричныхъ — объ этомъ знаетъ только тотъ, кто ближе занимался подобными больными, не поддаваясь обману съ ихъ стороны. Между тѣмъ всѣ медіумы не только магнетизеры, но вмѣстѣ съ тѣмъ и явные или скрытые сомнамбулы, и всѣ они безъ исключенія — индивидуумы съ извѣстнымъ разстройствомъ нервной системы; а именно низшіе и средніе нервные центры у нихъ слишкомъ самостоятельны и независимы отъ высшаго центра задерживающаго рефлексы, — центра сознательнаго самообладанія; другими словами, они также истеричны, какъ и немедіумичные сомнамбулы, не смотря на свое кажущееся полное здоровье[1]); свои дѣйствія они совершаютъ въ состояніи явнаго или скрытаго сомнамбулизма, т. е. находятся при этомъ въ самыхъ благопріятныхъ условіяхъ для совершенія безсознательнаго или полусознательнаго обмана. Они твердо убѣждены въ томъ, что имъ помогаютъ духи и, въ тоже время, сознаютъ, что они составляютъ какое-то необходимое для дѣйствія духовъ условіе, т. е. что духи могутъ дѣйствовать только при ихъ помощи. Развѣ далеко послѣ этого отъ старанія съ ихъ стороны содѣйствовать духамъ въ достиженіи желаемыхъ результатовъ, причемъ граница между вполнѣ невольнымъ, полуневольнымъ и свободнымъ такимъ содѣйствіемъ совершенно теряется? Можно-ли вообще понятіе о «полной вмѣняемости» прилагать къ такому состоянію духа, при которомъ общая органо-психическая энергія дѣлится между бодрствующимъ сознаніемъ и сознаніемъ сомнамбулическимъ, оставляя для перваго лишь нѣкоторую, большую или меньшую часть своего нормальнаго напряженія?
Мнѣ кажется, было бы очень странно, если бы нормальный человѣкъ вздумалъ выдавать себя за медіума. Очевидно, къ этому всего способнѣе были бы фокусники; но они предпочитаютъ производить свои явленія передъ большимъ кругомъ лицъ, тогда какъ медіумы принуждены довольствоваться доходомъ съ болѣе ограниченнаго кружка. Приходилось слышать о многихъ медіумахъ, сдѣлавшихся фокусниками, но неизвѣстно ни одного фокусника, который бы сдѣлался медіумомъ.
Приходится стало быть принять, что никто не выступитъ въ качествѣ медіума, не замѣтивши въ себѣ предварительно анормальныхъ способностей и силъ. Небольшая доза этихъ способностей и силъ есть повидимому у каждаго человѣка, но въ такой незначительной степени, что онъ не въ состояніи произвести посредствомъ нихъ что нибудь необыкновенное. Въ Англіи, говорятъ, есть 3 %, а въ Сѣв. Америкѣ, гдѣ воздухъ болѣе сухъ, до 5 % настолько медіумичныхъ личностей, что стоитъ заботиться о развитіи ихъ способности. У женщинъ эти анормальныя предрасположенія развиваются чаще, чѣмъ у мужчинъ; у худощавыхъ и нервныхъ организмовъ — чаще, чѣмъ у полныхъ; у молодыхъ индивидуумовъ — чаще, чѣмъ у старыхъ, и чаще — до половой зрѣлости, чѣмъ послѣ нея.
Медіумъ, открывшій свои способности, бываетъ столь же изумленъ явленіями, какъ и окружающіе его; ему нужно продолжительное упражненіе, чтобы пріобрѣсти такое господство надъ своими средними нервными центрами, которое позволило бы ему собственной волей приводить себя въ состояніе, способствующее появленію феноменовъ. При продолжающемся упражненіи, явленія становятся разнообразнѣе и сильнѣе, и извѣстность медіума возрастаетъ, — онъ скоро получаетъ приглашенія къ посѣщенію другихъ городовъ и земель за извѣстное вознагражденіе. Если прежде его побуждало тщеславіе, то теперь присоединяется и денежный интересъ; медіумъ оставляетъ свое прежнее положеніе и дѣлается профессіональнымъ. Ему непріятно брать деньги за неудачные сеансы, но онѣ нужны для жизни — и онъ начинаетъ помогать духамъ, чтобы удовольствовать зрителей.
Профессіональному медіуму платятъ за каждый сеансъ: чѣмъ больше сеансовъ, тѣмъ больше денегъ. Но каждый сеансъ требуетъ напряженія нервной системы и дѣлаетъ медіума все нервнѣе, истеричнѣе и безсильнѣе. Покамѣстъ достаетъ первоначальнаго запаса силъ юности, — дѣло идетъ ладно, а потомъ исчерпанныя медіумическія силы начинаютъ убывать, явленія становятся рѣже и слабѣе. Между тѣмъ извѣстность медіума распространяется. Это доставляетъ ему болѣе приглашеній, чѣмъ сколько онъ можетъ принять; онъ видитъ деньги передъ собою и не можетъ добыть ихъ. Тутъ уже искушеніе помогать духамъ становится настоятельнымъ.
Почти ни одному профессіональному медіуму не удается избѣжать этой фазы паденія своей медіумичности, и надобно много силы характера для того чтобы возвратиться къ своему прежнему занятію послѣ долгой скитальческой жизни. Нѣкоторые медіумы предпочитаютъ дѣлаться антиспиритами и забавлять публику тѣми фокусами, которыми они помогали духамъ во время своей медіумической карьеры. Этимъ они обыкновенно зарабатываютъ гораздо больше, чѣмъ настоящими медіумическими явленіями. Нѣкоторыя медіумическія явленія, по преимуществу годныя для большаго круга зрителей (напр., чтеніе мыслей при прикосновеніи или при помощи направляющаго невольнаго дѣйствія мышцъ), разрабатываются въ особенности, причемъ антиспиритизмъ служитъ вывѣской для пріобрѣтенія надлежащаго довѣрія. Вмѣстѣ съ тѣмъ фокусничество продолжается, и публика еще гораздо вѣрнѣе бываетъ обманута такими антиспиритами, чѣмъ спиритическими медіумами. Многіе медіумы доходятъ наконецъ до полнаго разстройства тѣла и духа, становятся болѣзненными, впадаютъ въ меланхолію и оканчиваютъ сумасшествіемъ или самоубійствомъ. Это относится не только къ американскимъ медіумамъ, но также и къ индѣйскимъ, хотя послѣдніе никогда не дѣлаютъ своей способности средствомъ для пріобрѣтенія денегъ и подвергаются меньшему искушенію истощать свою силу излишнимъ употребленіемъ ея. Индѣйскіе факиры стремятся именно къ тому разстройству духа и тѣла, которыхъ наша медицина боится, и въ постепенномъ упадкѣ и угасаніи ранѣе смерти видятъ самую желанную цѣль.
