даниях совета министров, и потому я считал, что Штюрмер воспринял, в удачный для себя момент вступления в должность министра иностранных дел, окончательные результаты дипломатических переговоров по этим делам Сазонова. Что же касается Румынии, то мне было известно со слов ген.-адъютанта кн. Сумарокова-Эльстона, ездившего, по высочайшему повелению, в Румынию для воздействия через румынскую королеву[*] о присоединении этого государства к четверному согласию в дни нашего закрепления в Галиции, что, в эту пору, Сумарокову удалось склонить и короля и правительство, хотя и с большими усилиями, на открытое выступление их на арену военных действий в помощь России и только нерешительность Нератова, временно управлявшего министерством иностранных дел, затянула оформление этого соглашения официальным путем до последовавшего в скорости после этого нашего отступления из Галиции, после чего Румыния взяла обратно свое первоначальное обещание.
Прощаясь со мною, Штюрмер просил меня поддерживать с ним старые отношения и сообщать ему сведения о предположениях семьи Мануйлова в деле осовбождения его из-под ареста. Как дочь Мануйлова, так и жена его, и Лерма в этот период времени почти ежедневно посещали Распутина, добились, через посредство последнего, свидания с Вырубовой, прибегли, при содействии Осипенко, к заступничеству за Мануйлова со стороны владыки и достигли, в конце концов, того, что Штюрмер, которого они обвиняли в нежелании реально помочь Мануйлову, искренно служившему его интересам, вынужден был принять меры к изменению способов пресечения Мануйлову возможности уклониться от следствия путем замены нахождения его под стражею в доме предварительного заключения домашним арестом, в виду его действительной болезни, на почве нервного расстройства, хотя Распутина, по выходе Мануйлова из тюрьмы, и сумели убедить в необходимости отказаться от услуг Мануйлова, в силу болезненного состояния последнего, но, тем не менее, Мануйлов, скоро оправившись от нервного удара, ежедневно посещал Распутина и, возобновив свои связи с Осипенко и гр. Борхом,[*] настолько охладил отношения к Штюрмеру на почве своего дела со стороны владыки митрополита, Распутина и Вырубовой, что Штюрмер, не имея возможности прекратить дело Мануйлова при посредстве Макарова, сделал ответственным за него в глазах государя министра внутренних дел А. А. Хвостова, Степанова и Климовича и тремя докладами у государя постепенно добился неожиданного для всех этих трех лиц оставления ими своих постов.
О результатах этих докладов я знал своевременно со слов Мануйлова и Борха,[*] который в особенности был вооружен против Климовича, и имел возможность заранее его предупредить. Как товарищ министра внутренних дел Степанов, так и ген. Климович,