Между фокусникомъ и медіумомъ существуетъ большое различіе. Фокусникъ не зависитъ отъ состоянія своего здоровья, отъ влажности воздуха, отъ предубѣжденія противъ него присутствующихъ, отъ числа зрителей и отъ освѣщенія. Съ другой стороны, онъ зависимъ въ своей дѣятельности отъ мѣста, отъ свойствъ предметовъ, съ которыми онъ имѣетъ дѣло, отъ разстоянія между нимъ и зрителями и отъ положенія послѣднихъ относительно его самого. Въ большей части случаевъ онъ зависимъ также отъ подготовленій, которыя ему нужно сдѣлать въ данномъ мѣстѣ и надъ своими аппаратами. Рѣдко онъ работаетъ безъ помощниковъ, и никакого нервнаго истощенія отъ своего представленія не испытываетъ; онъ зависимъ отъ извѣстныхъ условій, при которыхъ онъ производитъ свои фокусы, но за то, если эти условія не нарушены, онъ увѣренъ въ успѣхѣ. У медіума все это не такъ.
Медіумъ приходитъ одинъ, безъ помощниковъ и аппаратовъ, въ мѣсто ему чуждое и недоступное заранѣе. Индѣйскій факиръ является нагимъ, лишь опоясанный полосой матеріи; каждый благоразумный медіумъ — а съ другимъ и не слѣдуетъ никому дѣлать опытовъ — съ полной готовностью позволяетъ себя обыскать передъ сеансомъ съ головы до ногъ, и не отказывается замѣнить платье, которое было на немъ, новымъ, имѣющимъ другой покрой и цвѣтъ. Всѣ предметы, которые медіуму нужны, онъ беретъ у хозяина, такъ что всякая подготовка передъ сеансомъ является исключенной. Во время сеанса, медіумъ пребываетъ непосредственно подъ глазами зрителей и въ прикосновеніи съ ними; но такъ какъ онъ находится, вмѣстѣ, подъ вліяніемъ ихъ представленій и ощущеніи, то злое, враждебное или легкомысленное настроеніе между зрителями нарушаетъ ходъ его психической дѣятельности, и притомъ совершенно независимо отъ того, знаетъ онъ или нѣтъ причину этого нарушенія. Такъ какъ каждый человѣкъ приноситъ съ собой особыя мысли, ощущенія и настроенія, то препятствующія вліянія возрастаютъ по мѣрѣ увеличенія числа зрителей; медіумическія представленія болѣе чѣмъ передъ тремя свидѣтелями всегда подозрительны, и обыкновенно лишь тогда бываютъ успѣшны, когда между зрителями есть медіумы, содѣйствующіе безсознательно главному медіуму, увеличивая его силу и компенсируя враждебныя вліянія.
Нервное ослабленіе и истощеніе медіума пропорціональны количеству и силѣ произведенныхъ явленій, хотя, конечно, можетъ быть и притворными, или лицемѣрно преувеличеннымъ. За успѣхъ никогда нельзя ручаться, и если хотятъ предохранить медіума отъ всякаго искушенія къ поддѣлкѣ явленій, то ему надобно прежде всего пояснить, что эта невѣрность успѣха извѣстна и не приведетъ къ разочарованію или недовольству даже и тогда, когда бы нѣсколько сеансовъ оказались совсѣмъ неудачными. Можно также посовѣтовать платить медіумамъ не за отдѣльные сеансы, а назначать извѣстное вознагражденіе въ мѣсяцъ или за опредѣленное количество сеансовъ, предоставивъ имъ готовое помѣщеніе на все время опытовъ. Плата за отдѣльные сеансы является большимъ побужденіемъ къ обману.
Подобно сырому воздуху и зложелательному настроенію зрителей, медіумическимъ явленіямъ препятствуетъ яркій свѣтъ, о которомъ фокусникъ, напротивъ, заботится, для того чтобы не подумали, что онъ хочетъ облегчить себѣ обманъ темнотою. Большая часть медіумовъ должны сначала открыть свои способности и выработать ихъ въ темнотѣ; и только впослѣдствіи, когда они усилились и закалились, переносится и умѣренное освѣщеніе. Одни выдающіеся медіумы доходятъ до того, чтобы дѣйствовать при полномъ свѣтѣ; особенныя явленія, напр. поднятіе медіума на воздухъ, произведеніе галлюцинацій въ зрителяхъ, совершаются, какъ кажется, вообще лишь при маломъ свѣтѣ. Подобно тому, какъ наблюденіе нѣкоторыхъ электрическихъ свѣтовыхъ явленій возможно только въ темнотѣ, и со свѣтовыми медіумическими явленіями — обыкновенными спутниками темныхъ сеансовъ — можно, разумѣется, знакомиться только въ отсутствіи свѣта. Поэтому нельзя совершенно отвергать темные сеансы, но въ нихъ слѣдовало бы ограничиваться только подобными явленіями, не обращая вниманія на все остальное, чтó бы ни происходило. Обшлага рукавовъ медіума, его сапоги и пр., также какъ и находящіеся въ комнатѣ предметы, должны быть помѣчены свѣтящейся въ темнотѣ краской. Еще лучше распредѣлить во комнатѣ достаточное количество маленькихъ электрическихъ лампъ, подобныхъ тѣмъ, какія употребляются въ видѣ туалетныхъ украшеній. Подобные слабые источники свѣта, имѣющіе фосфоресцирующій характеръ, переносятся обыкновенно и слабыми медіумами, тогда какъ сильный свѣтъ дѣйствуетъ препятствующимъ образомъ (быть можетъ — вслѣдствіе нѣкотораго соотношенія съ электрической индукціей).
Изслѣдованіе всѣхъ остальныхъ явленій можно и должно предпринимать при уменьшенномъ или даже при яркомъ свѣтѣ, и, въ такомъ случаѣ, прямую видимость всѣхъ частей тѣла медіума слѣдуетъ соединять съ осмотромъ или съ перемѣной его платья до и послѣ засѣданія, чтобы имѣть такимъ образомъ достаточное ручательство въ отсутствіи фокусничества. Отъ всякаго связыванія медіума слѣдуетъ вовсе отказаться, потому что оно вызываетъ фокусничество и намѣренный или невольный обманъ со стороны медіумовъ, и потому что фокусники съ необычайной ловкостью умѣютъ завязывать и развязывать узлы, освобождаться изъ петель и завязокъ и вновь входить въ нихъ, и только фокусникъ можетъ быть достаточно компетентнымъ, чтобы судить о достаточности способа связыванія. Кромѣ того, связываніе мучительно для медіума и представляетъ поэтому недостойный и притомъ невѣрный способъ предохраненія отъ обмана; почти каждый медіумъ старается освободиться отъ завязокъ, какъ скоро онъ впалъ въ гипнозъ или сомнамбулическое состояніе и знаетъ, что присутствующіе его не видятъ. Тотъ, кто опирается на связываніе и оставляетъ въ сторонѣ другіе способы контроля, можетъ быть всегда увѣренъ, что его обманутъ; всѣ отчеты о сеансахъ подобнаго рода могутъ быть оставляемы въ сторонѣ, какъ не имѣющіе значенія.
Тотъ, кто при вышеуказанныхъ предосторожностяхъ считаетъ свои 5 чувствъ недостаточными для того, чтобы отличить фокусничество отъ непроизвольныхъ явленій, тотъ этимъ самымъ считаетъ органы человѣческихъ чувствъ вообще недостаточными для установленія фактовъ, и долженъ точно также отказать въ значеніи всякому судебному свидѣтельству и всякому научному изслѣдованію. Если къ каждому засѣданію можно привлечь искуснаго фокусника въ качествѣ четвертаго присутствующаго, то это, конечно, слѣдуетъ рекомендовать, — фокусникъ, очевидно, будетъ заинтересованъ въ томъ, чтобы открыть фокусничество и не допустить медіумовъ затмѣвать славу фокусниковъ. Два первые фокусника Германіи и Франціи, Беллакини и Гуденъ, свидѣтельствовали, какъ извѣстно, въ пользу медіумовъ, которыхъ они наблюдали; другіе фокусники (напр. Термалъ) утверждали, что они могутъ посредствомъ своего искусства произвести тѣже явленія, какъ и медіумы.
Если поближе разсмотрѣть эти послѣднія утвержденія и познакомиться съ безъименной книгой «Исповѣдь медіума» (Confession of а medium) или «Посѣтителями съ того свѣта» (Besucher aus dem Jenseits) Кумберлэнда и т. п. обличеніями, то можно тотчасъ же замѣтить, что фокусничество требуетъ такихъ условій и связано съ такими предположеніями, которыя не относятся къ медіуму. Такъ, напр., при письмѣ на разстояніи достаточно заботиться о томъ, чтобы медіумъ или вовсе не дотрогивался до доски, или имѣлъ бы ее въ рукахъ лишь на мгновеніе, при концѣ опыта: такимъ образомъ возможность подготовки будетъ устранена; чтобы сдѣлать невозможнымъ для медіума прямое писаніе собственными пальцами, достаточно наблюдать положеніе его рукъ и заботиться о томъ, чтобы доска была надежно закрыта. Такъ какъ существуютъ безчисленныя извѣстія о слышномъ для уха писаніи, происходящемъ въ хорошо закрытомъ пространствѣ между грифельными досками, когда онѣ находятся въ рукахъ третьяго лица или свободно лежатъ на столѣ, — такъ какъ нѣкоторые наблюдатели видѣли при письмѣ движеніе кусочка грифеля по доскѣ, часть которой была выдвинута изъ подъ стола — а нѣкоторые наблюдали даже писаніе по бумагѣ карандашемъ, который самъ собою стоялъ прямо[2]) — такъ какъ писаніе останавливается, когда присутствующіе разрываютъ цѣпь и, какъ говорятъ, начинается снова при соединеніи рукъ, — такъ какъ, при закрытыхъ доскахъ, нерѣдко пишутся тѣ слова или предложенія, которыя диктуются медіуму однимъ изъ присутствующихъ, послѣ того какъ доска закрыта или когда уже писаніе началось, — такъ какъ этимъ способомъ, при закрытыхъ доскахъ, даются вполнѣ осмысленные отвѣты на написанные неизвѣстные медіуму вопросы (Ps. St. XI, 552), и подобныя явленія наблюдались сотнями свидѣтелей не только при Слэдѣ, Монкѣ и Эглинтонѣ, но также и при частныхъ медіумахъ, — то, если и можно сомнѣваться въ достовѣрности этихъ свидѣтельствъ, такъ это, во всякомъ случаѣ, не потому, что посредствомъ фокусничества можно произвести подобныя же явленія при существенно другихъ условіяхъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ однако же каждому, который хочетъ присутствовать при подобныхъ опытахъ, можно рекомендовать чтеніе обличительныхъ сочиненій, для того чтобы онъ чувствовалъ себя тѣмъ болѣе предохраненнымъ отъ способовъ обмана, тамъ описываемыхъ[3]).
То же самое, что про фокусничество, можно сказать и про «разоблаченія» такъ называемыхъ явленій духовъ, — тѣ и другія лишь по недоразумѣнію могутъ считаться возраженіями противъ фактовъ, удостовѣряемыхъ столь многими свидѣтелями. Когда такъ называемое явленіе бываетъ изловлено и оказывается самимъ медіумомъ, то «разоблаченіе» имѣетъ мѣсто лишь для того, который предполагалъ въ явленіи присутствіе чего нибудь другаго, а не медіума. Но кто заранѣе сказалъ себѣ, что именно такой результатъ долженъ быть въ этомъ случаѣ самымъ вѣроятнымъ, потому что едва ли 5 % всѣхъ подобныхъ «явленій» составляютъ нѣчто отдѣльное отъ медіума, тотъ не можетъ говорить о разоблаченіи, когда ожидаемое получилось на дѣлѣ. Тотъ, кто основательно или неосновательно ожидаетъ явленія А, а получаетъ явленіе В, тотъ, въ качествѣ точнаго изслѣдователя, долженъ прежде всего изслѣдовать В, а не претендовать на то, что В не А, и въ досадѣ на это игнорировать В. Кто въ подобномъ случаѣ довольствуется тѣмъ, что осмѣиваетъ медіума, внезапно съ испугомъ пробужденнаго отъ сомнамбулическаго состоянія и еще невполнѣ владѣющаго своими чувствами, вмѣсто того, чтобы перейти къ изслѣдованію вопроса о томъ, какими средствами медіумъ, напередъ обысканный, могъ воспроизвести «явленіе» въ измѣненномъ видѣ — тотъ обнаруживаетъ этимъ самымъ, что ему, какъ и вѣрящимъ въ духовъ, очень мало дѣла до настоящаго изученія явленій, и что онъ преслѣдуетъ совсѣмъ другія цѣли. При болѣе точномъ изученіи исторіи «разоблаченій» (которыя газетами обыкновенно сообщаются невѣрно), тотчасъ же можно видѣть, что «разоблачители» обыкновенно оказываютъ еще меньшую способность къ производству опытовъ, чѣмъ вѣрящіе въ духовъ, и едва ли приходится удивляться послѣ этого, что каждое такое «разоблаченіе» давало могущественный толчекъ дѣлу спиритизма.
Отъ сознательныхъ и намѣренныхъ обмановъ медіумовъ можно защититься, а безсознательные обманы ихъ относятся къ самому предмету изслѣдованія. Изъ сознанія того, что профессіональный медіумъ можетъ разсматриваться какъ лицо болѣе или менѣе склонное къ обману, не слѣдуетъ отказываться отъ опытовъ съ нимъ, хотя и хорошо дѣлаютъ, если отдаютъ частнымъ медіумамъ предпочтеніе передъ профессіональными. Логически неправильно — изъ того, что медіумъ въ одномъ случаѣ, при извѣстныхъ условіяхь обманулъ — заключать, что медіумъ во всякомъ случаѣ, при самыхъ различныхъ условіяхъ, точно также все лишь обманывалъ. Надобно критически разсматривать условія въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ, и одинъ несомнѣнный результатъ не можетъ быть ослабленъ даже сотнями отрицательныхъ. Но такъ какъ частныя лица не обладаютъ ни достаточной предусмотрительностью, ни достаточной для изслѣдованія опытностью, ни столъ нужной авторитетностью передъ публикой, то крайне необходимо, чтобы физики, физіологи и психіатры, имѣющіе извѣстность и опредѣленное оффиціальное положеніе, взялись за эту область явленіи въ силу правительственнаго порученія, и произвели, пригласивъ къ участію и фокусниковъ, болѣе или менѣе длинный рядъ опытовъ надъ различными медіумами.
При теперешнемъ положеніи дѣла общество имѣетъ право желать разъясненія этого вопроса, и такъ какъ само оно не въ состояніи составить себѣ убѣжденія о немъ, то ему остается ждать приговора оффиціальныхъ представителей науки. А они не хотятъ обжечь пальцы этимъ предметомъ и уклоняются—потому ли, что убѣждены въ непогрѣшимости нынѣшней науки и считаютъ себя въ правѣ апріорически рѣшать, что возможно и что невозможно, — потому ли, что просто не имѣютъ охоты замѣнить свою привычную область изслѣдованія другой, новой. Поэтому, за дѣло должны приняться правительства и дать средства на изслѣдованіе этой области явленій; нельзя требовать, чтобы отдѣльное лицо несло расходы, необходимые для длиннаго ряда сеансовъ. Каждый осторожный человѣкъ, подобно тому какъ сдѣлалъ это въ свое время баронъ Гелленбахъ, откажется дать опредѣленныя заключенія объ явленіяхъ ранѣе, чѣмъ онъ не присутствовалъ по меньшей мѣрѣ при сотнѣ сеансовъ съ различными медіумами, а это возможно только для богатыхъ людей, которымъ нечего дѣлать. А когда они уже принесли въ жертву и время и деньги, то приговоръ ихъ все-таки имѣетъ вѣсъ только для нихъ самихъ. Имѣющійся на лицо матеріалъ до сихъ поръ рѣшительно не достаточенъ, чтобы считать вопросъ созрѣвшимъ для обсужденія, но онъ вполнѣ достаточенъ для того, чтобы считать его требующимъ изслѣдованія. На каждомъ правительствѣ лежитъ обязанность предохранить головы своихъ гражданъ отъ напрасной путаницы и возбужденія, — тѣмъ болѣе, что это можетъ быть достигнуто столь простымъ средствомъ, какъ назначеніе ученыхъ коммисій.
Спиритизмъ грозитъ нынѣ сдѣлаться общественнымъ бѣдствіемъ, на которое каждое правительство должно обратить вниманіе, а не стараться устранить его воспрещеніемъ публичнаго обсужденія, какъ это иныя пробовали дѣлать. Суетная вѣра въ духовъ распространяется эпидемически, и даетъ ловкимъ обманщикамъ новые средства и пути, чтобы эксплоатировать легковѣріе. Всѣ формы средневѣковыхъ суевѣрій, считавшіяся погребенными, встаютъ изъ своей могилы и грозятъ распространить снова свое зловредное вліяніе. Сберегателямъ религіозныхъ вѣрованій это внушаетъ серьезныя опасенія; представители очищеннаго ученія о нравственности видятъ, что вновь усилившійся трансцендентный эгоизмъ чувственно-грубой вѣры въ безсмертіе беретъ верхъ надъ ихъ стремленіями. Передовые бойцы просвѣщенія не умѣютъ до сихъ поръ стать въ другое отношеніе къ этимъ заблужденіямъ, какъ только вполнѣ отрицая всѣ факты, лежащіе въ ихъ основѣ, и объявляя все обманомъ и заблужденіемъ. Этимъ они достигаютъ однако же лишь того, что вѣрящіе въ духовъ заподозрѣваютъ ихъ добросовѣстность, самое же вѣрованіе это, вслѣдствіе апріорическаго его отрицанія, возрастаетъ до степени фанатизма. Въ самомъ дѣлѣ, трудно рѣшить, на чьей сторонѣ болѣе поверхностности, отсутствія критики, предубѣжденія, легковѣрія и неспособности къ отличенію наблюденныхъ фактовъ отъ вѣроятныхъ предположеній, — у спиритовъ ли, которые считаютъ дѣйствіемъ духовной руки каждое паденіе какого нибудь зонтика, или у просвѣтителей, которые объявляютъ невозможнымъ все то, что не подходитъ къ ихъ ограниченному міросозерцанію. Насталъ крайній срокъ для того, чтобы оффиціальнымъ научнымъ изслѣдованіемъ этой области явленій положить конецъ путаницѣ, раскрыть пониманію природу обнаруживающейся въ нихъ силы и отнять почву у грубыхъ, опирающихся на эти явленія, суевѣрій.
Такъ какъ самъ я ни разу не присутствовалъ на сеансѣ, то и не могу составить мнѣнія о реальности явленій, о которыхъ идетъ рѣчь; могу сказать только, что если все то, что сообщаютъ, было-бы вѣрно, то дѣйствительно пришлось бы принять въ человѣкѣ новую, до сихъ поръ неизслѣдованную силу; но о ниспроверженіи законовъ природы и объ оставленіи сферы естественнаго, тѣмъ не менѣе, не было бы никакой рѣчи. Если, напр., медіумъ въ лежачемъ положеніи поднимается къ потолку, то это для меня не служить доказательствомъ, чтобы сила тяжести была въ немъ уничтожена сверхъестественными силами, но лишь доказываетъ, что онъ долженъ быть заряженъ отталкивательной, по отношенію къ землѣ, силой, которая дѣйствуетъ сильнѣе силы тяжести, подобно тому, какъ это наблюдается надъ фигурками изъ бузинной сердцевины, находящимися подъ вліяніемъ электричества. Поэтому только тотъ, кто считаетъ себя знающимъ всѣ силы природы во всемъ ихъ объемѣ, можетъ осмѣливаться опредѣлять, что возможно и что нѣтъ, прежде чѣмъ онъ познакомился съ предметомъ и изучилъ его. Но такъ какъ подобная самонадѣянность возможна только при полной недостаточности понятія объ ограниченности нашихъ знаній, то аподиктическіе приговоры этого рода лишь позорятъ способность сужденія тѣхъ изслѣдователей, которые позволяютъ себѣ увлекаться до этой степени.
Изъ людей, имѣющихъ заслугу на поприщѣ изслѣдованія явленій этого рода, я знаю лично лишь двоихъ, Цӧлльнера и Гелленбаха. Опыты Цӧлльнера, отлично обставленные, даютъ наилучшее ручательство въ отсутствіи фокусничества и обнаруживаютъ вездѣ опытную руку умѣлаго изслѣдователя; отчеты о нихъ изложены точно и ясно. Слѣдуетъ сожалѣть, что Цӧлльперъ стремился исключительно къ подтвержденію своей гипотезы четвертаго измѣренія въ реальномъ пространствѣ; но это не можетъ понизить значенія полученныхъ фактическихъ результатовъ. Къ сожалѣнію, сообщенія Цӧлльнера погребены въ такомъ количествѣ полемики — и четыре тома его «Научныхъ статей» (Wissenschaftliche Abhandlungen), обнаруживаютъ такое смѣшеніе предметовъ, граничащее съ путанницей, что Цӧлльнеръ, въ эти послѣдніе годы своей жизни, не можетъ болѣе считаться классическимъ свидѣтелемъ.
Баронъ Гелленбахъ — свѣтскій человѣкъ, одаренный мужествомъ и присутствіемъ духа; можно положиться, что онъ не просмотрѣлъ бы и тонкаго фокусничества; притомъ, замѣтимъ кстати, онъ — человѣкъ, проникнутый убѣжденіемъ, что на медіумовъ нельзя положиться, а ихъ сообщеніямъ — придавать значеніе. Съ другой стороны и онъ, подобію Цӧлльнеру, не вполнѣ свободно относится къ явленіямъ и ихъ толкованію, потому что ищетъ въ нихъ подтвержденія своей метафизической точки зрѣнія относительно трансцендентнаго индивидуализма. Но, что еще хуже, онъ считаетъ нечестнымъ употреблять для изслѣдованія явленій свои пять чувствъ въ большей мѣрѣ, чѣмъ это допускаютъ медіумы или сами явленія. Я же, хотя и допускаю, что нечестно схватывать внезапно медіума или явленіе, потому что пробужденіе съ испугомъ изъ сомнамбулическаго состоянія можетъ имѣть весьма вредныя послѣдствія, но не могу считать безчестнымъ стараніе подтвердить впечатлѣнія зрѣнія и слуха осторожнымъ ощупываніемъ или обоняніемъ; я утверждаю напротивъ, что подобныя добавочныя средства, по отношенію, напр., къ появленію головы въ 4-5 дюймахъ отъ собственнаго лица, не должны быть упускаемы и составляютъ долгъ изслѣдователя. Въ самомъ дѣлѣ, при этомъ явленіе или окажется не подлежащимъ осязанію, или ощупывается тѣло опредѣленной внѣшности, остающееся или, быть можетъ, исчезающее подъ рукою; во всѣхъ этихъ случаяхъ медіуму не будетъ отъ того вреда. Такъ какъ Гелленбахъ не признаетъ этого долга, то въ моихъ глазахъ онъ предоставилъ обману столь благопріятные шансы, что не можетъ болѣе считаться классическимъ свидѣтелемъ. Отчеты Гелленбаха о сеансахъ тѣмъ не менѣе принадлежатъ, послѣ Цӧлльнеровскихъ, къ самымъ яснымъ и опредѣленнымъ; но если бы существовали только они, то я не считалъ бы себя въ правѣ, основываясь на нихъ однихъ, требовать отъ правительства учрежденія комиссіи для изслѣдованія явленій.
Мы имѣемъ однакоже, сверхъ упомянутыхъ, множество другихъ отчетовъ. Что касается физическихъ явленій, то описаніе ихъ всего лучше дополняется сообщеніями Крукса и Кокса, изъ которыхъ первый, при помощи своихъ опытовъ съ Юмомъ, впервые попробовалъ установить твердо основаніе всей этой области, тогда какъ второй, въ своемъ сочиненіи о психической силѣ, далъ связный отчетъ объ области физическихъ явленій. Къ сожалѣнію, Коксъ въ своихъ наблюденіяхъ и сужденіяхъ ограничивается одними физическими явленіями, а Круксъ въ опытахъ сь миссъ Кукъ не сохранилъ той степени критической обдуманности, которую можно ожидать отъ научнаго изслѣдователя; онъ считалъ достаточнымъ гальваническое связываніе[4]) медіума, и не различалъ образованія отдѣльной фигуры отъ трансфигураціи, а также не принималъ въ разсчетъ вліянія передачи галлюцинацій и ихъ значенія по отношенію къ появленію воображаемой фигуры. Во всякомъ случаѣ, отчеты названныхъ четырехъ лицъ принадлежатъ къ самымъ поучительнымъ изъ всего того, что было писано по этому предмету, и кто хочетъ съ нимъ познакомиться, долженъ, всего лучше, начать съ чтенія ихъ сочиненій[5]). При этомъ надобно замѣтить, что Коксъ — противникъ гипотезы духовъ; Круксъ и Цӧлльнеръ ни за, ни противъ нея, но говорятъ, что хотѣли ограничиться только изученіемъ явленій; Гелленбахъ же имѣетъ, по меньшей мѣрѣ, очень невысокое мнѣніе о той духовной сволочи, которая достаточно глупа, чтобы нами заниматься.
Особенный вѣсъ, котораго они въ отдѣльности не имѣли бы, придаетъ сообщеніямъ этихъ лицъ то обстоятельство, что въ послѣднія 40 лѣтъ подобныя наблюденія — или даже наблюденія идущія далѣе — были сдѣланы безчисленными свидѣтелями, и что эта область явленій также стара, какъ исторія человѣчества. Въ Китаѣ и Индіи, у сибирскихъ шамановъ и малайскихъ колдуновъ, у мистиковъ александрійской школы и въ исторіи процессовъ вѣдьмъ, у алхимиковъ и астрологовъ среднихъ вѣковъ и бродяжничающихъ чудодѣевъ послѣднихъ вѣковъ — вездѣ встрѣчаются опредѣленныя типическія формы анормальныхъ способностей и явленій[6]). Смотря по воззрѣніямъ того времени и по положенію медіумовъ въ обществѣ, явленія эти приписываются то богамъ, то духамъ природы, духамъ элементарнымъ или демонамъ, то ангеламъ, то сатанѣ, то душамъ покойниковъ, то тѣмъ же душамъ при содѣйствіи духовъ природы. Нынѣшній спиритизмъ — ничто иное, какъ находка вновь и оживленіе области явленій, извѣстныхъ всѣмъ народамъ и встрѣчавшихся въ старинныя времена, области, которая властнымъ словомъ періода просвѣщенія насильственно была отвержена; спиритическое объясненіе явленій согласуется съ тѣмъ, которое заключается въ китайскомъ и индѣйскомъ культѣ предковъ; оставляется только въ сторонѣ участіе духовъ природы и чертовщины, которыя уже не подходятъ къ нашему времени.
«Періодъ просвѣщенія» не имѣлъ никакого уваженія къ фактамъ: онъ поставилъ міръ вверхъ ногами, т. е. вывелъ а priori, изъ одного собственнаго разумѣнія, чтó должно и можетъ быть и чтó невозможно. Въ настоящее время этотъ мелко-раціоналистическій способъ мышленія находится въ борьбѣ со вновь пробудившимся уваженіемъ къ дѣйствительности, отъ которой человѣческому разуму прежде всего приходится узнавать, что именно возможно. Явленія, на которыя опирается спиритизмъ, имѣютъ поэтому двойной интересъ: во первыхъ, — физическій и психологическій, такъ какъ они расширяютъ и совершенствуютъ наши знанія о томъ, что существуетъ дѣйствительно, а слѣдовательно — и является возможнымъ, и во вторыхъ — историческій, такъ какъ они даютъ намъ ключъ къ культурно-историческому разумѣнію всякой вѣры въ чудесное и всякихъ суевѣрій и къ естественному, закономѣрному происхожденію ихъ типическихъ формъ. Историческое изученіе стояло до сихъ поръ предъ некромантіей, передъ полетами чудодѣевъ и вѣдьмъ и предъ безчисленными другими вѣрованіями прошедшаго, какъ передъ неразрѣшимой загадкой; уже самая надежда найти для нея удовлетворительное разрѣшеніе должна увеличивать рвеніе къ изслѣдованію этой области явленій, даже если бы она и не обѣщала намъ сверхъ этого чрезвычайно важныхъ разъясненій относительно неизслѣдованныхъ силъ природы и дѣйствія одной души на другую. Но весьма важно, чтобы это изслѣдованіе было отдано въ умѣлыя руки и, чтобы прежде всего оно не оставалось исключительно въ рукахъ тѣхъ, которые руководятся при опытахъ не научнымъ интересомъ, но интересомъ сердца, стремясь къ подтвержденію реальнаго существованія духовъ.
Нѣтъ никакого сомнѣнія, что въ медіумахъ мы видимъ анормальныя, патологическія натуры и явленія, и надобно вполнѣ уяснить себѣ, что развиваніе медіумовъ и сеансы съ ними имѣютъ вредное вліяніе на ихъ тѣлесное и умственное здоровье. Если бы область медіумическихъ явленій была достаточно изслѣдована професіональными авторитетными лицами; то одного упомянутаго обстоятельства было бы достаточно, чтобы отвлекать отъ безполезныхъ повтореній подобныхъ опытовъ. Но область эта до сей поры такъ мало изслѣдована и объяснена, что теоретическій выигрышъ при такомъ изслѣдованіи представляется большимъ, чѣмъ тотъ вредъ, который можетъ отъ него произойти для отдѣльныхъ лицъ. Далѣе слѣдуетъ замѣтить, что въ умѣлыхъ рукахъ медіумы были бы лучше предохранены, чѣмъ въ рукахъ дилеттантовъ, потому что пониманіе вреднаго для здоровья вліянія сеансовъ вело-бы къ гуманной пощадѣ и къ врачебному контролю, которымъ нынче медіумы не пользуются. У сильныхъ медіумовъ явленія по всей вѣроятности усилились-бы, если бы ихъ можно было заставить давать по одному, по два сеанса въ недѣлю, а не ежедневно; они бы тогда долѣе сохраняли свою силу и теряли меньше здоровья, и можетъ быть потеря эта была бы не больше той, которая можетъ быть вознаграждаема натурой. Всякую публичную выставку зрѣлищъ подобнаго рода я принципіально осуждаю какъ злоупотребленіе; точно также я противъ искусственнаго разыскиванія медіумовъ посредствомъ сеансовъ въ частныхъ кружкахъ; я считаю достаточнымъ заботиться о развитіи тѣхъ только медіумовъ, выдающіяся способности которыхъ обнаруживаются сами собой. Если бы правительство повелѣло всѣмъ властямъ, судамъ, духовнымъ лицамъ и врачамъ разъискивать тотчасъ безсознательныхъ медіумовъ во всѣхъ встрѣчающихся случаяхъ загадочнаго стучанія, звона и бросанія камней и извѣщать объ этомъ, то скоро набрался бы въ лицѣ медіумовъ достаточный матеріалъ для опытовъ.
Тотъ, кто хочетъ быстро обозрѣть эту область, сдѣлаетъ всего лучше, если возьмется за очень тщательное и ясно написанное сочиненіе В. Шнейдера — «Новая вѣра въ духовъ» («Der neuere Geisterglaube», Paderborn bei Sphӧning, 1882), хотя, правда, авторъ — католикъ. Католическое, хотя и не высказанное, заключеніе этой книги въ 430 страницъ состоитъ въ томъ, что спириты за свою злую волю по настоящему и нынѣ должны бы быть наказываемы церковью и истребляемы, какъ это было когда-то съ колдунами и вѣдьмами. — Тому, кто хочетъ подробнѣе познакомиться съ предметомъ, я рекомендую ежемѣсячный журналъ «Psychische Studien»[7]), представляющій собраніе всего заслуживающаго вниманія въ новѣйшей фазѣ спиритизма. Въ журналѣ этомъ читатель найдетъ также всѣ важнѣйшія статьи Цёлльнера и Гелленбаха, а вмѣстѣ и трактатъ Кокса о психической силѣ; такимъ образомъ журналъ этотъ, за исключеніемъ первоначальныхъ опытовъ Крукса, соединяетъ въ себѣ весь необходимый матеріалъ для обсужденія различныхъ гипотезъ.
Нѣмецкая философія дала до сихъ поръ въ этомъ предметѣ весьма мало какъ за, такъ и противъ. Не считая упомянутыхъ сочиненіи Гелленбаха, надобно прежде всего назвать трехъ теистическихъ, теперь уже умершихъ, философовъ И. Г. Фихте, Ульрици и Франца Гоффмана, которые явно и публично перешли въ спиритическій лагерь, чтобы воспользоваться мнимыми доказательствами спиритовъ въ пользу безсмертія души. Вундтъ опубликовалъ маленькую антиспиритическую брошюру, которая вовсе не занимается обсужденіемъ самого предмета, но съ точки зрѣнія «просвѣщенія» отрицаетъ проблему а priori. Съ дарвинистической точки зрѣнія Фрицъ Шульце, опираясь отчасти на «Исповѣдь медіума», отчасти на вышеупомянутую книжку Шнейдера, осудилъ и отвергъ весь предметъ въ своемъ сочиненія «Основныя мысли спиритизма и ихъ критика» («Die Grundgedanken des Spiritismus und die Kritik derselben», Leipzig bei Günther, 1883). Изъ его трехъ лекцій одна первая занимается новѣйшимъ спиритизмомъ, и въ ней заслуживаетъ вниманіе только седьмой отдѣлъ, представляющій простое извлеченіе изъ «Исповѣди медіума», тогда какъ помѣщенная въ 8-мъ отдѣлѣ критика цӧлльнеровскихъ опытовъ недостаточна и поверхностна.
Однимъ изъ болѣе осмотрительныхъ является покойный послѣдователь Шопенгауера, Юлій Фрауенштедтъ, въ своей критикѣ статьи Уоллеса «научный видъ чудеснаго» (критика эта помѣщена въ воскресномъ приложеніи къ Фоссовской Газетѣ, 1874 г. № 41). Заслуживаетъ вниманія также брошюра Леезера «Профессоръ Вундтъ и спиритизмъ» (Herr professor Wundt, und der Spiritismus, 2 изд., Лейпцигъ 1879).
Самъ я, какъ сказано выше, не могу по личному опыту судить о реальности необыкновенныхъ явленій; но имѣющіяся на лицо свидѣтельства исторіи и современниковъ во всей ихъ связи считаю достаточными для допущенія, что въ человѣческомъ организмѣ существуетъ болѣе силъ и способностей, чѣмъ сколько открыло и изслѣдовало ихъ нынѣшнее точное знаніе, и что обстоятельство это можетъ служить достаточнымъ вызовомъ наукѣ, для того чтобы приняться за точное изслѣдованіе этой области явленій. Съ другой стороны я считаю себя однакоже въ правѣ высказать условно сужденіе и сдѣлать заключеніе, вытекающее изъ этихъ явленій, если они реальны; въ этихъ выводахъ и состоитъ настоящая обязанность философа, который для своихъ заключеній и индукцій получаетъ фактическій матеріалъ отъ точной науки. Я полагаю, что въ той области, гдѣ нѣкоторыя галлюцинаціи представляются, повидимому, необходимымъ условіемъ для произведенія иныхъ явленій, и гдѣ присутствующіе находятся болѣе или менѣе подъ магнетическимъ вліяніемъ медіума и подвержены зараженію его галлюцинаціями, — полная независимость сужденія уменьшается съ психологической необходимостью отъ повторнаго участія въ медіумическихъ сеансахъ, — что изслѣдователю, подпавшему вслѣдствіе частаго присутствія на сеансахъ подъ вліяніе медіумовъ и ихъ галлюцинацій, очень трудно — самому же медіуму почти совсѣмъ невозможно — дѣлать о явленіяхъ теоретическія заключенія, независимыя отъ извращающаго вліянія испытанныхъ галлюцинацій, и что, поэтому, относительно выводовъ изъ этихъ явленій, мыслитель, судящій условно изъ своего кабинета, представляетъ сравнительно болѣе ручательства за отсутствіе предубѣжденія.
Вообще философъ поступаетъ всего лучше, если онъ откладываетъ заключенія до тѣхъ поръ, пока точная наука дастъ ему несомнѣнный матеріалъ въ неоспоримомъ видѣ; но тамъ, гдѣ представители точной науки затрудняются заняться изслѣдованіемъ опредѣленной области явленій потому именно, что чуждаются заключеній, которыя считаются неизбѣжными почти всѣми сторонниками, также какъ и противниками, этого предмета, тамъ философская критика, разгоняющая и устраняющая эти задерживающіе предразсудки и расчищающая тѣмъ дорогу для независимаго научнаго изученія — является услугою, оказанною успѣхамъ знанія. Какъ скоро представители точной науки получатъ увѣренность, что ореолъ сверхъестественнаго, которымъ суевѣріе окружило эту область, является не болѣе какъ предразсудкомъ, невыдерживающимъ напора критики, ничто уже не будетъ имъ мѣшать приняться за изслѣдованіе. А разъ эта область явленій, питающая вѣру въ чудесное и суевѣрія, будетъ научно изслѣдована и естественно объяснена — она потеряетъ силу питать и поддерживать тѣ суевѣрія, которыя лишь насильственно и только наружно подавлены просвѣщеніемъ, а въ сущности не побѣждены имъ.
Было бы утомительнымъ повтореніемъ, еслибы я каждый разъ, говоря о явленіи, упоминалъ о томъ ограниченіи, что сужу о немъ лишь условно, т. е. на случай его реальности, и что не могу и не хочу принимать на себя никакой отвѣтственности за эту реальность; прошу поэтому во всемъ послѣдующемъ изложеніи постоянно помнить эту мою оговорку, высказываемую мной здѣсь разъ на всегда. Вмѣстѣ съ тѣмъ замѣчу, что въ тѣсныхъ рамкахъ брошюры невозможно познакомить ближе съ явленіями, о которыхъ идетъ рѣчь; для такого знакомства понадобился бы объемистый томъ. Уже изъ одного того, чтобы остаться въ извѣстныхъ предѣлахъ объема книги, я долженъ ограничить свое обсужденіе типическими формами явленій, а въ остальномъ буду ссылаться на источники.
Примечания[править]
- ↑ Во Франціи уже 20 лѣтъ знаютъ, что гистерія не есть болѣзнь исключительно женская, а въ Германіи тоже самое съ несомнѣнностью показано Менделемъ.
- ↑ Psychische Studien, IV, S. 468, 545; Owen, «Das streitige Land» (нѣмецкій перев. Виттиха) I, 139.
- ↑ Лучшее изъ подобныхъ сочиненій — безъимянная «Исповѣдь медіума» (Чапмана) Лондонъ, у Гриффита и Феррана, 1882 г.; что же касается „Посѣтителей съ того свѣта“ Кумберлэнда (Бреславль, у Шоттлендера, 1884 г.), то книжка эта представляетъ тощій и плохой отголосокъ перваго сочиненія. Изъ „Исповѣди“ есть извлеченія въ книжкѣ Ф. Шульце „Die Grundgedanken des Spiritismus“ (Лейпцигъ, у Гюнтера, 1883 г.) стр. 58-121. — Если прежній медіумъ обращается въ антиспирита, то онъ начинаетъ обыкновенно вмѣстѣ съ тѣмъ отрицать свою прежнюю медіумическую силу и приписываетъ всѣ явленія простому фокусничеству.
- ↑ Связываніе посредствомъ прикосновенія къ электродамъ, какъ употребляли его Круксъ и Варлей при сеансахъ для физическихъ явленій съ г-жею Фай, можетъ считаться достаточнымъ обезпеченіемъ, но нельзя признавать таковымъ прикрѣпленіе къ рукамъ, посредствомъ резины, монетъ и мокрой бумаги, которыя могутъ быть сдвинуты назадъ или наверхъ и не помѣшаютъ медіуму выступить (Psych. Stud. I, S. 341—349).
- ↑ Zӧllner «Wissenschaftliche Abhandlungcn» (Лейпцигъ, у Штаакмана) 1878—1879), т. I, стр. 725—729, т. II, отд. 1, стр. 214—215, 314—350; отд. 2, стр. 909—939, 1173—1180; т. III, стр. 231—283. — Lazar В. Hellenbach, «Мг. Slade’s Anfenthalt in Wien» (Вѣна, у Фишера и К°, 1878), 44 страницы. — Его-же «Die Vorurtheile der Menscheit» (Вѣна, у Л. Рознера, 1880), т. III, стр. 219—255. — Его-же «Die ncuesten Kundgebungen einer intelligiblen Welt» (Тамъ-же, 1881), 68 страницъ. — Его-же «Geburt und Tod als Wechsel der Anschaungsformen oder die Doppelnatur des Menschen» (Вѣна, у Браумиллера, 1885), стр. 109—115. — Crookes «Der Spiritualismus und die Wissenschaft» — нѣмецкій переводъ Виттиха (Лейпцигъ, у Вагнера, 1872) стр. 86-99 и 113—115 (2-е изданіе появилось въ 1884 г.). — Edward W. Cox, извѣстный юристъ, «Die Theorie und die Thatsachen der psychischen Kraft», нѣм. nep. Виттиха (Лейпцигъ, 1883). «Psych. Studien», годъ X, стр. 120—129, 312—318, 362—371.
- ↑ См. Hellenbach, «Aus dem Tagebuche eines Philosophen», IV. Die mystischen Naturen der Vergangenheit. Далѣе Jacolliot: Le spiritisme dans le monde. L’initiation et les sciences occultes dans I’Inde (Paris 1875). Perty «Die mystischen Erscheinungen der menschlichen Natur», 2 тома. (Leipzig und Heidelberg bei Winter, 1872). Schindler: «Das magische Geistesleben» (Breslau bei Korn 1857) und «Der Aberglaube des Mittelalters» (тамъ-же 1858).
- ↑ Издается въ Лейпцигѣ съ 1874 года, А. Н. Аксаковымъ. Прим. перев.